Р еволюция, разразившаяся в самом сердце России, представляет собой явление огромной политической важности. И потому факты, освещающие вооруженное восстание в Москве, для российских граждан имеют, несомненно, самый жгучий интерес. Вот почему я и решился предложить вниманию читателей свои заметки московских событиях 7-19 декабря 1905 г.

Заметки эти имеют эпизодический характер, и большинство фактов, в них помещенных, относится к очень небольшому району Москвы, заключенному между Тверской ул., Садовой-Кудринской, Никитской и Тверским бульваром.

О полноте заметок, конечно, и речи быть не может. Были моменты, когда беспрерывный грохот пушек в течение целого дня производил действие до такой степени угнетающее на некомбатанта, что утрачивалась способность не только к спокойной работе, но и к систематическому мышлению. Вот почему в моих заметках часто факты нагромождены один на другой без всякой связи и системы. Я записывал свои наблюдения и впечатления как придется. И теперь, когда уже имеется возможность к более или менее спокойному обсуждению минувших событий и к обработке имеющегося в моем распоряжении фактического материала, я решил оставить заметки в их первобытном виде: так будет, пожалуй, даже цельнее.

7 декабря, среда. Первый день забастовки. На сердце тревога. Страшно за исход начатой борьбы. Страшно не потому, что у пролетариата нет героизма. Нет, весь московский пролетариат, как один человек, готов принести все жертвы /232/ во имя свободы, во имя своих идеалов. 5 декабря состоялась общегородская конференция. На ней было до 900 чел., причем большинство интеллигенции в собрании не пользовалось не только правом решающего, но и совещательного голоса. И несмотря на это, рабочие решили начать забастовку 7 декабря с 12 час. дня. По всему видно было, что последними правительственными деяниями (законы о подстрекателях к стачкам, об участии в союзах ж.д. и п.-т. служащих и т. д.) рабочие приведены в состояние крайнего раздражения.

6 декабря, днем, было получено из Петербурга по телефону сообщение о том, что петербургский совет рабочих депутатов объявил от имени петербургского пролетариата всеобщую политическую забастовку с 12 час. дня 6 декабря. Решение петербургского совета рабочих депутатов окончательно революционизировало московских рабочих, и в ночь с 6-го на 7-е декабря всеобщая политическая забастовка была уже без прений и единогласно принята как в совете рабочих депутатов, так и в центрах революционных организаций. И сегодня в «Борьбе» (№ 9) появились два воззвания: первое - «ко всем рабочим, солдатам и гражданам» и второе - по всем железным дорогам. Оба воззвания призывают пролетариат и общество к борьбе до полной победы.

Забастовка, провоцированная правительством, наводит меня на самые мрачные мысли. Правительство, вызывая на бой своего врага, очевидно, почувствовало в себе силу и хочет задавить революцию. И единогласное решение всех московских революционных организаций начать всеобщую политическую забастовку с вооруженным восстанием никак не может поселить во мне уверенности в полной победе пролетариата. Ведь одного настроения мало для борьбы с войском, вооруженным пушками и пулеметами. И вчера в одном из рабочих собраний, где тоже всеобщая политическая забастовка была принята единогласно, среди всех его участников прошел какой-то холод. И это чувствовали /233/ и переживали на себе все: и слушатели, и агитаторы, и просто присутствовавшие товарищи. Было произнесено до пятнадцати речей и ни одна из них не могла создать ни оживления, ни одушевления. Все были сосредоточены и углублены в себя. Разгадку этого настроения я видел в словах рабочего, только что явившегося на собрание из заседания совета рабочих депутатов. Он подошел к группе товарищей, находившихся на сцене, и, сверкая главами, с нервной дрожью в голосе, сказал им:

Мы все готовы к вооруженному восстанию! Но, товарищи, против пушек и пулеметов нельзя сражаться голыми руками. Вот в чем весь ужас нашего положения!..

И мне казалось, что этот трагизм революции скрещенных на груди рук сознавала вся аудитория. Мне казалось, что надежды на победу только своими силами ни у кого из присутствующих не было, - все рассчитывали на поддержку извне. И тем же менее - решимость начать борьбу была единодушная.

Случилось неизбежное, случилось то, чего нельзя было предотвратить... Началась война народа с отжившим строем. Кто победит в этой борьбе: правительство ли, имеющее в своих руках огромную механическую силу, или невооруженный народ, верящий в торжество идеи революции - вот вопрос, который одинаково теперь мучает как революционеров, так и контрреволюционеров...

Сегодня ранним утром мимо моей квартиры прошла группа рабочих с пением рабочего гимна; впереди несли большой красный флаг. Настроение у всех бодрое, приподнятое. При виде этой демонстрации у меня пропадает вчерашний пессимизм, и я уже с верой в начатое дело выхожу на улицу. По Большому Козихинскому переулку спешно пробежал офицер-пехотинец, настойчиво рекомендуя лавочникам немедленно запираться.

В городе - пока что - настроение неопределенное. Всех интересует вопрос: развернется ли эта забастовка до размера всеобщей, как это решил совет рабочих депутатов. Газетчики громко выкрикивают: «конфискованная социал-демократическая газета “Борьба” - 5 коп». Публика спешно раскупает «Борьбу», хотя местами цена ее вздута до 25 коп. за номер. /234/

На улицах оживление. Кое-где виднеются небольшие шествия с красными флагами; стройно поют «марсельезу»; сумцы, по указанию городовых, гоняютcя за демонстрантами. Изредка попадаются патрули пехоты. Казаков не видно. Забастовка началась и течет мирно. «Снимают» мало, так как цех за цехом дружно примыкают к забастовке добровольно. Лавки и магазины закрылись еще не все; многие и после двенадцати дня торгуют украдкой, с закрытыми окнами.

Я закупил все московские газеты и направился домой. Для меня представляло крайний интерес, как отнеслась к забастовке желтая и буржуазная пресса. Мое разочарование было весьма велико, когда я в этих газетах ничего не нашел о забастовке; лишь в некоторых из них было напечатано по три строчки в том, что сегодня, «как нам сообщают», совет рабочих депутатов постановил начать забастовку, - и только. Такая тактика желтых и буржуазных газет вполне понятна. Но зато возмутительно было двойственное отношение к забастовке «левого крыла» конституционно-демократической партии, т.-е. газеты «Жизнь». Вчера ночью воззвание совета рабочих депутатов и революционных партий было доставлено большинству московских газет. Но все газеты, кроме «Борь6ы», отказались его напечатать, в том числи и «Жизнь». Мотив - несочувствие забастовке. А сегодня в передовой статье «Жизни» напечатано: «Теперь в революции остались социалистические партии, оба крыла конституционалистов-демократов etc ». Выходит так, что «Жизнь» тоже «в революции осталась», хотя не сочувствует ей и не хочет оказывать ей содействия. Вот хамелеонство, достойное кадетов! Хороша также и «Вечерняя Почта» -этот вчерашний непризнанный социал-демократ из литературных хулиганов и сегодняшний социалист-революционер под сомнением. Эта газета тоже сказа-лась напечатать воззвание, но зато поместила отсебятину в которой пророчествует относительно объявленной забастовки: «Если эта борьба останется не за пролетариатом, то не надо забывать правительству, что в марте, когда истощаются продовольственные запасы, могут подняться мощным и гневным морем крестьяне»... /235/

Сегодня все утро шли митинги на заводах и фабриках. На металлических заводах рабочие с утра ковали себе холодное оружие.

Вечером, около 10 часов, перед моими окнами появляются драгуны-сумцы; часть их гоняется за прохожими, а другая не пропускает идущих по Садовой от Кудрина к Тверской, проходящих от Тверской изредка стегают, но неусердно, а как-то нехотя. И только раз одного прохожего прижали к углу домов Анастасиева и сильно выпороли. Изредка солдаты-пехотинцы за кем-то гоняются, кого-то ловят; драгуны им в этом содействуют. Долго я не понимал - в чем дело. Но в 11-м часу ко мне зашел знакомый и сообщил, что митинг до 10-ти тысяч человек в «Аквариуме» осажден; публику выпускают поодиночке и обыскивают; тех, у кого находят оружие, бьют.

8 декабря, четверг. Рано утром ко мне явился товарищ и рассказал о том, как вчера около 3-х тысяч человек сломали забор сзади «Аквариуме» и скрылись в Комиссаровском училище, где и просидела без огня всю ночь, будучи осаждены драгунами. Снаружи здание освещалось боевыми прожекторами. Под утро драгуны ускакали, и осажденные свободно разошлись из училища.

Около 10-ти часов утра я выхожу из дома и до четырех дня циркулирую в центральных частях города. Рабочие массами собираются и с пеньем пролетарских гимнов ходят по улицам. Сумцы с шашками наголо врезываются в демонстрирующие толпы и рассеивают их. Дети и подростки сопровождают сумцев дружными свистками и криками: «опричники», «убийцы!» и т. п. Буржуазия недовольна введением чрезвычайной охраны. Недовольна собственно с формальной стороны. Введением чрезвычайной охраны, при наличности сообщения с Петербургом, Дубасов перешел границы закона. Наивный народ, - как будто в России можно серьезно говорить о законности... «А вот еще не-известно, как посмотрят в Питере на это превышение власти», рассуждают некоторые из буржуазии. - Одобрят, вот как посмотрят в Питере, - и даже больше: благословят, быть может, такими полномочиями, о каких и Игнатьеву не снилось. /236/

Кое-где снимают работающих, но без насилия. Просто, входят в заведение и говорят: «кончайте». Мастерская приканчивает работу и дружно «снимается». «Снятые» и «съ-емщики» поют песни, полиция от них прячется, в лучшем случае сторонится. По Садовой около 5-ти часов вечера прошла огромная толпа портних и белошвеек с пением «Вы жертвою пали», и др. На окраинах города сегодня состоялись митинги, вечером состоялись районные собрания организованных рабочих.

9 декабря, пятница. Забастовка полная. Настроение приподнятое и крайне серьезное. В публике с утра шутят: «его величество совет рабочих депутатов уравнял всех по хлебной части: все довольствуются черным хлебом».

В полдень ко мне заходил знакомый и рассказал любопытную историю. Московский отдел центрального бюро конституционно-демократической партии вчера весь вечер горячо обсуждал вопрос: выразить или нет сочувствие забастовавшим рабочим? И так как определенного мнения у конституционалистов-демократов по этому вопросу не ока-залось, то постановили: избрать комиссию для всестороннего обсуждения и выяснения вопроса о том-выразить или нет сочувствие и т. д. Как это характерно для «внеклассовой» партии...

В 2 часа дня районы получили директиву комитета, в которой предлагалось всюду демонстрации превращать в митинги, избегать столкновений с войсками; митинги охра-нять вооруженными патрулями дружинников; при приближении ненадежных войсковых частей немедленно расходиться врассыпную и вновь собираться.

В 7 час. вечера получена была новая директива; в ней по-прежнему рекомендовалось устройство текучих митингов под наблюдением отрядов из разведчиков; демонстрации от-менялись; предлагалось стрелять в начальников воинских отрядов и мн. др.

Сегодня утром около 9 час. и вечером около 7-ми час. была перестрелка у Страстного монастыря; обе стороны понесли потери убитыми и ранеными; рабочие подобрали 12 винтовок, брошенных драгунами.

На окраинах весь день шли митинги; кое-где на них присутствовали солдаты, в числе слушателей. На одном из /237/ митингов в Замоскворечье работница, заканчивая свою речь, со слезами на глазах призывала: «вперед, за свободу! » Рабочие кричали: «либо победа, либо смерть!» Или: «Ведите вас на баррикады или кончайте забастовку!»... Был также митинг в Александровских казармах, на котором командующий войсками Малахов арестовал агитатора - с.-д. Некоторые части войск просили их снять, но этого не удалось сделать, т. к. все ненадежные казармы были заперты и оцеплены патрулями из верных правительству войск.

Винные лавки всюду закрыты, и пьянства совершенно нет. Пьяны лишь некоторые части войск, несущие полицейскую службу, и были случаи, когда пьяные солдаты пели революционные песни.

Завод Тилля сегодня сняли цинделевцы силой. Но в общем, порядок везде, вне сферы действия войск, образцовый. А на окраинах даже сформированы из рабочих ночные патрули для охраны имущества и порядка, благодаря чему грабежи и насилия совершенно прекратились. Полиция с мостов начинает исчезать, и лишь изредка можно видеть кучку городовых в 4-5 чел. с револьверами в руках.

Появлявшиеся на улицах полицейские кареты с арестованными революционерами преследовались уличной толпой и порой не без успеха. Из районов получены сообщения в случаях освобождения арестованных, которых отправляли в каретах в места заключения.

Вечером в 12-м часу войска открыли ружейную стрельбу пачками из дома Хомякова, угол Садовой и Тверской. Стрельба была начата без всяких поводов со стороны публики. Вообще в этот день боевые дружины безусловно но войскам первые нигде не стреляли, ибо еще действовало постановление, по которому в наступление переходить вос-прещалось, а вечерняя директива еще была неизвестна рабочим. С вечера в разных местах города рабочие производили систематическое разоружение офицеров, жандармов и городовых, и ночью была попытка построить баррикады на Страстной и Триумфальной площадях. Поздно ночью стало известно, что в реальном училище Фидлера войска, при содействии артиллерии, взяли в плен более 100 человек дружинников. /238/

10 декабря, суббота. Сегодня в 12 час. дня районные организации получили директиву, в которой рекомендовалось воздерживаться от массовых столкновений с войсками и вести с ними партизанскую войну. Кроме этого, давались советы убивать начальников воинских отрядов, обезоруживать полицию и военных, делать нападение на патрули казаков и драгун, разбивать участки и оружейные магазины, терроризировать дворников, чтобы они не оказывали содействие полиции и войскам и мн. др.

С раннего утра улицы запружены народом. Около 1 часа дня я отправился по Садовой к Триумфальным воротам. Здесь большие толпы рабочих спешно строили первые баррикады, - огромные трехствольные телеграфные столбы подпиливались и при криках «ура» валились на землю, со всех сторон тащили доски, железные решетки, вывески, звенья заборов, ящики, ворота и т. п. Около половины второго Триумфальная площадь была ограждена баррикадами со всех сторон. В сущности, эти первые баррикады носили довольно ажурный характер, и разобрать их было чрезвычайно легко. Но если они не представляли собой серьезной защиты, то моральное значение их, как первого успеха, было огромно. Немедленно же после окончания постройки первых баррикад стали возводить по всем улицам от Триумфальных ворот новые баррикады. И эти уже строились серьезно, обдуманно, с расчетом, благо ни войска, ни полиция нигде не появлялись. Вообще надо заметить, что до 2-х часов дня можно было вынести из наблюдений над уличной жизнью нашего района такое впечатление, что все войска и полиция поголовно забастовали. Иначе ничем другим нельзя было объяснить тот поразительный факт, что баррикады строились совершенно свободно, без малейших препятствий со стороны полиции и солдат. Даже вездесущие и неутомимые сумцы на время исчезли со сцены.

Я не знаю, как шла постройка баррикад на других улицах, но на Садовой-Кудринской, Живодерке, Малой Бронной и других соседних улицах и переулках возведение их происходило при участии почти всей уличной толпы: фабричный рабочий, господин в бобрах, барышня, чернорабочий, студент, гимназист, мальчик - все дружно и с восторгом работали над постройкой баррикад. Все были охвачены /239/ революционным одушевлением. И этой толпе не хватало только одного: оружия. Если бы 10 декабря московский революционный народ имел оружие, то он в тот же день одержал бы полную победу над самодержавием, у которого в тот день было слишком мало боевых средств в распоряжении. Недаром же при пассивности большей части пехоты и малочисленности кавалерии самодержавие в Москве в этот день пошло на последнюю крайность: оно пу-стило в ход против безоружной толпы пулеметы и артиллерию.

Первый пушечный выстрел грянул е 2 с половиной часа дня от Страстной площади по Тверской к Триумфальным воротам. С этого момента в Москве началось безумие и зверство, каких не видели здесь с 1812 года. По толпам мирного народа стреляли пачками из ружей, сыпали свинцом из пулеметов и палили из пушек шрапнелью. Эта безграничная кровожадность царских войск внесла страшное, невиданное озлобление во все слои населения Москвы, кроме высшей буржуазии и бюрократии. 10 декабря самодержавие окончательно расстреляло свою популярность даже среди московских черносотенцев. После первых же пушечных выстрелов в постройке баррикад приняли участие уже дворники - эти неизменные союзники полиции и пособники охранного отделения.

Около 3-х часов дня я находился на Садовой. Ко мне подошел товарищ врач В. А. и рассказал о том, как на Тверской началась пальба.

«Я ехал на извозчике по Тверскому бульвару к Страстному монастырю. При въезде на Тверскую меня остановили солдаты. Я увидел на площади две пушки: одна жерлом направлена по Тверскому бульвару, а другая - по Тверской к Триумфальным воротам. Я сошел на тротуар и направился по Тверской к Триумфальным воротам. Не успел я дойти до Палашевского, как на Тверской, против дома Л., появились драгуны. Из дома по ним был сделан залп из револьверов. Драгуны повернули назад, к Страстному, и под свист и /240/ негодующие крики толпы ускакали без потерь. Сразу же после этого грянул первый выстрел из пушки. Он оказался холостым, и публика отнеслась к нему юмористически. “Воробьев пугают”, - говорили кругом. Но и минуты не прошло, как грянул второй, на этот раз уже боевой, выстрел. Мимо моего уха просвистели осколки взорвавшейся шрапнели. И когда все стихло, то вокруг себя л увидел пятнадцать трупов. Затем последовал второй выстрел, а потом уже пошли катать. Я бросился в переулок, и что было после, я уже не знаю. Пострадали исключительно любопытные и случайные прохожие».

Пушечная пальба, стрельба пачками и работа пулеметов в районе Тверской продолжались в этот день до наступления темноты. Пушечный залп на Тверской вызвал на улицы решительно всю Москву и разбудил даже тех, кто был подвергнут хронической общественно-политической спячке. Негодование по адресу артиллерии к Дубасова было всеобщее.

Около 4-х часов дня одну из пушек передвинули к Триумфальным воротам и произвели два выстрела вдоль по Садовой к Кудрину. Шрапнель рвалась в 10 саженях от дома, в котором я живу; осколками шрапнели в тот день у нас разбило окно к пулей была пробита стена.

Вечером во всех церквах звонили ко всенощной, и колокольный звон шел под аккомпанемент пушечной пальбы. Этот своеобразный союз православия с самодержавием производил впечатление чего-то бесконечно поганого, омерзительного.

Ночью долго шла ружейная трескотня по всем направлениям. Порой где-то работал пулемет: так-так так... В направлении Сретенки виднелось большое зарево. Характерно, что с начала забастовки бесчинства и грабежи хулиганов и воров совершенно прекратились. Это все говорят в один голос.

11 декабря, воскресенье. Пальба началась с утра. Звенят в колокола, палят из пушек, беспрерывная ружейная и револьверная трескотня. Кругом творится какой-то ад кромешный. Со двора уйти нельзя, так как стрельба идет по всем направлениям. Около 12-ти часов дня загрохотали пушки по нашей улице. Один за другим было сделано /241/ шесть боевых выстрелов шрапнелью. Стрельба вблизи и рвущаяся на глазах шрапнель в первое время производят на непривычного человека отвратительное действие, и не только психологическое, но и физиологическое. Пушечный гром и разрывы шрапнели почти над ухом действуют не только на нервы, но и на всю мускулатуру, на костный состав... Продолжительная пальба доводит непривычных людей до состояния почти полной прострации.

Когда орудийная пальба на нашей улице окончилась, явились к баррикадам пожарные под охраной сумцев и стали спешно разбирать их. При этом солдаты оцепили наш дом и заявили, что будут расстреливать каждого, кто покажется на дворе. И когда один из наших мальчиков выглянул из-за занавески в окно, то увидевший его солдат немедленно же припал на колено и прицелился в мальчика.

Пожарные разобрали тринадцать баррикад и приступили было к четырнадцатой, как вдруг по ним был открыт огонь с угла Садовой и Живодерки. И пожарные, и солдаты не-медленно же бросили улицу и скрылись. Между прочим, солдаты, укрывшись в Большом Козихинском переулке, немедленно же стали стрелять вдоль по переулку, очевидно, пробивая себе путь таким необычайным способом. Этот обстрел переулка привел к тому, что дворники, несмотря на распоряжение генерал-губернатора -держать ворота за-пертыми, немедленно же поснимали ворота и устроили баррикады. «Хоть от пуль то можно будет схорониться», - говорили они.

После ухода с Садовой пожарных и солдат явились к разрушенным баррикадам рабочие и возобновили их, хотя в этот раз баррикады оказались менее внушительными.

Стрельба пачками по нашей улице продолжалась и с наступлением сумерек. Оставаться в деревянном доме в то гремя, когда под окнами то и дело идет перестрелка, было небезопасно. Я пешком пробрался в меблированные комнаты «Петергоф», и там переночевал. По дороге я видел великолепные баррикады на Малой Бронной и их охрану хорошо вооруженными дружинниками. Ночью шла стрельба у Арбата, по Моховой и на Тверской. По дороге в «Петергоф» я заметил, что все полицейские посты без городовых. И неудивительно: сегодня в Арбатскую часть было доставлено /242/ шесть убитых городовых. Нигде не видно на улицах и ночных сторожей. Несколько дней тому назад полиция вооружила их браунингами. Один сторож заявил приставу, что он не умеет стрелять.

Учись, мерзавец! - кричит ему пристав.

Где же я буду учиться? - спросил сторож.

Пойди в сарай и стреляй.

И в самый нужный для полиции момент вооруженный институт ночных сторожей совершенно исчез со сцены. Охрану жизни и имущества обывателей взяли на себя боевые дружины. И замечательно, что с этого момента хулиганы, профессиональные громилы и т. п. - все попрятались, точно сквозь землю провалились, и о грабежах и бесчинствах ничего не слышно.

В «Петергофе» живет много военных. Среди них царит смятенье. Они запасаются штатским платьем, некоторые с ужасом ожидают победы пролетариата и неизбежного суда народного над военными. У одного из важных военных нервы так расходились, что он в штатском бежал в Питер, не подавши даже рапорта ни об отпуске, ни о болезни.

Сегодня состоялось у генерал-губернатора Дубасова совещание по вопросу о предании суду боевой дружины, взятой в плен в реальном училищ Фидлера, и о введении в Москве военного положения. Дубасов был за то, чтобы дружинников предать военному суду, а в Москве ввести военное положение. Но старший товарищ военного прокурора произнес большую речь, в которой он доказывал, что нет никакой необходимости предавать военному суду дружинников и вводить военное положение. В результате: дружинников решено предать суду палаты, а для Москвы ограничиться чрезвычайной охраной, которая - кстати сказать - на практике ничем не отличается от военного положения, ибо при ней обыватели - их жизнь и имущество - отдаются «на поток и разграбление» пьяных и озверевших войск. Во время совещания Дубасову доложили, что сражающиеся у Бутыр-ской тюрьмы казаки просят подкреплений и боевых припасов. Николаевский вокзал в этот день войска еле отстояли. Несмотря на пальбу из пушек к пулеметов, рабочие с двух сторон сделали на него нападения, которые едва удалось отразить. /243/

12 декабря, понедельник. Утром мне сообщили, что всех военных, приезжающих с Дальнего Востока, обезоруживают. Bчepa обезоружено одних только офицеров до 70-ти человек. На военных это производит удручающее впечатление. Впрочем - почти все они беспрекословно отдают оружие но первому требованию публики. Зато с упрямцами жестоко расправляются.

При обезоруживании офицеров рабочие проявляют большую корректность. У одного офицера на Рязанском вокзале взяли охотничье ружье. Офицер просил, умолял, чтобы ружье ему оставили, так как он им дорожит, и пр. Но один из рабочих ему вежливо, но твердо заявил:

«Не беспокойтесь: ваше ружье не пропадет. Оно теперь нам более необходимо, чем вам, и потому мы его берем себе. А как только в нем минет надобность, вы его получите обратно. Позвольте ваш адрес, а вот мой адрес».

Офицер и рабочий обменялись адресами.

Из «Петергофе» я с трудом пробрался ил Садовую, так как у Арбатских ворот и вдоль по бульварам стреляли. От нас весь день слышна была орудийная пальба в направлении Арбата, Смоленского рынка и Пресни. Надо полагать, что было сделано не менее 200 пушечных выстрелов. Это расстреливали дома на Арбате, а на Пресне артиллерия билась с Прохоровской мануфактурой, которую войска обложили со всех сторон. Но рабочие мужественно отразили все атаки и не сдались.

На Садовой день прошел спокойно, если не считать редкой ружейной стрельбы, к которой мы уже привыкли. Похоже на то, как будто хлопают бичом, или ломают сухие палки: это - стрельба из винтовок.

Сегодня мне один полковник сказал, что момент для вооруженного восстания упущен. Дней семь тому назад революционеры могли надеяться на активную поддержку некоторых войсковых частей, а теперь военное начальство овладело начавшимся в войсках революционным движением... «Впрочем, - добавил полковник, - масса и в настоящую минуту, вероятно, останется пассивной, что далеко небезразлично для восставших».

Вчера типография Сытина разгромлена при исключительных обстоятельствах. Войска ее поджигали два раза, но /244/ рабочие оба раза пожар потушили. Войска подожгли ее в третий раз и приняли меры к тому, чтобы тушение было невозможно, пожарным же было воспрещено тушить. Администрация типографии пыталась обращаться за содействием к помощнику градоначальника. Но тот ответил категорическим отказом помочь Сытину, несмотря даже на то, что из типографии никакой стрельбы не было.

Ночью в домах темно. Вдали видны зарева пожаров. На улице - ни души.

13 декабря, вторник. Утром было тихо. Где-то вдали слышалась револьверная и ружейная трескотня. Садовая снова оживилась: по ней идут толпы разнообразной публики; кое-кто из прохожих останавливается перед баррикадами и поправляет их. Ни полиции, ни войск не видно.

Около часу дня на углу Садовой и Бронной началась беспорядочная ружейная пальба пачками, продолжавшаяся около 5-ти минут. Ровно в час 16 минут дня грянул первый пушечный выстрел по Садовой от Кудрине. Канонада продолжалась с небольшими перерывами 1 час и 5 кинут, причем было сделано 62 выстрела. Пушечная пальба все время шла вперемежку с ружейной. Сегодня мы уже не нервничаем и довольно хладнокровно наблюдаем из окон, как снаряды, вспыхивая, рвутся на углу Живодерки и Садовой. И только чувство глубокого негодования по адресу царских палачей не оставляет нас ни на одну секунду.

Не знаю, как в других местах, но против церкви Ермолая Садовая буквально была засыпана осколками шрапнели и гранат. Были моменты, когда осколки дождем сыпались даже на двор дома, где я живу. И по окончании канонады десятки проходивших по Садовой подбирали себе на намять части разорвавшихся снарядов.

После 2-х часов 20 минут дня явились пожарные, чтобы разбить баррикаду на углу Садовой и Живодерки; но баррикада оказалась настолько прочной, что пожарные очень мало успели сделать и, обозленные, подожгли неразрушенную баррикаду, которая сначала весело загорелась, а потом вдруг забастовала: сначала начала чадить, а потом и совсем погасла. Пожарные же, по непонятной причине, все спешно, гуськом, легкой рысцой, направились по Живодерке и скрылись из виду. После них скоро явились рабочие и с не-обыкновенной /245/ энергией принялись восстановлять разрушенные артиллерией и пожарными баррикады. По рабочим было сделано несколько залпов с угла Тверской и Садовой и еще откуда-то, но залпы эти отогнали лишь ротозеев, и восстановление баррикад по прежнему шло бойко и оживленно, пока вдоль по Садовой с Тверской не была открыта пушечная пальба. На этот раз пушки работать начали ровно в 3 часа 40 минут и в первую минуту сделали семь выстрелов. После этого выстрелы слышались то у Триумфальных, то на Патриарших прудах, то в направлении Никитских ворот: всего было сделано до пятидесяти выстрелов; точно сосчитать выстрелы не было никакой возможности, так как палили, по-видимому, из нескольких орудий одновременно. Канонада прекратилась около половины пятого и уже в нашем районе в этот день не возобновлялась более; лишь изредка раздавалась то в той, то в другой стороне ружейная трескотня. Вечером на улицах было тихо, темно, безлюдно, точно все вымерло; небо мутное, без зарева, кое-где в окнах светились огни.

14 декабря, среда. Утром усиленное движение пешеходов но Садовой и прилегающим к ней улицам. Я сходил на угол Садовой и Живодерки и подобно исследовал результаты орудийной пальбы по перекрестку. Пострадали все угловые дома, но особенно сильно досталось Полтавским баням, меблированным комнатам «Ялта» и аптеке Рубановcкого. Обыватели говорили:

Спасибо дружинникам, а то бы сколько народу загубили.

При чем тут дружинники? - спрашивает кто-то.

А вот при чем: около часу народищу тут, на углах, было пропасть. Сначала поблизости стали палить из ружей. А потом прибегают дружинники и кричат: уходите, уходите, пушки от штаба наводят. И все наутек. Только что успели мы во двор сунуться, как трахнули из пушки, и после этого началась такая кутерьма - чистый ад. Спасибо дружинникам, а то бы мы все так и полегли.

В петербургских газетах напечатан избирательный закон. Правительство и не думает о капитуляции: новый избирательный закон - простое издевательство над русским наро-дом, особливо же над крестьянами и рабочими. /246/

Группа рабочих горячо обсуждает новую «милость народу».

Со двора выбегает в одном платье молодая девушка - не то горничная, не то портниха - и нервным голосом скрашивает группу:

Что? Избирательный закон? Говорят, всеобщее избирательное право? Правда?

Я в первый раз в жизни видел простую девушку, которая так горячо и с таким интересом относилась к политике.

Жульничество, а не всеобщее избирательное право, - гневно отвечают девушке.

Как? Значит, опять обманули? - упавшим голосом сказала девушка и, как угорелая, тихо, неровной походкой пошла во двор.

Мы им покажем государственную думу!-кричит раздраженный молодой рабочий.

И действительно, правительство этим законом окончательно убило все надежды прекраснодушных обывателей на мирный исход современного политического и общественного движения. И в то время, когда на улицах Москвы лилась народная кровь, а в воздухе стоял несмолкаемый грохот орудий, этот закон представлялся простой провокацией, направленной к тому, чтобы еще более революционизировать Россию. Впрочем, было бы наивностью ждать от самодержавия, чтобы оно покончило с собой самоубийством.

Известия из Петербурга производят неприятное впечатление. Для людей горячих, увлекающихся, поведение петербуржцев рисуется предательством - не менее уверяют, что там упустили момент: нужно было выступить немедленно после ареста совета рабочих депутатов, так как тогда настроение было высоко революционным, а теперь оно сильно упало.

Сегодня я побывал на Тверской: вид ужасный; точно неприятель прошел; масса выбитых окон, на стенах домов следы шрапнели; кое-где выбитые окна завешены коврами, заставлены тюфяками и пр. Всеобщее озлобление и ни одного сочувственного по адресу войск возгласа. В толпе разговор: «Солдаты вчерась говорили: мы бы уж давно победили, да только теперь дворники и прислуга домовая против нас: дружинников скрывают от нас и баррикады но хотят разбирать». /247/

Около половины второго я зашел в Большом Козихинском переулке к знакомым и совершенно неожиданно очутился в засаде. Началось с того, что взвод городовых, с винтовками в руках, пробирался к участку, пробивая себе путь залпами. А когда этот взвод скрылся в помещение участка, то будто бы явилась к окнам участка боевая дружина и сделала в окна несколько залпов, после чего из участка вдоль по переулку и пошла пальба пачками, продолжавшаяся с небольшими перерывами два часа, причем пули разлетались по квартирам, обращенным окнами в переулок.

В пятом часу я направился домой. Было совершенно тихо, лишь изредка в стороне Тверской и Кудрина слышны были отдельные выстрелы, похожие на хлопанье бича.

Около половины пятого в направлении Лесного переулка появилось зарево, стоявшее в небе около часа, говорили, что горят баррикады на Долгоруковской и что по горящим баррикадам огонь добрался до деревянных домов.

Ночь прошла совершенно спокойно.

15 декабря, четверг. Утром сильное движение по Садовой. Баррикады все до единой целы. Ранним утром на кладбища провезли много гробов. Толпа на углу Садовой и Живодерки оживленно комментирует случай расстрела казаками ехавших из Перова в Москву рабочих. Негодование ни на йоту не улеглось. В 11 часов 22 минуты загрохотали пушки, причем в первую минуту было сделано 9 выстрелов.

Приказывают становиться на работу, а сами из пушек по народу палят. Не только на улицу выйти нельзя, дома-то все из рук валится, - так говорил чернорабочий, комментируя воззвание Дубасова о прекращении забастовки.

Мало силы у нас, а то бы мы показали.

Силы-то много, да орудия нету; в этом вся беда.

Много разговоров о подвигах дружинников, целую неделю ведущих неравную борьбу с войсками. Масса рассказов о6 ужасающих зверствах драгун и артиллеристов. Стрельба из ружей и пушек всюду идет без предупреждений. Солдаты держат себя на улицах Москвы не как в сердце России, а точно в завоеванной неприятельской стране: расстрел мирной, безоружной публики они превратили в спорт. Стреляют на выбор, стреляют по убегающим, рубят насмерть /248/ тех, кто осмелится сделать им малейшее замечание, беспощадно убивают санитаров Красного Креста, палят в окна домов, при обысках отбирают деньги и ценные вещи и по обысканным делают залпы. На Мещанской улице на глазах любопытствующей толпы солдаты зарядили пушку, из нее хватили почти в упор по этой толпе, да так, что части разорванных человеческих тел летели в воздух и застревали на телеграфной проволоке, на заборах, а по тротуарам и мостовой разливалась кровь и разлетались мозги. На Петровке артиллерия, проезжая мимо одного дома, остановилась у ворот, навела во двор пушки, сделала несколько залпов, снялась и отправилась дальше. Вчера в 7 часов вечера мимо «Петергофа» шли четыре человека. Патруль им крикнул: «Стой! Руки вверх!» Приказ был выполнен в точности. И в остановившихся прохожих солдаты сделали залпы, все четверо упали, трое без движенья, а четвертый встал и, шатаясь, пошел по Воздвиженке. Но по нем был сделан новый залп, поразивший его на смерть. Прислали телеги и трупы отвезли в манеж.

В эти дни никто не мог поручиться за то, что выйдя на полчаса на улицу, можно вернуться невредимым. Смерть ждала обывателя на каждой улице, на каждом перекрестке, так как ошалевшие войска стреляли без разбора решительно во всех, в точности исполняя приказ Дубасова (о котором почти никто не знал) рассеивать оружием толпы более трех человек. Впрочем, шальная пуля, шрапнель, граната всегда могли положить на смерть и тех, кто прятался в домах. Не надо забывать, что в эти дни были выпущены тысячи снарядов и десятки тысяч пуль. На каждой улице, где побывали войска, вы видите разбитые и простреленные окна. По приказу Дубасова, никому не известному, к окнам нельзя было подходить. И тех, кто, не зная этого приказа, показывался у окон, солдаты расстреливали.

И после всего этого генерал-губернатор Дубасов уверяет москвичей, что «законная власть» сумеет охранить жизнь и спокойствие граждан и что обыватели должны «действовать заодно с властями в подавлении мятежа».

Московский народ никогда не забудет этих ужасов и в близком будущем сторицей заплатит за них царским палачам. /249/

Кто жил в Москве в эти дни, тот видел, что негодование но адресу Дубасова и войск было всеобщее. Лишь подлая дума Гучковых к Шмаковых радовалась успехам Дубасова и проливала крокодиловы слезы по жертвам революции.

Но недалеко уже время, когда революция сметет с лица земли царских насильников и публичные притоны разврата общественной мысли, вроде московской думы.

16 декабря, пятница. Я вышел из дома в 10 часов утра. Через полчаса узнал новость: в понедельник в 12 часов дня решено прекратить забастовку; к ликвидации ее приступлено уже сегодня; боевые дружины социал-демократов распущены, и дано разрешение разобрать баррикады. В разных частях города народ почти одновременно узнал об этих решениях и в какие-нибудь полчаса во всей Москве не осталось ни одной баррикады. Народ их выстроил, народ же и уничтожил их. Я своими главами видел, как на Бронной дружинник снял красный флаг с одной из главных баррикад, и после этого обыватели мигом растащили руками и увезли на лошадях громоздкие строительные материалы. На Садовой беднота мигом растащила баррикады на топку печей. Не зевали и дворники; они самым подлым образом крали тес, скамьи и прочее. И то, что по праву должно было пойти бедноте, эти господа без зазрения совести крали для своих хозяев - порой, быть может, миллионеров. Чинят фонари, вставляют стекла, каменщики заделывают пробоины в домах. А на Пресне стоит непрерывный грохот орудий.

Мне передали, что в штабе московского военного округа ежедневно получаются сведения относительно убыли оружия из артиллерийских складов. Куда и как исчезает оружие - штаб не знает. Не знают этого также и социал-демократические организации.

В войсках царит радость и оживление по поводу распущения дружин. Тем не менее солдаты, несущие полицейскую службу, так же зверски относятся к публике, как и прежде. И беспричинная стрельба по прохожим в разных частях города продолжалась весь день.

Из 15 тысяч войск, находящихся в Москве, участие в несении боевой службы за эти дни принимали только 5 тысяч, остальные 10 тысяч в ход не пускались. Забастовал /250/ один из казачьих полков, кажется, первый донской; забастовала часть артиллерии; но какая - неизвестно.

Оказывается, что были моменты, когда Дубасов просил подкреплений у Дурново. Но Дурново ответил, что подкреплений прислать не может и что Дубасов должен обходиться своими силами. Однако - вчера (говорят, по приказу царя) подкрепления прибыли. За стрельбу из пушек в мирный народ к дома Дубасов получил из Питера благодарность.

Сегодня можно видеть кое-где расклеенными прокламации и приказы Дубасова. В них он стремится ошельмовать революционеров и в частности дружинников. Дубасов рас-писывает благоглупости, которым могут поверить только грудные младенцы и круглые идиоты. Он говорит, что революционеры вербуют себе сторонников среди «слабых и порочных людей», что они хотят нанести «удар населению», что они покушаются «на имущество мирных обывателей и на них самих», что они над постройкой баррикад работают как бы воровски - ночью и т. п. Вот уже поистине с больной головы да на здоровую! В Москве даже среди черносотенцев не найдете людей, которые могли бы согласиться с такой характеристикой революционеров. Напротив: перечисленные качества революционеров Дубасов должен всецело отнести к своей персоне и к действующим войскам, но предварительно возведя их в куб. Ошибаетесь, адмирал! Не вам, профессиональному убийце, с головы до ног обагренному народной кровью, говорить о «порочности» революционеров. В дни вооруженного восстания не дружинники, а ваши войска и полиция нанесли «удар населению», уничтожая его, как саранчу, и истребляя и расхищая его имущество. Дружинники же не запятнали своей революционной чести нигде и ни в чем, - Москва этому свидетель.

На окраинах начались бесчинства: вчера вечером на глазах моей знакомой золоторотцы схватили девушку и утащили в сторону, чтобы изнасиловать ее. И некому было за нее вступиться, так как кругом - ни души.

Хулиганы и оборванцы немедленно же появились и в центре города после того, как перестали действовать боевые дружины.

Черносотенцы, как бы исчезнувшие с лица земли за эти /251/ дни, сегодня кое-где подняли головы и что-то бормочут и брызжут своей ядовитой слюной по адресу совета рабочих депутатов и дружинников.

На одной из окраин сегодня даже состоялась черносотенная манифестация под охраной казаков и драгун: впереди несли портрет царя и пели гимн. Впрочем, окончилась она довольно печально: артиллерия, как говорят, не разобрав, в чем дело, просто расстреляла из пушек манифестантов.

Вчера ночью один не консерваторских учеников донес о том, что в консерватории засела боевая дружина. Немедленно же прикатили к консерватории пушки, чтобы расстрелять ее. Но военачальники на этот раз почему-то умерили свой пыл и, после продолжительного совещания, решили ограничиться обыском. Со страхом и трепетом патруль вошел в помещение консерватории и изловил двух безоружных учеников, которые по словам доносчика, и были дружинниками.

Председатель губернской земской управы ездил к губернатору и просил его о том, чтобы не расстреливали дом земства на Садовой. Но Джунковский ответил Головину:

Я не могу ручаться за то, что губернская земская управа не будет расстреляна, так как в ней ночевала боевая дружина.

Городской голова сделал «представление» Дубасову относительно разгрома домов. Дубасов ответил, что он не сочувствует разрушению зданий. Кто же сочувствует этому? Уж не домовладельцы ли? Выходит так, что дома разбиваются артиллерией по просьбе хозяев домов. От расстрелов домов пахнет средневековьем, когда наказывались бездуш-ные предметы.

Товарищи сообщили, что в нескольких районах настроение крепкое и по-прежнему боевое, то же и под Москвой, но в Орехове-Зуеве началась реакция.

Сегодня вышла только одна газета - «Русский Листок». Революционные дни изображены крайне тенденциозно. Сильное стремление изобразить дружинников разбойниками. О зверствах же воинских частей - ни слова. Много вымыслов и лживых сведений и полное незнание партийных и в частности рабочих организаций. /252/

17 декабря, суббота. Около семи часов утра я был разбужен ружейной пальбой. Стреляли пачками около Живодерки или Патриарших прудов. Ровно в 7 часов 15 минут раздался пушечный выстрел. И после этого со стороны Кудрина и Пресни началась отчаянная канонада, продолжавшаяся без перерыва до 9-ти часов 30-ти минут утра. С 7 часов 15 мин. и до 8 часов 35 мин. я вел правильный счет пушечным выстрелам и за 1 час 20 минут насчитал 115 выстрелов. Дальше у меня не хватило сил считать, так как мною овладело страшное и мучительное чувство полной неизвестности: не знаешь -кого и за что расстреливает, не знаешь - сколько убитых к раненых, не знаешь - чем вызвано это сатанинское издевательстве над населением Москвы. Ведь социал-демократические дружины еще вчера утром все распущены, а меньшевики своих распустили еще третьего дня. Чего же свирепствует опричнина? Уж не разрушает ли она те части города, в которые ей даже и проникнуть не удалось в течение недели, вплоть де того момента, когда народ, с разрешения дружин, сам разобрал неприступные баррикады? Но мысль работает лихорадочно, прыжками, неправильно, так как стрельба из пушек ни на минуту не стихает: она то усиливается, то уходит как будто вдаль, то слабеет, то разгорается с новой силой, перемежаясь с ружейными залпами. И с 8 часов 35 минут до 9 час. 30 мин. , т. е. в течение 55-ти минут было сделано никак не менее ста выстрелов, так как делали по два и по три выстрела в минуту, причем некоторые из залпов были двойными к тройными. В тот момент, когда дыханье захватило от душившей меня злобы, когда всего меня трясло от нервней лихорадки, я вдруг вспомнил, что пресненские дружины почему-то решили продолжать сражение. Похоже было на то, что они отказались подчиниться решению комитета, вынесенному в ночь с 15 на 16 декабря. Я терялся в догадках и не понимал - на что же они надеются. В этой неравной борьбе можно найти одну лишь смерть. И щемящая жгучая боль охватывает мое сердце при мысли о неизбежной гибели героев...

А в каком воистину подлом состоянии находятся некомбатанты! Они очутились в том же положении, в котором были китайцы во время русско-японской войны. Быть свидетелем /253/ революции и не стоять в рядах ее бойцов-в этом есть огромная доля общественной безнравственности. И то, что ты не умеешь обращаться с оружием, не может служить тебе оправданием. Ведь никто не родится воином.

В десятом часу заходит ко мне знакомый и говорит, что Пресня обложена с раннего утра, а теперь идет расстрел из орудий подозрительных домов и фабрик.

Недаром же Пресня отдана во власть свирепого и тупого убийцы Мина.

По Садовой несколько раз проехали патрули казаков и драгун. Проследовал какой-то огромный воинский обоз. Судя по возам, переселяется какой-то полк. Обоз охраняется густой цепью солдат в фуражках синего сукна с красным кантом, наплечники красного сукна.

В 2 часа 15 минут дня в стороне Пресни снова загремели пушки, началась ожесточенная канонада, в минуту делалось по 5-7 выстрелов. И это зверство продолжалось часа полтора. У меня нервы не выдержали, и я малодушно бежал из дома, чтобы не слышать непрерывного грома орудий. По улицам идут и едут, оживление необыкновенное. А артиллерия по-прежнему продолжает свое жестокое дело, и со стороны Пресни слышна беспрестанная стрельба из пушек.

В стороне Кудрина и Пресни еще с полудня молвился на горизонте дым. Около часу дня дымом застлало весь небосклон на северо-западе. Идущие от Пресни говорят, что подожженные войсками фабрики, заводы и жилые дома никем не тушатся, а обезумевшие обыватели, бегущие из горящих кварталов, беспощадно расстреливаются пехотой. Говорят также, что сражающиеся рабочие бьются с войсками до конца и, не желая им сдаваться, предпочитают мужественную смерть в огне горящих помещений, в которых они находятся. Рассказывают от таких улицах на Пресне, от которых кровь леденеет в жилах и рассудок отказывается верить тому, что войска не войну ведут с революционерами, а просто истребляют всех, кто им подвернется под руку. Царские палачи обрадовались, что во всей Москве бой прекращен, и потому они всеми силами обрушились на злополучную Пресню. Для меня не совсем ясно - почему Пресненский район решил продолжать сражение в то время, когда социал-демократы распустили свои дружины. Одна, /254/ уже сильно ослабленная, районная организация почему-то решила все-таки бороться против всех, обращенных против нее, несомненно, превосходных сил неприятеля. Это героизм, граничащий с безумием.

Мне сообщили, что из Питера приехал главный военный прокурор Павлов, чтобы принять участие в решении вопроса о судьбе захваченных «мятежников». Но удивительнее всего то, что кровожадный Павлов высказался против военного суда нал дружинниками; их будет судить особое присутствие палаты. Прокурор говорит, что всех, уличенных в участии в вооруженном восстании, ждет каторга. Дубасов настаивает на военном суде. Это имеет для него выгодную сторону: сначала всех дружинников приговорить к смертной казни, а потом, дабы завоевать себе симпатии общества, самодержавие может распространить на них свое милосердие в самых широких размерах: кому дать крепость, кому - каторгу, кому - поселение. Но военные высказались против этой гнусной игры в великодушие победителя к пленникам. Они говорили: никаких компромиссов не должно быть: или военный суд с неизбежной смертной казнью, или суд палаты с каторгой.

В 4 часа я узнал, что Пресня со всех сторон обложена, и обстреливается войсками еще с 5-ти часов утра, из объявления Дубасова видно, что, с целью захватить или уничтожить революционеров будет произведено занятие или полное разрушение этого района. Кажется, решено Пресню уничтожить. Бравый адмирал при содействии храброго полковника Мина - очевидно - полным уничтожением подозрительных по революции мест намерен произвести восстановление «правильной мирной жизни и правового порядка», как он выражается в своей прокламации. Надолго ли?

В направлении Кудрина и Пресни весь день продолжались пожары. Ночью небо было охвачено огромным заревом. «Точно француз на Москву нагрянул», - говорят в народе.

Какую ужасающую роль играют в этом кровавом деле невежественные, загипнотизированные железной слепой дициплиной солдаты! Расстреливая из пушек Москву, они этим самым, под развалинами погибших домов, хоронят свою свободу, свое право на счастье. Быть палачом своей судьбы - вот участь русского солдата, ужаснее которой не /255/ было и не будет во всем мире! А на языке черносотенных газет и правительственных актов в это называется: свято исполнять свой долг и присягу.

18 декабря, воскресенье. Сегодня в нашем районе с утра тихо. Пресню добивают артиллерией; она по-прежнему охвачена железным кольцом войск всех родов оружия, и туда никого не пропускают. Уцелевшие пресненцы выселяются кто куда, и по Садовой тянутся длинные обозы ломовиков, везущих разный скарб случайных жертв революции. Ужас и горе тех, кто пережил на Пресне вчерашний день и остался жив (раны и потеря родных и имущества уже в счет не идут), не поддаются никакому описанию. Там было безумие и зверство, которым ум человеческий отказывается верить.

Обстрелы и разрушение целых районов, креме Пресни, должно быть, кончились. Идут массовые аресты.

19 декабря, понедельник. Сегодня получены душу леденящие известия: семеновцы, без всякого следствия и суда, арестованных рабочих на Московско-Казанской железной дороге ставят рядами и расстреливают, руководствуясь при этом какими-то таинственными списками. Кровь этих святых мучеников за свободу русского народа вопиет о мщении и снова еще глубже разжигает чувства негодования по адресу самодержавия и его служителей - гнусных убийц.

Во время последней войны был отдан тайный приказ: хунгузов в плен не брать. Этот приказ на массу офицеров произвел удручающее впечатление. Может быть, и теперь правительство тоже издало конфиденциальное предписание расстреливать арестованных рабочих, как хунгузов, без всякого суда. Я ни на минуту не сомневаюсь в том, что такое распоряжение существует, и вот почему. То, что делают семеновцы на Московско-Казанской железной дороге, является простым убийством и превышением власти. Эти преступления военными законами наказуются 20-ю годами каторги, что хорошо известно каждому офицеру. Следовательно, среди военных едва ли могут найтись безумцы, кои за свой страх рискнули бы из офицеров превратиться в обыкновенных убийц. Очевидно - они действуют, инспирированные сверху.

Дубасов призывал к себе военного прокурора для наведения справки: может ли главнокомандующий в военное /256/ время казнить без суда? Прокурор ответил, что главнокомандующему принадлежит лишь право конфирмации приговоров суда. Этим ответом Дубасов остался недоволен. Дело в том, что Дубасов возбудил ходатайство о том, чтобы ему были даны права главнокомандующего, дабы расправляться с пленными дружинниками без суда. И вдруг такое огорчение... А впрочем - едва ли Дубасов нуждается в таких правах. Ведь он и без того уж не соблюдает никаких законов и действует совершенно произвольно, как неограниченный деспот...

Теперь, когда я кончаю эти заметки, по городу все еще возят артиллерию и пушки устанавливают, неизвестно для чего, даже на перекрестках центра, ночью идет все та же дикая стрельба пачками; население все еще охвачено паникой и трепещет за свою жизнь; успокоение ни на шаг не подвинулось вперед...

Но довольно фактов! Скорбный лист московской революции можно продолжать без конца. Теперь пора подвести итоги пережитым дням и сделать оценку декабрьских событий. Сделать это необходимо в виду того, что желтая и буржуазная пресса совершенно не понимает смысла и последствий событий 7-19 декабря. Эти дни останутся навсегда памятными для жителей Москвы.

Начавшаяся 7 декабря всеобщая политическая забастовка перешла в вооруженное восстание. И были моменты, когда казалось, что революционный народ даже без содействия войск, покончит в Москве с самодержавием навсегда и этим самым подаст всему русскому народу, всей России, сигнал к единодушному вооруженному восстанию. Но эта первая открытая схватка революционного народа с чудовищем - самодержавием на улицах Москвы в конечном счете окончилась вничью: большинство революционеров прекратило бой, не доведя его до конца. Тем не менее - пролетариат из этой битвы вынес непоколебимое убеждение в том, что вооруженное восстание-вовсе не безумная утопия; что оно, развернутое до размеров восстания даже не всего, а большей части московского пролетариата, одержит полную победу над самодержавием и подарит Москву временным революционным правительством. /257/

Дни 7-19 декабря - безусловно исторические дни. Таких дней в истории любого культурного народа насчитывается очень немного. Это были дни, когда воистину, вслед за пролетариатом, поднялся почти весь московский народ, кроме высшей буржуазии. Движение 7-18-го декабря можно смело назвать общенародным движением, так как в нем приняли деятельное участие массы. Эго был смотр силам революции, силам вооруженного восстания, - и смотр этот показал, что на стороне революции народ, а на стороне самодержавия одни лишь пушки, пулеметы и ружья, пускаемые в ход против народа пока еще подчиняющеюся слепой дисциплине несознательной частью войск.

Совершенно неверно утверждение буржуазной прессы и газетных рептилий, что 7-19 декабря революция в Москве потерпела поражение. Напротив - революционеры за время битвы с царскими войсками при наличности немногих потерь приобрели себе громадное количество сторонников, можно сказать, всю серую массу Москвы. И если 16-го декабря большинство социал-демократических боевых дружин и было распущено, то вовсе не потому, что войска одержали победу над революцией. По конспиративным соображениям, вероятно, еще не скоро мы узнаем - почему революционные организации решили прекратить бой, быть может, в самую решительную минуту, во всех частях Москвы, кроме Пресни. Можно сказать только одно: сделано все, что было можно сделать. А сделано так много, что результаты восстания, в котором стихийность играла доминирующую роль, превзошли самые смелые ожидания.

Люди, совершенно незнакомые с характером и ходом московских событий 7-19 декабря, наверное, получили от них впечатление, самое выгодное для восстания. Внешне теперь положение вещей таково, что вооруженное восстание подавлено. Мы же утверждаем, что Дубасов вплоть до распущения социал-демократических дружин не одержал над повстанцами ни единой победы. Боевые дружины социал-демократов, в большей части захваченных ими кварталов, по соображениям, только им известным, сами прекратили войну, не будучи нигде разбитыми. И в действительности дело обстояло так, что войска не могли овладеть ни одним из тех районов, в которых засели главные силы революционеров. /258/ Гранаты и шрапнель совершенно неспособны были разрушить баррикады, построенные революционным народом, а не боевыми дружинами. А попытка атаковать баррикады пехотой и кавалерией всюду кончалась одинаково: солдаты, после первого залпа дружинников, неизменно бросали баррикады и спасались бегством от скромного огня революционеров, после чего со стороны озлобленных неудачей войск начиналась ожесточенная стрельба из пушек. 7-19 декабря на стороне революции были народные массы, а на стороне самодержавия - один лишь Дубасов да крупная буржуазия. Если и держались революционеры стойко до 16-го декабря, то вовсе не потому, что у них были большие вооруженные силы. Держались они исключительно лишь сочувствием населения. Кто в дни 7-19 декабря жил Москве, тот хорошо знает, что вооруженные силы революционеров были не велики, но зато какой дух и какая поддержка со стороны населения! У действовавших же войск наоборот: на их стороне была огромная механическая сила в виде, пушек и пулеметов и полное отсутствие духа и никакой поддержки со стороны населения.

Вот в чем заключается тайна стойкости революционеров и неуспеха войск.

Да, мы не без гордости можем сказать: войска не победили в Москве революции. В самом деле - ведь нельзя же победой назвать расстрелы мирных граждан и разрушение орудиями зданий фабрик и жилых помещений. Но если это угодно поклонникам самодержавия считать победой правительства, то пусть они знают, что это победа Пирра.

Зверское поведение царских войск на улицах Москвы приобрело нового сторонника революции: всю незатронутую движением массу.

Отныне идея вооруженного восстания для Москвы - не отвлеченный лозунг, а сама жизнь, политическая потребность минуты, единственное средстве обеспечить себе право на жизнь и свободу.

Декабрьские дни с очевидностью показали, что опричнина, в лице бессознательной части войск и полиции, существует только для того, чтобы в ущерб народу отставить привилегии ничтожной группы лиц, стоящих на верхах административной и социальной лестницы. У тех, кому дорого /259/ самодержавие, лозунг один: пусть погибнет Россия, но да останутся неприкосновенными самовластие опричников и бесправие народа. И зарвавшаяся властная свора царских приспешников нагло идет против всего народа и грубой механической силой подавляет его право на лучшую жизнь.

Действие революционных боевых дружин, и царских войск с полицией 7-19 декабря показали истинный характер революции и контрреволюции.

Дружинники, сражаясь с войсками, в то же время охраняли граждан постольку, поскольку это был в их силах, и этим снискали себе в массах глубокое уважение, и под их охраной всякий чувствовал себя спокойно. Войска же, сражаясь с дружинниками, расстреливали везде лишь мирных граждан. И присутствие войск всюду наводило ужас, и при виде патрулей все бежали и прятались, где возможно. И в эти дни было бы безумием надеяться на охрану войск. Тот, кто вздумал бы искать защиты у царских войск, тот нашел бы себе верную смерть у остервенелой опричнины, которая в эти дни только и способна была убивать безоружных и громить из пушек дома мирных обывателей. Такое положение вещей революционизировало всю Москву, на стороне самодержавия остались только те, кто непосредственно заинтересован в его сохранении. Даже дети и слепые теперь поняли, что все спасение народа в революции, в низвержении существующего правительства путем вооруженного восстания.

Пример налицо: в охраняемых дружинами районах ни одна баррикада не была разрушена войсками; в то время, когда на стороне революции народ, все бессильно против баррикад. И вместе с тем - 16 декабря довольно было одного постановления революционных организаций, и народ по предложению дружин в полчаса очистил Москву от баррикад. И то, что не могли разбить приказами Дубасова и пушками, было уничтожено одним только словом революционеров, одним знаком дружинников.

Недаром же еще 18-го декабря сражавшиеся войска говорили: «Мы бы давно победили, да только дворники и домовая прислуга против нас».

Резюмируя замечание относительно попытки декабрьского вооруженного восстания, мы должны сказать, что дело революции /260/ в Москве обеспечено. Успеху московской революции несомненно оказал и продолжает оказывать большое содействие Дубасов: тот, кто взял на себя миссию восстановить и укрепить самодержавие в сердце России, своими руками нанес ему здесь смертельный удар. Надо отдать русскому правительству полную справедливость: оно умеет всюду ставить агентов, с великим усердием раздувающих пламя революции. В центре - Витте и Дурново, в Ярославле - Римский-Корсаков, в Варшаве - Скалон, в Минске - опять Курлов, etc.- ведь все это контрреволюционеры par exelence. И в Москва с начала декабря этого года первый и главный контрреволюционер - Дубасов, так быстро революционизировавший Москву. Его прислали сюда специально за тем, чтобы он поскорей вбил здесь последний гвоздь в гробовую доску самодержавия.

В Москве самодержавие родилось и расцвело. И все идет к тому, что в Москве же оно впервые найдет себе и погибель.

Публикуется по: Декабрьское восстание в Москве 1905 г. Иллюстрированный сборник статей, заметок и воспоминаний. Под ред. Н. Овсянникова. (Материалы по истории пролетарской революции. Сборник 3-й.) М.: Государственное издательство, 1920. СС. 232-261.

Впервые опубликовано в: Текущий момент. Сборник. М., 1906. Под псевдонимом К.Н.Л. СС. 1-24 по собственной внутренней нумерации, начиная с общего печатного листа 15. В публикации 1920 г. отсутствуют первый и последние два абзаца, обозначенные здесь курсивом. Последние - понятно, почему: уверенность автора, что Москва снова станет во главе революционного движения, не оправдалась.

Обработка - Дмитрий Субботин.

По этой теме читайте также:

Н.П. Игнатьев, министр внутренних дел (1881-1882) при Александре III, инициатор «Положения о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия», которым вводились состояния исключительной и чрезвычайной охраны, позволявшие властям применять к населению крайние военно-полицейские меры, - а также автор дискриминационного антиеврейского закона «Временные правила о евреях». - Прим. «Скепсиса» .

Рабочие ситценабивной фабрики Э. Цинделя. - Прим. «Скепсиса» .

Заслуживает особого внимания то обстоятельство, что революционные организации никаких директив о постройке баррикад не выносили. Баррикады строил народ совершенно стихийно, помимо боевых дружин.

Трёхгорной. - Прим. «Скепсиса» .. Частичное объяснение тому, что мучает автора заметок, мы находим в воспоминаниях руководителя пресненских дружин З.Я. Литвина-Седого «Красная Пресня», помещенных в том же сборнике, откуда мы взяли заметки для публикации (сс. 24-30). Он пишет, что в условиях общего рассогласования и запаздывания партийного руководства за событиями, несмотря на неудачи в остальных очагах восстания, Пресне все-таки предписывалось держаться, и сами её вожди, испытывая сомнения, не решались распустить с огромным напряжением накопленные ресурсы. - Прим. «Скепсиса» .

Имеется в виду Русско-японская война 1904-1905 гг. Хунхузы (хунгузы) - члены сообществ деклассированных элементов в Манчжурии, занимавшиеся по большей части разбоем. - Прим. «Скепсиса» .

3 декабря 1905 г. Петербургский Совет вместе с другими революционными организациями издал «Финансовый манифест».

Манифест призывал население страны отказаться от уплаты налогов и податей, требовать возвращения вкладов из сберегательных касс, выплаты заработной платы золотом. Выполнение этого революционного призыва могло нанести серьезный ущерб существовавшему строю, который стоял в конце 1905 г. на грани финансового банкротства.

В тот же день весь состав Петербургского Совета был арестован, был закрыт ряд левых газет, в том числе большевистская «Новая жизнь».

В знак протеста против этого Петербургский комитет РСДРП призвал рабочих к всеобщей политической стачке.

Центром революционной борьбы к этому времени стала Москва. Под руководством большевиков Московский Совет активно готовил вооруженное восстание. Значительный успех имела революционная агитация среди солдат. В конце ноября восстал один из московских полков, брожение охватило весь гарнизон.

5 декабря Московский Совет по предложению большевиков и при поддержке рабочих принял решение об объявлении 7 декабря всеобщей политической стачки с тем, чтобы в даль­нейшем превратить ее в вооруженное восстание.

К этому времени восстание солдат было уже подавлено, революционные части изолированы. Царские власти спешили использовать момент.

Им удалось арестовать руководящее ядро Московско­го комитета РСДРП — В.Л. Шанцера и М.И. Васильева-Южина. Но стачка продолжалась, перерастая в восстание.

В течение трех дней Москва покрылась баррикадами. Центрами восстания стали пролетарские районы - Замо­скворечье, Рогожская застава, Пресня. Борьбой рабочих руководили большевики И.Ф.Дубровинский, М.Н. Лядов, М.Ф.Владимирский, И.И. Скворцов-Степанов, Р.С.Землячка и другие. Из Иваново-Вознесенска в Москву прибыл воо­руженный отряд рабочих во главе с М.В.Фрунзе.

Московский городской и районные Советы выступали как революционная власть. По постановлению Московского Совета была прекращена работа всех типографий. Выходил только орган Совета - «Известия».

Исполнительный комитет Совета взял под свой контроль работу водопровода и других жизненно необходимых предприятий, снабжение рабочих продовольствием, потребовал открытия бесплатных столовых, предоставления рабочим кредитов в продовольственных лавках и запретил лавочникам повышать цены на продукты.

Совет организовал также связь с крестьянами, которые доставляли из окрестных деревень в Москву продовольствие для рабочих. Активно действовали Советы в рабочих районах. На Пресне был выбран рабочий суд, вынесший смертный приговор приставу и агентам охранки, полиция было разоружена. Охрану порядка осуществляли вооруженные рабочие дружины.

Царское правительство спешно стягивало к Москве вооруженные силы. Пользуясь тем, что движение на Николаевской железной дороге не было прекращено, правительство перебросило из Петербурга в Москву гвардейские части.

декабря Семеновский полк осадил Пресню. Здесь было около 450 дружинников, которые оказали яростное сопротивление. Не сумев взять Пресню прямым Щтурмом, поиска открыли по ней ураганный артиллерийский огонь.

декабря штаб пресненских боевых дружин издал последний приказ, 19 декабря рабочий класс Москвы прекратил борьбу. Оружие было спрятано. Части дружинников удалось выехать из Москвы и спастись от преследований ка­рателей.

Вооруженные восстания произошли в разных частях страны. Главными очагами их были рабочие центры - Ростов-на-Дону, Екатеринослав, Новороссийск, крупные заводы с рабочими поселками вокруг них - такие, как Сормово (под Нижним Новгородом) и Мотовилиха (возле Перми).

Восстания охватили также полосу вдоль Екатерининской (Донбасс) и Транссибирской железнодорожных магистралей. Особенностью движения в Красноярске и Чите было объединение сил рабочих с революционно настроенными солдатами запасных частей маньчжурской армии.

Большой силы достигла вооруженная борьба в Прибалтике, где городские рабочие действовали вместе с батраками и крестьянами. В латвийском городе Тукуме восстание закончилось временным переходом власти в руки революционных социал-демократов.

Впоследствии В.И.Ленин писал: «Некоторые города России переживали в те дни период различных местных маленьких «республик», в которых правительственная власть была смещена и Совет рабочих депутатов действительно функционировал в качестве новой государственной власти… Эти периоды были слишком краткими, «победы» слишком слабыми, слишком изолированными.».

К поражению восставших привели различные причины, в том числе: разновременность восстаний, отсутствие общего руководящего центра, единого плана, опыта вооруженной борьбы, единства в рядах социал-демократов. Основной формой движения в декабре оставались стачки и демонстрации рабочих.

Военно-полицейский террор усилился. Большинство районов было объявлено на военном положении. В города, на железные дороги, в места крестьянских восстаний снаряжались карательные экспедиции.

Буржуазные партии встали на сторону царского правительства. Один из лидеров октябристов, выходец из купеческой среды А.И. Гучков публично приветствовал генерал­губернатора Дубасова, который смог подавить вооруженное выступление в Москве. В кадетской партии усилилось правое крыло, позиция которого по отношению к восстанию мало отличалась от октябристской. Значительная часть буржуазной интеллигенции встала на сторону порядка.

Царское правительство получало прямую поддержку от правительств европейских держав, опасавшихся потери своих капиталовложений в России и перенесения революционного пожара на Запад. Еще в ноябре германское правительство стянуло войска к русской границе, а в декабре собиралось отправить свои военные корабли в восточную часть Балтийского моря.

В разгар вооруженных восстаний европейские банкиры выдали царскому правительству стомиллионный аванс в счет готовившегося тогда международного займа.

Декабрьское вооруженное восстание продемонстрировало всю глубину разногласий между большевиками и меньшевиками. Плеханов сделал вывод - не надо было браться за оружие. Большевики же, напротив, исходили из того, что ничто не может так содействовать классовому развитию русского пролетариата и всего народа, как открытое сражение с противником.

В 12 часов дня 7 декабря 1905 г. в Москве призывно зазвучали гудки заводов, фабрик, свистки паровозов. По решению Московского Совета рабочих депутатов в городе была объявлена всеобщая политическая стачка. Наступал момент наивысшего подъема народной революции. Московские большевики, начиная всеобщую политическую стачку, стремились перейти к вооруженному восстанию и свергнуть самодержавие.

В Москве забастовало около 400 фабрик и заводов, все типографии. Прекратилось движение поездов на всех железных дорогах, кроме Николаевской (ныне Октябрьская), между Москвой и Петербургом. Число забастовщиков достигло 100 тыс.

В этот день не вышла ни одна газета, кроме «Известий» Московского Совета, которая печаталась рабочими в нескольких типографиях без разрешения их хозяев.

На первой странице газеты был опубликован написанный большевиками манифест Московского Совета «Ко всем рабочим, солдатам и гражданам». В нем говорилось: «Революционный пролетариат не может дольше терпеть издевательства и преступления царского правительства и объявляет ему решительную и беспощадную войну… На карту поставлено все будущее России: жизнь или смерть, свобода или рабство… Смело же в бой, товарищи рабочие, солдаты и граждане!»

Стачка в городе разрасталась. 8 декабря она охватывала уже 150 тыс. человек. По всей Москве - на предприятиях, площадях, в столовых, чайных - происходили митинги и собрания. После митингов рабочие строились в колонны и под красным знаменем с песней «Вставай, подымайся, рабочий народ» или с «Марсельезой» шли по улицам. По пути они снимали с работы тех, кто еще не примкнул к стачке. Происходили стычки с полицией. При встрече с войсками демонстранты убеждали солдат переходить на сторону стачечников.

В Замоскворечье путь колонне рабочих-металлистов преградила рота солдат. Офицер подал команду. Щелкнули затворы, солдаты взяли на прицел. Но рабочие, словно не замечая этого, продолжали двигаться вперед, а их песня стала еще дружнее. Солдаты попятились. На Страстной площади (ныне Пушкинская) рабочие окружили казаков и уговорили их уехать. После митинга на фабрике Прохорова в районе Пресни рабочие вышли на демонстрацию. Десятитысячная колонна направилась к Кудринской площади (ныне площадь Восстания). На демонстрантов налетели казаки с шашками наголо. Колонна дрогнула, но навстречу казакам выбежали две девушки-работницы с красным знаменем в руках и крикнули им: «Убейте нас! Живыми мы знамя не отдадим!» Из колонны закричали: «Казаки, неужели вы будете стрелять в нас? Неужели вы будете преступниками?..» Казаки заколебались, потом повернули лошадей и умчались.

Но мирная стачка, митинги и демонстрации уже не могли удовлетворить рабочих. Они стремились к более активным действиям. В Москве было около 2 тыс. дружинников, и в ночь на 8 декабря рабочие дружины, руководимые большевиками, стали разоружать полицию, захватывать оружейные магазины. Оружие изготовляли и в мастерских.

Размах стачки заставил генерал-губернатора Дубасова объявить Москву и губернию на чрезвычайном положении. Он послал в Петербург телеграмму с просьбой немедленно прислать войска. Все верные царизму войска в Москве были приведены в боевую готовность. Но их было немного: не более одной трети всего гарнизона города. Это был результат работы большевиков. Шесть тысяч солдат отказались участвовать в подавлении забастовки. Их разоружили и заперли в казармах. Большая же часть солдат занимала колеблющуюся позицию.

Начав наступление на рабочих, царские власти арестовали организаторов восстания. Уже ночью 7 декабря они посадили в тюрьму руководителей московских большевиков В. Л. Шанцера (подпольная кличка Марат), М. И. Васильева-Южина и др. Лишенное единого руководства, московское восстание превратилось в восстание отдельных районов города. На следующий день полиция произвела вооруженный налет на митинг в театре «Аквариум» (Большая Садовая улица). Десятки рабочих были избиты и тяжело ранены. Вечером подверглись обстрелу участники митинга на Страстной площади и дружинники на Триумфальной (ныне площадь Маяковского).

9 и 10 декабря занесенные снегом улицы Москвы покрылись баррикадами. Завязались ожесточенные бои. Стачка переросла в вооруженное восстание. Главными очагами его стали Пресня, Замоскворечье, Рогожско-Симоновский район и район Казанской железной дороги. Передовая линия дружинников, на которой развернулись бои, проходила по Садовому кольцу.

Дружинники применяли тактику партизанской войны. Они разбились на мелкие подвижные отряды - десятки, тройки. Эти маленькие отряды действовали смело, решительно и были неуловимы. Дети рабочих также принимали участие в восстании. Они помогали сооружать баррикады, были разведчиками, связными; девушки ухаживали за ранеными.

12 декабря днем царские войска пустили в ход артиллерию, но и это не помогло им прорваться за Садовое кольцо (см. план).

Генерал-губернатор Дубасов молил Петербург о помощи. Он направил туда одну за другой три телеграммы.

По распоряжению царя Николая II в Москву послали из Петербурга Семеновский полк, из района Варшавы - Ладожский пехотный и из Твери (ныне город Калинин) - драгунский полки.

До подхода этих полков царским войскам не удалось даже закрепиться на рубеже Садового кольца. Крупные бои развернулись у Кудринской площади, на Арбате, Серпуховской, Лесной улицах. На Каланчевской площади (ныне Комсомольская площадь) шел ожесточенный бой за Николаевский (ныне Ленинградский) вокзал. Дружины рабочих здесь возглавляли А. В. Шестаков, А. И. Горчилин и машинист А. В. Ухтомский.

Ухтомский сформировал поезд из нескольких вагонов, в котором дружина курсировала от Москвы до Раменского. Рано утром поезд привозил дружинников на Казанский вокзал. Они вели бои на Каланчевской площади и у Красных ворот.

15 декабря в Москву прибыл для подавления восстания Семеновский полк. Дружинники около трех часов не давали солдатам выйти на площадь. В этот день поезд Ухтомского с дружинниками подвергся пулеметному обстрелу семеновцев. Появились убитые и раненые. Ухтомский, развив большую скорость, с трудом вывез дружинников из-под обстрела. С прибытием Семеновского полка соотношение сил резко изменилось в пользу контрреволюции. На следующий день царские власти подавили сопротивление дружинников во всем городе, кроме рабочего района Пресни. Военно-боевой штаб Пресни возглавлял большевик 3. Я. Литвин-Седой.

На Пресню правительство направило Семеновский полк. Горстке храбрецов-рабочих теперь противостояла вышколенная регулярная воинская часть, вооруженная винтовками, пулеметами и поддерживаемая артиллерией. Дружинники Пресни имели на вооружении 200 винтовок и ружей, около 600 револьверов.

Войска окружили Пресню и открыли по ней сильный артиллерийский огонь. Рушились здания, гибли люди, но герои-дружинники не сдавались. Затем полторы тысячи солдат начали штурмовать Пресненский и Горбатый мосты. Однако штурмующая колонна даже с помощью артиллерии не смогла продвинуться. Московские власти стянули на Пресню все свои вооруженные силы. Писатель А. Серафимович рассказывал о днях штурма Пресни: «Зарево разгоралось. Дома угрюмо выступали, кроваво озаренные, с мертвыми, незрячими окнами… Конец! Каково же было удивление утром, когда я увидел, что это еще не конец: вновь возведенные баррикады гордо красовались, и непреклонно веял красный флаг. В городе все было подавлено, только Пресня, пустынная и вся связанная баррикадами, угрюмо и гордо давала последний бой».

Попытка потопить в крови пролетарскую Пресню и захватить руководителей восстания с ходу не удалась, но силы дружинников быстро истощались. Московский Совет решил прекратить неравную вооруженную борьбу 18 декабря, а стачку закончить 19 декабря.

Градоначальник Москвы докладывал царю: «Мятеж кончается волей мятежников, а к истреблению последних упущен случай». Генерал-губернатор доносил в Петербург, что главные руководители восстания рассеялись и бежали, унося нити заговора и намерение продолжать свое дело.

Большинству дружинников удалось выйти из окружения. В последнем приказе штаба пресненских дружин говорилось: «Мы начали. Мы кончаем… Кровь, насилие и смерть будут следовать по пятам нашим. Но это - ничего. Будущее - за рабочим классом. Поколение за поколением во всех странах на опыте Пресни будет учиться упорству… Да здравствует борьба и победа рабочих!»

После подавления восстания на Пресне началась жестокая расправа: обыски, аресты, избиения, пытки, расстрелы рабочих, их жен и детей. По неполным сведениям, во время восстания погибло 922 мужчины, 137 женщин и 86 детей.

Каковы же причины поражения Московского восстания? Рабочие не сумели добиться перехода солдат на свою сторону. После ареста Московского комитета большевиков восстание лишилось руководства и превратилось в вооруженные выступления отдельных районов Москвы, не связанных между собой. Восставшие оборонялись, а не наступали. А оборона, как говорил еще Ф. Энгельс, - смерть вооруженному восстанию. У восставших было мало оружия. Московское вооруженное восстание не переросло в единое всероссийское вооруженное выступление пролетариата.

Несмотря на поражение, рабочие верили в свое дело и смело смотрели в будущее. Они понимали, что еще один могучий удар - и окончательно рухнет проклятый, ненавистный всей стране самодержавный строй.

Декабрьское вооруженное восстание, по словам Ленина, показало, что «свобода не дается без величайших жертв, что вооруженное сопротивление царизма должно быть сломлено и раздавлено вооруженною рукою».

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter .

Вооружённое восстание московских рабочих. 7 декабря 1905 года в Москве началась всеобщая стачка, быстро перешедшая в вооружённое восстание. В заранее назначенный большевиками час остановились фабрики, заводы и железные дороги, потухло электричество. Газеты перестали выходить. Рабочие стали вооружаться, росли боевые дружины. Полиция и войска разгоняли собрания рабочих, стреляли в дома, где собирались дружинники. Рабочие на Бронной, Тверской (ныне улица Горького), у вокзалов, у завода Гужон (ныне «Серп и молот») начали строить баррикады. Вскоре многие улицы Москвы покрылись баррикадами из телег, вагонов трамвая, бочек, ящиков, уличных фонарей. Всё это сваливалось посреди улицы, обматывалось телеграфными и трамвайными проводами. Царская кавалерия и конная полиция не могли двигаться через эти заграждения. У многих баррикад боевые дружины рабочих, вооружённые револьверами, обстреливали войска. На улицах Москвы несколько диен шла беспрерывная перестрелка. На помощь Москве спешили Соевые дружины из других мест. Из Иваново-Вознесенска приехал со своей боевой рабочей дружиной смелый большевик М. В. Фрунзе .

Крестьяне привозили в Москву рабочим хлеб, картофель, иногда становились в ряды бойцов на баррикадах. Центром борьбы стала Пресня (рабочий район Москвы). Во главе дружинников стояли большевики. Под их руководством Пресня держалась против царских войск 10 дней. Это была пролетарская крепость, где власть принадлежала восставшим рабочим. Пресненские рабочие героически отстаивали свой район. Рабочим помогали их жёны. Они перевязывали раненых, кормили их. Огромной отвагой отличалась молодёжь. Она ходила в разведки, помогала строить баррикады и засады, сражаться с войсками.

Рабочие сражаются на баррикадах и Москве в декабре 1905 года.

Упорно дрались с царскими войсками и рабочие на Казанской железной дороге.

Против восставшего народа в Москве не хватало войск. Царь прислал в Москву два полка солдат. Только при помощи пушек и пулемётов удалось разгромить восставших. Громил Москву генерал Дубасов. 18 декабря боевым дружинам пришлось оставить баррикады и спрятать оружие в тайные склады. В Москве было убито больше тысячи человек. В городе несколько дней пылали пожары, вызванные артиллерийскими снарядами. На улицах валялись трупы убитых рабочих, женщин и детей. Многие бойцы революции были расстреляны и повешены царскими войсками.

Так расправились царские палачи с восставшей Москвой.

Во время вооруженного восстания Ленин был в Петербурге. Центральный Комитет большевиков принимал все меры к тому, чтобы поднять рабочих на восстание в Петербурге. По меньшевики во главе с Троцким, засевшие в Петербургском совете, выступали против поддержки вооружённого восстания в Москве. Меньшевики и эсеры срывали революцию рабочих. Они поддерживали буржуазию, которая сговорилась с царским правительством о подавлении революции. Начавшаяся в Петербурге в декабре стачка закончилась, не вызвав вооружённого восстания.

Борьба крестьян с помещиками. За время революции почти но всей России под влиянием рабочего движения и призывов партии большевиков крестьяне поднимались против своих угнетателей-помещиков. Почти все губернии России были охвачены крестьянским движением. Более 7 тысяч крестьянских революционных выступлений было за три года революционной борьбы. Крестьяне захватывали у помещиков и монастырей земли, рубили помещичьи и монастырские леса, повсеместно нападали на помещичьи усадьбы и сжигали их. В одной Саратовской губернии осенью и зимой 1905 года крестьяне уничтожили до 300 помещичьих имений Крестьяне изгоняли полицию, волостных старшин и сельских старост и устанавливали свою выборную власть. Наиболее передовые крестьяне объединялись в крестьянские союзы. Большевики помогали им в этом. Царь и помещики посылали карательные отряды и подавляли восстания крестьян.

Вооружённые восстания угнетённых народов России. В Закавказье под руководством товарища Сталина рабочие и крестьяне храбро дрались с царскими войсками. Вся Грузия была охвачена восстанием. В Грузию была брошена масса царских войск. Не раз вступали с ними в бои грузинские рабочие и крестьяне.

В декабре 1905 года много городов и селений Грузии пылало, как костры, зажжённые царскими войсками.

На Украине первые вспышки вооружённого восстания начались ещё во время всеобщей октябрьской стачки. Наиболее крупное восстание в декабре 1905 года произошло в Донбассе: в Горловке и Луганске . Заводские рабочие и шахтёры несколько дней сражались с царскими войсками. Рабочими в Луганске руководил тогда слесарь Клим Ворошилов .

В Финляндии рабочие создали свою вооружённую Красную гвардию . Красная гвардия разоружила царскую полицию. Жандармы, полицейские, царские чиновники бросали службу в Финляндии и бежали в Россию.

Финский народ избрал своё правительство. Финская буржуазия, напуганная усилением революционного движения рабочих, пошла на соглашение с царём и предала рабочих. Рабочее движение вскоре было жестоко подавлено. Красная гвардия была уничтожена, правительство разогнано.

Угнетённые народы всюду боролись против ненавистного царского правительства. Но буржуазия этих народов, как и русская, боролась с революцией в союзе с царской властью.

Рабочим и крестьянам пришлось на этот раз отступить. Царь, помещики и буржуазия оказались сильнее их. Пролитая в революции кровь рабочих и крестьян всех народов России сроднила трудящихся и объединила их в тесном великом союзе для новой борьбы.

Революция 1905 года нашла отклик во всём мире. Это была самая мощная борьба пролетариата после Парижской Коммуны 1871 года.

Под влиянием русской революции в Западной Европе началось массовое стачечное движение. В Турции трудящиеся свергли своего султана, в Иране - шаха, в Китае - императора. В Китае была установлена республика.

Дека́брьское вооружённое восста́ние 9—18 декабря 1905, в период Революции 1905—07. В конце ноября — начале декабря 1905 политическое равновесие между революционными и правительственными силами, возникшее после принятия Манифеста 17 октября 1905, было нарушено, власти перешли в наступление: в Москве были арестованы руководители Почтово-телеграфного союза и почтово-телеграфной забастовки, члены Союза служащих контроля Московско-Брестской железной дороги, закрыты газеты «Новая жизнь», «Начало», «Свободный народ», «Русская газета» и др. Одновременно среди большинства социал-демократов, эсеров, анархистов-коммунистов Москвы утвердилось мнение о необходимости в ближайшее время поднять вооруженное восстание; призывы к выступлению печатались в газете «Вперёд», звучали на митингах в театре «Аквариум», в саду «Эрмитаж», в Межевом институте и Техническом училище, на фабриках и заводах. Слухи о готовившемся выступлении вызвали массовое (до половины состава предприятий) бегство рабочих из Москвы: с конца ноября многие уходили тайно, без расчёта и личных вещей (завод Добровых и Набгольц, фабрики Рыбакова и Г. Брокара, ряд типографий; на фабрике Голутвинской мануфактуры остались 70 — 80 человек из 950, на Прохоровской мануфактуре уходили по 150 человек в день). 6 декабря на Красной площади состоялось массовое (6—10 тыс. человек) молебствие по случаю тезоименитства императора Николая II. В начале декабря начались волнения в войсках Московского гарнизона, 2 декабря выступил 2-й гренадерский Ростовский полк. Солдаты требовали увольнения запасных, увеличения суточного содержания, улучшения питания, отказывались нести полицейскую службу, отдавать честь офицерам. Сильное брожение происходило и в других частях гарнизона (в гренадерских 3-м Перновском, 4-м Несвижском, 7-м Самогитском, 221-м Троице-Сергиевском пехотных полках, в сапёрных батальонах), среди пожарных, тюремной стражи и полицейских. Однако к началу восстания благодаря частичному удовлетворению требований солдат волнения в гарнизоне утихли. 4 декабря вопрос о начале забастовки поставлен на заседании Московского совета (было решено выяснить настроение рабочих); 5 декабря этот же вопрос обсуждала конференция Московского комитета РСДРП, которая одобрила план начать 7 декабря с 12 ч дня всеобщую политическую стачку с целью перевода её в вооруженное восстание. 6 декабря это решение поддержали депутаты Московского совета рабочих депутатов, а также проходившая в эти дни в Москве Всероссийская конференция железнодорожников. В полдень 7 декабря гудок Брестских железнодорожных мастерских возвестил о начале стачки (улица Пресненский вал, 27; мемориальная доска). Для руководства стачкой созданы Федеративный комитет (большевики и меньшевики), Федеративный совет (социал-демократы и эсеры), Информационное бюро (социал-демократы, эсеры, Крестьянский и Железнодорожный союзы), Коалиционный совет боевых дружин (социал-демократы и эсеры), Боевая организация Московского комитета РСДРП. Вокруг этих органов группировались организаторы восстания Ст. Вольский (А.В. Соколов), Н.А. Рожков, В.Л. Шанцер («Марат»), М.Ф. Владимирский, М.И. Васильев-Южин, Е.М. Ярославский и др. 7 декабря с 10 ч до 16 ч забастовало большинство предприятий Москвы, около 100 тыс. рабочих прекратили работу. Многие предприятия «снимались» с работы — группы рабочих бастовавших фабрик и заводов останавливали работы на других предприятиях, иногда по предварительному соглашению, а часто вопреки желанию рабочих. Наиболее распространёнными были требования 8—10-часового рабочего дня, 15—40%-ной надбавки к зарплате, вежливого обращения и др.; введения «Положения о депутатском корпусе» — запрет на увольнение депутатов московских и районных Советов рабочих депутатов, их участие в найме и увольнении рабочих и т.п.; разрешения свободного доступа посторонних в фабричные спальни, удаления с предприятий полиции и др. В этот же день московский генерал-губернатор Ф.В. Дубасов ввёл в Москве Положение чрезвычайной охраны. Вечером 7 декабря были арестованы члены Федеративного совета, 6 делегатов железнодорожной конференции, разгромлен профсоюз печатников. 8 декабря забастовка стала всеобщей, охватив свыше 150 тыс. человек. В городе не работали фабрики, заводы, типографии, транспорт, государственные учреждения, магазины. Выходила только одна газета — «Известия Московского совета рабочих депутатов», в которой было опубликовано воззвание «Ко всем рабочим, солдатам и гражданам!» с призывом к вооруженному восстанию и свержению самодержавия. О присоединении к стачке заявили профессионально-политические союзы медицинских работников, фармацевтов, присяжных поверенных, судебных служащих, средних и низших городских служащих, Московский союз деятелей средней школы, Союз союзов, «Союз равноправности женщин», а также московский отдел Центрального бюро Конституционно-демократической партии. Не бастовала лишь Николаевская (ныне Октябрьская) железная дорога (7 декабря Николаевский вокзал был занят войсками). Члены боевых дружин нападали на полицейские посты. Днём 9 декабря эпизодически возникала перестрелка в разных концах города; вечером полиция окружила митинг в саду «Аквариум», все участники обысканы, 37 человек арестованы, однако дружинникам удалось скрыться; тогда же произошло первое серьёзное вооруженное столкновение: войска обстреляли училище И.И. Фидлера, где собирались и обучались эсеровские боевики-дружинники (арестованы 113 человек, захвачены оружие и боеприпасы).

В ночь на 10 декабря стихийно началось строительство баррикад, продолжавшееся весь следующий день. Одновременно решение о строительстве баррикад принял восстановленный Федеративный совет, поддержанный эсерами. Баррикады опоясали Москву тремя линиями, отделив центр от окраин. К началу восстания в Москве было 2 тыс. вооруженных дружинников, 4 тыс. вооружились в ходе борьбы. Стянутые в центр города части оказались отрезанными от казарм. В отдалённых районах, отгороженных от центра линиями баррикад, боевые дружины захватывали власть в свои руки. Так возникла «Симоновская республика» в Симоновой слободе, которой управлял Совет рабочих депутатов. Действиями восставших на Пресне руководил штаб боевых дружин во главе с большевиком З.Я. Литвиным-Седым; в районе были сняты все полицейские посты и ликвидированы почти все полицейские участки, за поддержанием порядка следили районный Совет и штаб боевых дружин, который заставил булочников печь хлеб для Пресни, а торговцев — торговать; были закрыты все винные лавки, пивные и трактиры. 10 декабря начались вооруженные столкновения между дружинниками и войсками, которые переросли в ожесточённые бои. Сводный воинский отряд под командованием генерала С.Е. Дебеша, находившийся в распоряжении Дубасова, не мог овладеть положением, к тому же подавляющая часть солдат Московского гарнизона оказалась «неблагонадёжной», была разоружена и заперта в казармах. В первые дни восстания из 15 тыс. солдат Московского гарнизона Дубасов смог двинуть в бой лишь около 5 тыс. человек (1350 человек пехоты, 7 эскадронов кавалерии, 16 орудий, 12 пулемётов), а также жандармские и полицейские части. Войска были сосредоточены у Манежа и на Театральной площади. Из центра города воинские части в течение дня непрерывно продвигались по улицам, обстреливая баррикады. Артиллерия применялась и для разрушения баррикад, и для борьбы с отдельными группами дружинников. 11—13 декабря постоянно разрушались (но вновь строились) баррикады, вёлся артобстрел домов, где находились дружинники, шла перестрелка между войсками и дружинниками. Ожесточённые бои развернулись на Каланчёвской площади, где дружинники многократно атаковали Николаевский вокзал, пытаясь перекрыть железную дорогу Москва — Петербург (мемориальная доска на здании Казанского вокзала); 12 декабря на площадь специальными поездами прибыли подкрепления от рабочих Люберецкого и Коломенского заводов во главе с машинистом, бывшим унтер-офицером, эсером А.В. Ухтомским; бои продолжались в течение нескольких дней; небольшой группе дружинников удалось через пути Ярославской железной дороги выйти к Николаевской железной дороге и разобрать железнодорожный путь. Поддержку восставшим деньгами и оружием оказывали администрация фабрик Э. Цинделя, Мамонтова, Прохорова, типографий И.Д. Сытина, Товарищества Кушнерёва, ювелир Я.Н. Крейнес, семья фабриканта Н.П. Шмита, князь Г.И. Макаев, князь С.И. Шаховской и др. Стачку и восстание поддержали средние городские слои; интеллигенция, служащие, студенты и учащиеся участвовали в постройке баррикад, предоставляли питание и ночлег дружинникам. Бюро московского отделения Союза медицинских работников организовало 40 летучих медицинских отрядов и 21 пункт по оказанию медицинской помощи. Городская дума добилась от Дубасова приказа прекратить преследование медицинских отрядов, разрешила бесплатный отпуск медикаментов с городских складов. 13—14 декабря Дума приняла резолюцию с призывом к правительству ускорить ход реформ, промедление расценивалось как основная причина кровопролитий. С 12 декабря с разрешения Дубасова начала действовать вооружённая револьверами и резиновыми палками милиция: черносотенная — в 1-м участке Хамовнической части (руководители — гласный Думы А.С. Шмаков, князь Н.С. Щербатов, фабрикант А.К. Жиро (статью «К.О. Жиро Сыновья»); из биржевых артельщиков — на Ильинке для охраны банков (руководитель А.И. Гучков).

12—13 декабря начался артобстрел Пресни, 13 декабря была сожжена типография Сытина, 14 декабря почти весь центр города был очищен от баррикад. Количество полицейских было увеличено с 600 до 1000 человек 15—16 декабря в город прибыли лейб-гвардейский 1-й Екатеринославский, гренадерские 5-й Киевский, 6-й Таврический, 12-й Астраханский, а также лейб-гвардейский Семёновский, 16-й пехотный Ладожский и 5 казачьих полков, что обеспечило Дубасову абсолютное превосходство над восставшими. 15 декабря в центре открылись банки, биржа, торгово-промышленные конторы, магазины, начала выходить газета «Русский листок», приступили к работе некоторые фабрики и заводы. 16—19 декабря начались работы на большинстве предприятий (отдельные заводы бастовали до 20 декабря — фабрики А. Гюбнера, Товарищества московского кружевного завода, до 21 декабря — в Яузской части, до 29 декабря — механический завод Блока, типографии Товарищества Кушнерёва и др.). 16 декабря горожане начали разбирать баррикады. Тогда же Московский совет, Московский комитет РСДРП и Совет боевых дружин постановили с 18 декабря прекратить вооруженную борьбу и забастовку; Московский совет выпустил листовку с призывом организованно закончить восстание. 16 декабря по Казанской железной дороге была отправлена карательная экспедиция (командир — полковник Н.К. Риман), в течение 5 дней они расправлялись с рабочими на станциях Сортировочная, Перово, Люберцы, Ашитково, Голутвино. Однако часть дружинников перешла на Пресню, где продолжали сопротивление; здесь сосредоточились наиболее боеспособные дружины численностью около 700 человек (вооружение — около 300 револьверов, винтовок, охотничьих ружей). Сюда были направлены карательные части под командованием полковника Г.А. Мина; семёновцы вели штурм Пресни со стороны Горбатого моста и захватили мост. В результате артобстрела разрушены фабрика Шмита, баррикады у Зоопарка, подожжён ряд домов. Утром 18 декабря штаб боевых дружин Пресни отдал приказ дружинникам о прекращении борьбы, многие из них ушли по льду через Москву-реку. Утром 19 декабря началось наступление на Прохоровскую мануфактуру и соседний Даниловский сахарный завод, после артобстрела солдаты захватили оба предприятия. 20 декабря полковник Мин лично «судил» захваченных дружинников — 14 человек расстреляны во дворе Прохоровской мануфактуры, стреляли и по уходящим по Москве-реке. В период восстания ранены 680 человек (в том числе военные и полицейские — 108, дружинники — 43, остальные — «случайные лица»), убиты 424 человека (военные и полицейские — 34, дружинники — 84); наибольшее число убитых и раненых (170 человек) — на Пресне. В Москве арестованы 260 человек, в Московской губернии — 240; уволены 800 рабочих Прохоровской мануфактуры, 700 рабочих и служащих Казанской железной дороги, 800 рабочих Мытищинского вагоностроительного завода, а также рабочие других предприятий Москвы и Московской губернии. 28 ноября — 11 декабря 1906 в Московской судебной палате состоялся суд над 68 участниками обороны Пресни; 9 человек приговорены к различным срокам каторги, 10 человек — к тюремному заключению, 8 — к ссылке. Многие участники декабрьских боёв похоронены на Ваганьковском кладбище. Память о Революции 1905 закреплена в названиях ряда улиц в районе Пресни; на площади Краснопресненская застава в 1981 открыт монумент.

Литература: Ленин В.И., Уроки московского восстания, Полн. собр. соч., т. 13, М., 1960; Москва в декабре 1905 г., М., 1906; Москва на баррикадах. (Впечатления очевидца), М., 1906; Ужасные дни в Москве. Записки дружинника, СПб., 1906; Николаев Н. (Соколов), Москва в огне 1905—1907 гг. Очерки недавнего прошлого, М., 1908; Декабрьское вооруженное восстание в Москве в 1905 г. Иллюстрированный сборник, под редакцией Н. Овсянникова, М., 1919; Декабрь 1905 г. на Красной Пресне. Сборник статей и воспоминаний, М.-Л., 1925; Белоусов И.А., В жуткие дни. (Из воспоминаний о 1905 г.), М., 1927; Из истории Московского вооруженного восстания. Материалы и документы, М., 1930; Яковлев Н.Н., Вооруженные восстания в декабре 1905 года, М., 1957; На баррикадах Москвы. Сборник воспоминаний, документов и материалов, М., 1975; Первая российская. Справочник о Революции 1905—07 гг., М., 1985.

А.С. Вальдин.

• - в период Революции 1905-07...

  Москва (энциклопедия)

• - Октя́брьское вооружённое восста́ние 1917 го́да По получении известий из Петрограда о вооруженном восстании и переходе власти к Советам 25 октября 1917 в Москве был создан большевистский Партийный боевой центр,...

  Москва (энциклопедия)

• - см.: Мотовилихинское восстание...

  Уральская историческая энциклопедия

• - форма открытой борьбы нар. масс с оружием в руках против господств. классов и нац. угнетения, один из способов революц. завоевания гос. власти...
• - см. Вооруженное восстание...

  Советская историческая энциклопедия

• - в Румынии - антифаш. восстание рум. трудящихся, организов. компартией Румынии. В ходе его была свергнута воен.-фаш. диктатура Й. Антонеску, Румыния прекратила войну на стороне фаш. Германии...

  Советская историческая энциклопедия

• - в Болгарии, Восстание 9 сентября, - антифаш. восстание, свергнувшее монархо-фаш. диктатуру и положившее начало социалистич. революции в Болгарии...

  Советская историческая энциклопедия

• - 9-18.12.1905. Подготовлено Московскими комитетами РСДРП и партии эсеров, переросло из всеобщей стачки. Баррикадные бои дружинников с войсками шли во всех районах Москвы, особенно на Пресне...

  Русская энциклопедия

• - открытое вооружённое выступление каких-либо социальных групп или классов против существующей политической власти...
• - восстание рабочих и революционных солдат гарнизона, руководимых московской большевистской организацией 25 октября - 2 ноября 1917. Завершилось установлением Советской власти в городе...

  Большая Советская энциклопедия

• - восстание рабочих, революционных солдат гарнизона и матросов Балтийского флота под руководством большевистской партии во главе с В. И. Лениным 24-25 октября 1917...

  Большая Советская энциклопедия

• - в Болгарии Восстание 9 сентября, антифашистское восстание, свергнувшее монархо-фашистскую диктатуру и положившее начало социалистической революции в Болгарии Проходило под руководством Болгарской рабочей...

  Большая Советская энциклопедия

• - ...

  Орфографический словарь русского языка

• - Дек"абрьское вооружённое восст"...

  Русский орфографический словарь

• - сущ., кол-во синонимов: 4 вмешательство вторжение интервенция нашествие...

  Словарь синонимов

• - сущ., кол-во синонимов: 1 восстание...

  Словарь синонимов

"Декабрьское вооружённое восстание" в книгах

Вооружённое восстание

Вооружённое восстание 14 ноября 1905 года начался мятеж на крейсере «Очаков» и других кораблях Черноморского флота. Во главе взбунтовавшихся моряков встал капитан второго ранга Пётр Петрович Шмидт, объявивший себя командующим флотом. Но его командование продолжалось

Вооруженное восстание исключается