В результате освоения учебного материала главы студент должен:
знать
Основные концепции представителей постмодернизма, условия его становления и развития, преемственность с поструктурализмом, психоанализом, феноменологией, постмарксизмом;
уметь
Анализировать социально-исторические и философские истоки постмодернизма, онтологические и гносеологические, литературно-художественные, антропологические и коммуникативные проблемы философии постмодернизма;
владеть
Постмодернизм (постмодерн, постмодерность, ультра-модерн, суперструктурализм) – многозначный термин, основные значения которого можно свести к следующему:
Существование постмодернистской философии проблематично, поскольку постмодернизм предполагает деконструкцию всякой философии. Тем не менее это выражение применяется к течениям в философии, сформировавшимся в 1970–1980-е гг., прежде всего во Франции, откуда постмодернизм, став интеллектуальной модой, стал распространяться но всему миру. Помимо Франции, его опорными пунктами стали США, Великобритания и Германия. В теоретическом отношении постмодернизм неотделим от постструктурализма как его философского осмысления.
Основной теоретической работой, ставшей своего рода манифестом постмодернизма в философии, является книга французского социолога науки Жана-Франсуа Лиотара (1924–1998) "Состояние постмодерна". Лиотар опирается на весьма распространенную в литературоведении второй половины XX в. теорию нарративов, согласно которой единственным продуктом интеллектуальной деятельности человека являются нарративы – рассказы о мире, каким человеку удалось этот мир увидеть.
По Лиотару, постмодерн – это ситуация недоверия к метанарративам. Человечество только тем и занимается, что производит нарративы (повествования), а философия создает метанарративы – глобальные повествовательные системы, объемлющие и объясняющие все прочие нарративы. Примерами метанарративов могут служить философская система Гегеля или марксизм. Современное человечество оказалось в ситуации перепроизводства метанарративов: метанарративов слишком много, и каждый претендует объять все остальные. При таком положении дел человек перестает доверять им всем. Таким образом, метанарративы оказываются стройными, но оторванными от действительности схемами, а их авторы вызывают восхищение тем, сколько сил они затратили на создание этих схем, но доверия не вызывают. Состояние постмодерна, в котором оказалось западное человечество, – это состояние тотального недоверия.
Сходные идеи высказывает итальянский литератор, историк-медиевист и философ Умберто Эко (р. 1932): мы создаем нарративы, но не доверяем ни одному из них. Поскольку создание нарративов есть единственная доступная человеку форма разумной деятельности, он по-прежнему занимается ею. По теперь создание нарративов превращается в некую игру: уже в самый момент их создания мы испытываем к ним недоверие. Эта игра может продолжаться до бесконечности, и выйти из нее практически невозможно.
Ситуация постмодерна в геополитическом пространстве, конечно же, намного сложнее. Попытки ее теоретического осмысления наталкиваются на проблему языка описания. Ведь если мир создается всей совокупностью дискурсов о мире, невозможно рассчитывать на то, что один из этих дискурсов разрешит царящую между ними путаницу. Отсюда берут начало многочисленные попытки ускользнуть от власти дискурсов, не создавая новых нарративов. Так постмодернизм становится радикальной практикой деконструкции всех существующих и вновь возникающих нарративов. Это связано с присущим постмодернизму представлением о властном характере любых объясняющих дискурсов.
Эта программа избегания любых дискурсов как инструментов власти нашла выражение в британской и американской версиях теоретического постмодернизма. Британский литературовед и философ Терри Иглтон разработал даже своеобразную программу ускользания в зазор между властными дискурсами.
Существование постмодернизма в рамках философии проблематично, поскольку постмодернизм не только не представляет собой единого идеологического движения, но и не располагает никакой собственной теоретической платформой. Скорее имеет смысл говорить об определенном стиле мышления, для которого характерны:
Таким образом, постмодернизм представляет собой эмоционально напряженный, суггестивный стиль рассуждения, стремящийся не столько убеждать, сколько увлекать за собой. Вместе с тем, было бы ошибкой считать постмодернизм "философским хулиганством" или "смертью философии". Ведущие философы, имена которых ассоциируются с представлением о философском постмодернизме (Лакан, Фуко, Делёз, Бодрийяр, Деррида, Джеймисон), были более или менее типичными представителями академического мира и в своем идейном поиске опирались на классиков философской мысли. В философской несостоятельности можно обвинить лишь их поверхностных эпигонов, какие встречаются в любую эпоху. Таким образом, деконструкция метафизики в постмодернизме не носит нигилистический характер, а лишь предполагает расчистку пространства для нового философского творчества. Так, ниспровержение картезианского субъекта совершается ради выработки новых форм субъекта, а отказ от метафизики явления/сущности – ради разворачивания новых онтологий.
Не будучи единой философской школой с выраженными членством и лидерами, философский постмодернизм определяется множеством самостоятельных авторов, занимающихся исследованиями или литературным творчеством в самых разных направлениях. Относительное единство ему придают не столько общие теоретические установки, сколько общие противники.
Противники философского постмодернизма:
Основным признаком постмодернизма является весьма радикальный релятивизм, провозглашающий всю реальность, с которой приходится иметь дело человеку, результатом интерпретации. Все элементы реальности воспринимаются с этой точки зрения как сконструированные, а не как данности. Отсюда отказ от корреспондентной истины и радикальный скептицизм. Релятивистская установка перекликается с выводами исторической эпистемологии, говорящей об историчности любого взгляда на мир. Всякий объект или явление с таких позиций предстают обусловленными рядом конкретных исторических факторов и тождественными себе лишь в историческом контексте.
Вместе с тем, для постмодернизма характерны мозаичность и эклектизм: объекты и концепты, вырванные из исторического и культурного контекста, помещаются в новые контексты и благодаря этому приобретают иные, прежде не присущие им смыслы. Этот ход, лишающий предметы и концепты первоначального значения, который философы-постструктуралисты описывали как "скольжение означающих", становится основным эстетическим жестом постмодернизма, характерным как для его художественной практики, так и для теории. Концепты и идеи из разных философских традиций смешиваются в пространстве интертекстуальности, образуя хаос, несущий в себе потенциал самоорганизации. В этом хаосе возникают и исчезают концепции, не перерастающие в метанарративы, но остающиеся ситуативными и без сожаления отвергаемые в пользу новых. Это виртуальное пространство расценивается, во-первых, как постоянно меняющийся эстетический объект, а во-вторых, как среда, в которой возможна свободная субъективация индивида, выражающего себя в философском, эстетическом или политическом регистрах. Таким образом, хаотичность постмодернизма является намеренной и носит программный характер.
Постмодернизм стремится к разрушению любых границ, размечающих материальное или интеллектуальное пространство. В теоретическом отношении это выражается в том, что границы между отдельными научными дисциплинами и вообще формами интеллектуальной практики если не устраняются вовсе, то, во всяком случае, становятся проницаемыми. Постмодернизм не желает замечать границ между философией и литературой, литературой и политикой, политикой и искусством и т.п. Такое взаимопроникновение разных форм практики и различных дискурсов призвано устранить репрессивную власть "дискурсивных формаций" (выражение М. Фуко). Поэтому в анализе политической реальности применяются понятия квантовой механики или лакановского психоанализа, а анализ индивидуального невроза производится в политических терминах; философы или лингвисты занимаются психоанализом (Ф. Гваттари, Ю. Кристева), а психоаналитики философствуют (Ж. Лакан).
В центре внимания философского постмодернизма оказывается человеческая телесность, рассматриваемая нс столько как биологическая, сколько как семиотическая и политическая реальность. Ж.-Л. Нанси предлагает даже рассматривать человеческое тело как пространство и инструмент письма ("писать телом"). Тело в постмодернистской мысли предстает вечно подавляемой и репрессируемой парой разума: в бинарной оппозиции душа/тело предпочтение всегда отдавалось первому элементу, постмодернизм же стремится не перевернуть это отношение, а освободить тело от этой оппозиции, позволив ему самоопределяться как самостоятельному актору.
Отказываясь от модернистского рационализма как теоретически безосновательного и репрессивного по своим целям, постмодернизм отказывается и от проекта всецело разумного мироустройства. Ниспровержение картезианской модели субъекта открывает путь для признания множества исторических деятелей – акторов, в роли которых могут выступать как биологические организмы, так и предметы неживой природы, идеологические конструкции или фантазмы. Так, например, Б. Латур и Ж.-М. Шеффер показывают, что во всемирной истории такие акторы, как климат или микроорганизмы, играли большую роль, нежели разумные деятели-люди.
Постмодернизм представляет собой состояние культуры в эпоху, когда одна мощная парадигма уже отошла в прошлое, а другая еще не найдена. В этом отношении многие считают постмодерн периодически повторяющимся явлением в истории человечества. Так, можно говорить о постмодерном характере эллинистической эпохи, промежуточной между двумя мощными культурными парадигмами западной цивилизации – античной и средневековой. С таким же основанием можно говорить о постмодерности разлома между Средневековьем и Новым временем. В этом свете перспективы философии и духовной культуры Запада в целом оцениваются по-разному. С одной стороны, часто встречается суждение, что постмодерн должен смениться новым модерном, т.е. на смену постмодернистскому стилю философствования должен прийти новый философский синтез и новые метанарративы, к которым человечество будет относиться с полным доверием. С другой – не менее частыми является утверждение, что, поскольку мы по-прежнему отталкиваемся от цивилизационной парадигмы модерна, на смену постмодерну может прийти только пост-постмодерн, который сменится пост-пост-постмодерном и т.п. Французский эпистемолог Бруно Латур считает даже, что выйти из этого порочного круга можно лишь действуя так, словно Нового времени не было, т.е. начав культурное созидание заново.
Основные направления и национальные традиции в постмодернизме можно описать следующим образом.
Прежде всего, конечно, постмодернизм ассоциируется с "французской теорией", и здесь наиболее значимые авторы Ж. Лакан, М. Фуко, Ж. Деррида, Р. Барт, Ю. Кристева, Ж. Делёз, Ф. Гваттари, Ж. Бодрийяр, Л. Альтюссер, Ж.-Ф. Лиотар, Р. Жирар. Вместе с тем, в формировании специфически постмодернистской версии литературоведения и литературной критики важнейшую роль сыграли Ж. Женетт, Ц. Тодоров, А. Ж. Греймас, Ф. Соллерс и др.
Второй по значению державой постмодернизма являются США, где постмодернистские идеи распространялись изначально через художественную практику (прежде всего архитектуру) и литературоведение. Благодаря беспрецедентной популярности в Америке идей Ж. Деррида американскую версию теоретического постмодернизма часто называют деконструктивизмом. Ведущими авторами здесь являются П. де Маи, Д. Каллер, Г. Блум, Дж. Хартман, Дж. X. Миллер, Ф. Джеймисон, Ф. Лентриккия, Э. Сейд и др. Характерной особенностью американского теоретического постмодернизма является его тесная связь с феминистским движением, выступающим здесь как самостоятельное теоретическое течение.
Британский постмодернизм отличается политической ангажированностью и левой ориентацией. Самые яркие имена здесь – Э. Истхоуп, Т. Иглтон, Р. Кауард, Д. Элли, Б. Хиндесс, П. Херст и др.
В целом постмодернизм к настоящему времени стал интернациональным явлением, сто адептов (как и яростных противников) можно найти в любой части света. Более того, многие постмодернистские идеи сегодня уже стали академической нормой, и, по всей видимости, следует ожидать его дальнейшей ассимиляции с академическими институциями.
Понятие «постмодерн» используется для обозначения широкого спектра явлений и процессов в культуре и искусстве, морали и политике, возникших в конце XX – начале XXI в. Буквально слово «постмодерн» обозначает нечто, следующее после модерна. При этом «модерн» здесь употребляется в традиционном для европейской философии понимании, то есть как комплекс идей, характерных для Нового времени. Таким образом, пост модерн – это современная, эпоха в мировой культуре, которая призвана завершить многовековую эпоху Нового времени.
Под постмодернизмом обычно понимают определённую философскую программу, предлагающую теоретическое обоснование новых процессов и явлений в культуре. Как философское течение постмодернизм неоднороден и представляет собой скорее стиль мышления, чем строгое научное направление. Более того, сами представители постмодернизма дистанцируют себя от строгой академической науки, отождествляя себя от строгой академической науки, отождествляя свою философию с литературоведческим анализом или даже художественным произведениями.
Западная академическая философия относится к постмодернизму негативно. Ряд изданий не публикуют постмодернистские статьи, а большая часть современных постмодернистов работают на кафедрах литературоведения, поскольку философские кафедры отказывают им в местах.
Философия постмодернизма резко противопоставляет себя господствующей философской и научной традиции, подвергая критике традиционные концепции структуры и центра, субъекта и объекта, значения и смысла. Картина мира, предлагаемая постмодернистами, лишена цельности, полноты, связности, но, по их мнению, именно такая картина точнее всего отражает изменчивую и неустойчивую реальность.
Постмодернизм изначально являлся критикой структурализма – течения, ориентированного на анализ формальной структуры социальных и культурных явлений. По мнению структуралистов, смысл любого знака (слова в языке, обычая в культуре) зависит не от человека и не от предметов реального мира, а от связей этого знака с другими знаками. При этом смысл раскрывается в противопоставлении одного знака другому. Например, культура в структурализме анализируется как система устойчивых отношений, которые проявляются в серии бинарных оппозиций (жизнь-смерть, война – мир, охота – земледелие и т.д.). Ограниченность и формализм такого подхода привели к резкой критике структурализма, а позже и самого понятия «структура». Структурализм в философии сменяется постструктурализмом , который стал теоретической основой для идей постмодернизма
В наиболее явном виде критика структурности проявилась в теории деконструкции французского философа Жака Деррида (1930-2004).
Ж. Деррида: Деконструкция
Современное мышление зажато в догматических рамках и стереотипах метафизического мышления. Понятия, категории, методы, которыми мы пользуемся, жёстко заданы традицией и ограничивают развитие мысли. Даже тот, кто пытается бороться с догматизмом, неосознанно используют в своём языке стереотипы, доставшиеся от прошлого. Деконструкция – это сложный процесс, направленный на преодоление таких стереотипов. По мнению Деррида, в мире нет ничего жёстко зафиксированного, всё можно деконструировать, т.е. интерпретировать по-новому, показать противоречивость и зыбкость того, что казалось истиной. Никакой текст не имеет жёсткой структуры и единого метода прочтения: каждый может прочесть его по своему, в своём контексте. Что-либо новое может возникнуть только в таком прочтении, свободном от давления авторитета и традиционной логики мышления.
Деррида в своих работах выступал против логоцентризма – представления о том, что в реальности всё подчинено строгим логическим законам, а бытие содержит некую «истину», которую способна раскрыть философия. На самом деле стремление объяснять всё при помощи плоского детерминизма только ограничивает и обедняет наше понимание мира.
Другой крупный постмодернист – Мишель Фуко – писал о речевых практиках, довлеющих над человеком. Под ними он понимал совокупность текстов, наборы строгих терминов, понятий, характерных для какой-то сферы человеческой жизни, в особенности для науки. Способ организации этих практик – систему правил, предписаний, запретов – Фуко назвал дискурсом.
М. Фуко: Знание и власть
Любой научный дискурс основан на стремлении к знанию: он предлагает человеку набор инструментов для поиска истины. Однако, поскольку всякий дискурс упорядочивает, структурирует реальность, он тем самым подгоняет её под свои представления, укладывает в жёсткие схемы. Следовательно, дискурс, в том числе научный, является насилием, формой контроля над сознанием и поведением человека. Насилие и жёсткий контроль – это проявление власти над человеком. Поэтому знание есть выражение власти, а не истины. Оно не ведёт нас к истине, а просто заставляет верить, что то или иное высказывание и есть истина. Власть не осуществляется кем-то конкретно: она безлична и «разлита» в системе используемого языка и текстов науки. Все «научные дисциплины» суть идеологические инструменты.
Одним из мощных идеологических инструментов, согласно Фуко, является представление о субъекте. На деле субъект – иллюзия. Сознание человека формируется культурой: всё, что он может сказать, навязано его родителями, окружением, телевидением, наукой и т.д. Человек всё менее самостоятелен и всё больше зависим от разных дискурсов. В современности можно говорить о смерти субъекта .
Эта идея развивается французским литературоведом и философом Роланом Бартом (1915-1980) в концепции смерти автора.
Никакого авторского начала не существует. Современный человек – инструмент, через который проявляют себя различные речевые практики, навязываемые ему с рождения. Всё, что у него есть, - это готовый словарь чужих слов, словосочетаний, высказываний. Всё, что он может сделать, - просто смешать то, что уже было сказано кем-то ранее. Ничего нового сказать уже нельзя: любой текст соткан из цитат. Поэтому в произведении говорит не автор, говорит сам язык. И он говорит, возможно, то, о чём не мог даже подозревать писатель.
Любой текст соткан из цитат и отсылок: все они переадресовывают к другим текстам, те – к следующим и так – до бесконечности. Мир в постмодернизме похож на библиотеку, где каждая книга цитирует какую-то другую, или, скорее, на компьютерный гипертекст, с разветвлённой системой отсылок к другим текстам. Такое представление о действительности подробно разработано в концепции Жана Бодрийяра (1929-2007).
Ж. Бодрийяр: Теория симулякров
Симулякром (от лат. simulacrum – образ, подобие) Бодрийяр называл «образ, копирующий то, чего никогда не существовало». На ранних этапах развития человека каждое слово отсылало к конкретному предмету: палке, камню, дереву и.т.д. Большинство же современных понятий не имеет строгого предметного значения. Например, чтобы объяснить слово «патриотизм», мы укажем не на конкретный предмет, а скажем, что это «любовь к родине». Однако любовь также не отсылает к конкретному предмету. Это, скажем, «стремление к единению с другим», причём и «стремление», и «единение» опять же не отсылают нас к реальному миру. Они отсылают нас к другим таким же понятиям. Понятия и образы, определяющие нашу жизнь, не обозначают ничего реального. Это – симулякры, имеющие видимость того, что никогда не существовало. Они отсылают нас друг к другу, а не к реальным вещам.
По мнению Бодрийяра, мы покупаем не вещи, а их образы («бренды» как знаки престижа, навязываемые рекламой); мы некритично верим образам, конструируемым телевидением; слова, которыми мы пользуемся, - пусты.
Реальность в мире постмодерна заменяется гиперреальностью – иллюзорным миром моделей и копий, который не опирается ни на что, кроме самого себя, и который, тем не менее, воспринимается нами гораздо реальнее, чем истинная реальность.
Жан Бодрийяр полагал, что средства массовой информации не отражают реальность, а творят её. В работе «Войны в Заливе не было» он писал, что война в Ираке1991 г. была «виртуальной», сконструированной прессой и телевидением.
К осознанию пустоты и иллюзорности окружающих нас образов и к пониманию того, что всё когда-то было сказано, приходит в искусство XX в. В это время реализм, пытавшийся как можно точнее изображать реальность, сменяется модернизмом. Экспериментируя в поисках новых средств и разрушая старые догмы, модернизм приходит к полной пустоте, которую уже невозможно далее отрицать и разрушать.
Модернизм поначалу искажает реальность (в работах кубистов, сюрреалистов и др.). Крайняя степень искажения, не имеющая почти ничего общего с реальностью, представлена, например, в «Чёрном квадрате» Казимира Малевича. В 1960-е гг. Искусство полностью отвергается, заменяясь концептуальными построениями». Так, Дамьен Хирст выставляет мёртвую овцу в аквариуме. Дмитрий Пригов делает бумажные гробики из листов со своими стихами и торжественно хоронит их непрочитанными. Появляются «симфонии тишины» и поэмы без слов.
По мнению итальянского философа и писателя Умберто Эко (р.1932), именно этот тупик, к которому пришло искусство, привёл к появлению новой эпохи постмодерна.
У. Эко: Постмодернистская ирония
Эко писал, что «наступает предел, когда авангарду (модернизму) дальше идти некуда. Постмодернизм – это ответ модернизму: раз уж прошлое невозможно уничтожить, ибо его уничтожение ведёт к немоте, его нужно переосмыслить, иронично, без наивности». Постмодернизм, таким образом, отказывается от разрушения реальности (тем более что она уже разрушена), а начинает с иронией переосмысливать всё, что было сказано раньше. Искусство постмодернизма становится набором цитат и отсылок к прошлому, смесью высоких и низких жанров, а в изобразительном искусстве – коллажом из разных известных изображений, картин, фотографий. Искусство – ироничная и лёгкая игра смыслами и значениями, смешение стилей и жанров. Всё, что когда то воспринималось в серьёзно – возвышенная любовь и патетическая поэзия, патриотизм и идеи освобождения всех угнетённых, теперь воспринимаются с улыбкой – как наивные иллюзии и прекраснодушные утопии.
Французский теоретик постмодернизма Жан Франсуа Лиотар (1924-1998) писал, что «если упростить до предела, то под постмодернизмом понимается недоверие к метарассказам».
Ж.Ф. Лиотар: Закат метанарраций
Метарассказами или (метанаррациями) Лиотар называл любые универсальные системы знания, при помощи которых люди пытаются объяснить мир. К ним можно отнести религию, науку, искусство, историю и т.д. Самыми влиятельными метарассказами Нового времени Лиотар считал идеи об общественном прогрессе, всепобеждающей роли науки и т.д. Постмодернизм – время заката метарассказов. Вера во всеобщие принципы потеряна: современность – это эклектичная связь мелких, локальных, разнородных идей и процессов. Современность – эпоха не единого стиля, а смешения различных стилей жизни (так, в Токио человек может слушать регги, носить французскую одежду, утром ходить в «Макдоналдс», а вечером – в традиционный ресторан и т.д.). Закат метанарраций – это потеря тоталитарной идеологической целостности и признание возможности существования противоположных, разнородных мнений и истин.
Американский философ Р.Рорти полагает, что одним из таких метарассказов является и философия, точнее традиционная теория познания, направленная на поиск истины. Рорти пишет, что философия нуждается в терапии: её нужно лечить от претензий на истину, поскольку эта претензия бессмысленна и вредна. Она должна отойти от научности и стать больше похожей на литературную критику или даже на художественную литературу. Цель философии – не в поиске истины и оснований, а в поддержании разговора, коммуникации различных людей.
Р.Рорти: Случайность, ирония, солидарность
В традиционной философии, опирающейся на идеал научной истины, системность и теорию познания, Рорти видит опасность социального фундаментализма и авторитарности. Он противопоставляет ей свою теорию, где истина понимается как полезность и любой текст толкуется с точки зрения потребностей личности и солидаризации общества. Высшие идеологические истины заменяются свободным общением и приоритетом «общего интереса» - социальный контроль – симпатией и доверием, закономерность – случайностью . Человек должен с иронией осознать иллюзорность и ограниченность любых – чужих и своих – убеждений и потому быть открытым для любых мнений, терпимым к любой инаковости и чуждости. Для Рорти жизнь общества – вечная игра и постоянная открытость другому, позволяющие ускользнуть от какого-либо «затвердевания» одной из идей и от её превращения в философскую истину или идеологический лозунг. В отличие от остальных постмодернистов Рорти не критикует современное буржуазное общество, поскольку считает, что оно и так достаточно свободно и толерантно: следует двигаться дальше в том же направлении, поощряя общение между разными людьми и терпимость к чужим точкам зрения.
Постмодернистская философия – яркое проявление традиций иррационализма в мировой философской мысли. Она доводит до логического предела идеи «философии жизни», фрейдизма, экзистенциализма и подвергает критике фундаментальные для традиционной мысли идеи разума, истины, науки и морали.
Академическая философия отвергает построения постмодернистов: она считает их слишком хаотическими, туманными, непонятными и ненаучными. Однако нельзя не признать, что постмодернизм в ряде своих положений сумел точнее всего описать изменчивый и непостоянный мир современности с его эклектикой, плюрализмом и недоверием к любым глобальным проектам политиков и учёных.
Социальные измерения постмодерна
Эпоха постмодерна отмечает собой последние три десятилетия прошлого века. Несмотря на пока что узкие хронологические рамки, значение этих перемен в жизни западного общества трудно переоценить. С социально-философской точки зрения общество постмодерна – это, прежде всего, постиндустриальное, информационное общество (за информацию борьба идет, как за освоение территорий, подчеркивает Лиотар, что приводит к новым политическим стратегиям), с высоким уровнем потребления и преобладанием сферы услуг над сферой производства товаров. В качестве своих морально-политических оснований это общество считает справедливость .
Концепт постмодерна описан Ж.-Ф. Лиотаром (1924–1996) в 1979 г. в его книге «Состояние постмодерна», где он заявил о конце великого рассказа (нарратива) модерности (принцип «заката нарраций»). Нужен другой рассказ. Культура традиционного общества и общества модерна была эпохой больших метанарративов, таких как Просвещение с его идеалом разума, гегелевская идеалистическая философия, прогресс и знание как сила, они лежали в основе организации жизни и сознания общества . Новое состояние – в постмодерне – характеризуется дискурсивным плюрализмом. По выражению Лиотара, консенсус стал устаревшей ценностью и вызывает подозрение . Но справедливость к таковым не относится, значит надо идти к идее и практике справедливости, которая не была бы привязана к консенсусу. Лиотар писал, что политически вопрос в постмодерне – информационном обществе – ставится так: кто будет знать? Государство или еще кто-то? Знание и власть есть две стороны одного вопроса по Лиотару. В эпоху информатики вопрос о знании становится вопросом об управлении. Знать природу современного знания означает знать общество, в котором оно находится. Принцип классовой борьбы утратил свою радикальность и исчерпал себя. Постмодернистское сознание не мыслит противоположностями. Знание в постмодерне может выступать как образование или как культура. Нормальный ответ исследователя на запрос таков: «Нужно посмотреть. Расскажите о своем случае».
Постмодерн игнорирует модерн и его каноны. Постмодерн не признает значение и даже само существование традиции в культуре. Ни одна религия, культура, философия не может претендовать на ведущее положение (принцип «мертвой руки» – владения без права передачи по наследству). Постмодерн допускает в качестве традиции только отказ от традиции, превращая коллаж в универсальный принцип построения культуры. Все идеологические течения разоблачены как ложное сознание, поэтому постмодерн можно описать в терминах секуляризации, то есть лишения общественных институтов религиозного содержания. Таким образом, постмодерн – это современное культурное состояние, эпоха, а постмодернизм – это его теоретическое осмысление средствами философии.
Онтология
Популярные сегодня течения постмодернизма трудно отнести к философии в ее традиционном понимании – как учении о сущем в природе, обществе, мышлении. Джанни Ваттимо понимает под философией постмодернизма герменевтику с широкими прожилками прагматизма. Иначе говоря, посмодернизм сложился как антионтологическая тенденция в современной философии, которая отрицает наличие в мире абсолютных онтологических структур, будь то материя, бытие или мир идеальных сущностей и тем более Бог. Классическая онтология от Парменида до Декарта и Гегеля называется здесь «метафизикой присутствия», которую стремятся превзойти и отбросить.
В ХХ веке создается новый философский словарь, в котором ведущее положение занимают термины «текст» и «дискурс» (дискурсивная практика). Вместо разграничения мира на объективную реальность физического и идеальное бытие сознания, принятого в классической философии, весь мир предстал теперь в виде текстов, которые можно интерпретировать, актуализировать и вновь переписывать по своему усмотрению. Критике подвергается весь категориальный аппарат классической философии, состоящий из парных категорий сознания и бытия, субъекта и объекта, внутреннего и внешнего, означаемого и означающего, содержания и формы. Эти «бинарные оппозиции» подвергаются разрушению в концепциях «смерти человека», «смерти Бога» и «смерти автора». «Абсолютного субъекта (субъекта познания в кантовском и гегелевском смысле) уже не существует, говорит Мишель Фуко, существует субъекты дискурса, желания, экономического процесса». Предпосылки «смерти субъекта» были уже в неклассической философии: в «философии жизни» субъектом становится иррациональная воля к жизни, творческий поток, становление.
В структурализме, который переносил естественнонаучные методы в гуманитарное знание, субъект заменяли безличными структурами текста. Формирование нового понимания субъект-объектных отношений завершилось тем, что идеалом мышления в постмодернизме становится бессубъектность, деперсонализированность. Категории субъекта, рефлексии, интенциональности (направленности мышления на объект) вытесняются из философии.
В постмодернистской онтологии – а, скорее, антионтологии, вещи обретают бытие только внутри лингвистических горизонтов, которые не являются вечными структурами разума, но исторически определенными событиями. Из такого отношения между языком и бытием вытекает определение мышления в герменевтических, а не эпистемологических терминах: мышление есть, скорее, интерпретация, а не научное знание. Такие категории, как бытие, единое, целое, абсолютное, разум, истина разрушены в постмодернистской философии. Джанни Ваттимо определяет бытие в этом новом его видении как «ослабленное» бытие, так и мышление у него «ослаблено» относительно отсутствующего абсолютного основания. «Ослабленная» онтология постмодернизма призвана заменить метафизику классической философии более близким к обыденному познанию содержанием и смыслом. Онтология постмодерна означает разрыв с Парменидом, со своим греческим отцом, как говорит Жак Деррида. Деррида ставит вопрос о смерти философии: умерла ли философия вчера, вместе с Гегелем, Марксом, Ницше или Хайдеггером – или, должно быть, всё ещё бредёт к смыслу своей смерти .
В то же время Деррида считает, что Хайдеггер и Гуссерль не разрушили полностью традиционную метафизику, на что претендовали, а остались внутри греческой онтологии. Нужно убить греческого отца, говорит Деррида, который все еще удерживает нас под властью своего закона. Для этого нужно выйти к опыту другого. Отношение с другим как с собеседником – это отношение с неким сущим, которое предшествует любой онтологии. И Деррида, и Левинас говорят, что метафизическая трансцендентность есть желание , что нет ничего более антигегелевского, чем это желание.
Антигегельянство – необходимое условие философии постмодернизма. Постмодернисты хотят произвести деконструкцию самого наследия средствами его категорий. Метод этот Деррида описывает так: сохранить, выявляя их пределы, все эти старые понятия – в качестве орудий, которые могут ещё послужить. Пока их используют для того, чтобы разрушить старинный механизм, частью которого они являются . Постмодернисты более радикально подходят к метафизике, чем их предшественники Ницше и Хайдеггер. Они ещё пользовались, как говорит Деррида, понятиями, унаследованными от метафизики, «но каждое конкретное заимствование привносит за собой всю метафизику. Что и позволяет этим разрушителям разрушать друг друга. Хайдеггеру, например, рассматривать Ницше… в качестве последнего метафизика, последнего «платоника» . Историю метафизики постмодернисты считают онтотеологией, указывая этим понятием на трансцендентный характер её категорий, который они и намереваются искоренить.
Так, например, для искоренения понятия бытия постмодернистами Ж. Делезом и Ф. Гваттари было предложено понятие ризомы. Ризома – это корневище, переплетающиеся ответвления корня и клубней. Ризома означает принципиально нелинейный способ организации целого (например, текста). Ризома означает разрушение установки на обнаружение центра структуры, которого уже нет. Ризома – это альтернатива замкнутым и статичным линейным структурам, которые предполагают жесткую осевую ориентацию. Ризома не линейна, не завершена, ее сравнивают с картой, которая открыта и имеет множество выходов. Ризома означает бесструктурную организацию текста. Если классическая рациональная метафизика и материализм ассоциировались с Евклидовой геометрией объективного пространства, а релятивистская физика с геометрией Лобачевского и пространственно-временным континуумом, то антионтологическая тенденция в современной философии измыслила для себя новый пространственный образ – корневища-ризомы, который означает принципиальное отсутствие материи, объекта, бытия и вообще всякой реальности означаемого. Ризома – это также пространственная модель человеческого мышления и истории .
Эпистемология
Постмодернистская эпистемология связана с деконструкцией. Деконструкция разрушает представление о познании как процессе отражения. Автор концепции деконструкции Жак Деррида (1930–2004) – сторонник гносеологического нигилизма, он отрицает любые критерии истины, в том числе очевидность. Деконструкция как стратегия по отношению к тексту включает в себя одновременно разрушительное и созидающее начала. Деконструкция исходит из того, что исследователю принципиально невозможно оказаться вне текста. Объектом деконструкции является метафизика в тексте, которая обусловлена действием принципа центрации – такого положения, когда одна из сторон отношения ставится в центре смыслового поля, а другая оттесняется на его периферию. Так, в тексте выделяются маргинальные мотивы, которые «репрессируются» основным содержанием. Цель деконструкции – высвободить эти силы и направить их против логоцентризма классической метафизики (такое положение в классической философской метафизике, когда бессознательное не учитывается, а сознание берётся в его логической рациональной форме).
Мишель Фуко
(1926–1984) выделяет в истории познания структуры – эпистемы, которые определяют познание в ту или иную историческую эпоху.
В каждую историческую эпоху существуют также определенные соотношения между словами и вещами. В европейской культуре, таким образом, есть три эпистемы: 1) эпохи Возрождения XVI век, 2) классического рационализма XVII-XVIII веков, 3) современной, на рубеже XVIII–XIX веков. Если в первой эпистеме слова и вещи тождественны и непосредственно соотносимы друг с другом, то во второй они уже соотносятся опосредованно, через отношение тождества и различия, язык здесь является представителем мышления. Каждая из этих синхронических систем – эпистем – связывает в единую цепь различные научные дисциплины, например, во второй классической эпистеме это были естественная история, всеобщая грамматика и экономический анализ. В современной эпистеме роль главных категорий играют время и история. Мысль Фуко заключается в том, что развитие западноевропейской мысли нельзя представлять как кумулятивный линейный процесс, а в нём существуют со времени Возрождения два разрыва, способствующих появлению новых эпистем. Фуко предлагает поэтому сравнивать даже далеко отстоящие друг от друга науки, существующие в одну историческую эпоху, для выявления их общей структуры. Фуко не рассматривает причины появления и умирания каждой эпистемы. Как и все структуралисты, он отдаёт предпочтение структуре, а не истории. Принципиальное новое качество современной эпистемы в том, что в центре стоит человек, труд, жизнь. Познание мира осуществляет конкретный человек с исторически обусловленными потребностями, телесной организацией и языком. Науку сегодня нельзя трактовать как социальный институт.
Сегодня наука выступает как особый тип дискурса, особые социальные практики и сеть властных отношений. В современной эпистеме возникли нетрадиционные формы организации познания: жизнь, труд и язык превратились в новые категории бытия и задали условия человеческого опыта. Это привело к формированию представления о человеке как о единстве трансцендентального и эмпирического. Современный субъект – это историческая и культурная реальность, которая может изменяться. Для Фуко современная наука – это не только поиск истины, но и поиск власти. Это средство дисциплинировать человека, навязать ему внешние нормы, которые постепенно станут регулировать его мысли и чувства.
Постмодернисты восприняли критику в адрес науки от предшествующих им философских течений. Точное знание, систематическое овладение миром, научно-технический прогресс рассматривается как господство научного разума, а наука – это идеология и инструмент власти. Научное знание теряет статус объективности и становится выражением воли к власти над природой и человеком. Истины и ценности науки не могут иметь объективного и общеобязательного характера. Поиск истины в науке – это поиск власти. В постмодернизме стираются различия между научным и обыденным сознанием.
Этика постмодерна
Согласно постмодернизму, онтология предполагает метафизику. Плану онтологии предшествует план этики, следовательно, этика есть метафизика. «Мораль – не ветвь философии, а первичная философия», – говорит Деррида. Французский социолог постмодерна Жиль Липовецкий утверждает, что в сердце европейцев сегодня трепещет всего одно слово, и это слово – этика. Этика конституирует весь мир человека. Альдо Гаргани связывает постмодернизм с концепцией этической ценности таким образом, что это понятие разрушается до основания. Ситуацию с ценностью он сравнивает с ситуацией в природе: ценность устанавливается, как дерево, и достигается, как природа. Желать означает делать. Это действие находится перед нами в качестве природного объекта и как таковое не соответствует понятию добра и зла, прекрасного и безобразного. Таким образом, человек постмодерна – имморалист, он по ту сторону добра и зла.
По мнению Джанни Ваттимо, человек, который живет в секуляризованном мире, где техника обусловливает его историю, становится законченным нигилистом: на место логики ставится риторика, на место этики – эстетика.
З. Бауман связывает современную этику с либеральным государством и осуществляемым им принципом справедливости, который родился из милосердия. «Этика не является производным от государства, моральная власть не проистекает из государственных полномочий по изданию законов и претворению их в жизнь. Она предшествует государству, выступая единственным источником легитимности государства и высшим судьей этой легитимности. Можно утверждать, что государство оправдано лишь как движущее средство или инструмент этики» . В то же время развитие наших моральных качеств отстает от последствий иных действий человека. Эти новые возможности (связанные прежде всего с могуществом науки) порождают потребность в новой этике, что в то же время ограничивает вмешательство этического фактора в научный рост. Бауман формулирует новый – второй - категорический императив: «Действуй так, чтобы последствия твоих действий были совместимы с непрерывным поддержанием подлинно человеческой жизни» . Примечательно, что философия постмодернизма принимает кантианскую веру в силу разума, благодаря которому любой человек может принять эти императивы и следовать им на осно-вании велений лишь одного разума. От этического закона к моральному поступку – этот путь лежит через повеление разума. Опасность для такой этики кроется в том, что государство теряет свои властные полномочия в результате глобализации, теряет экономические рычаги продвижения этических принципов справедливости. Однако утрата государством своей традиционной роли и всевластие транснациональных корпораций делают этику малоприемлемой для новой элиты, Бауман находит для этого положения этики выражение «этика в осаде». Интеллектуалы играют в современном обществе гораздо менее значительную роль, чем прежде, а значит не остаётся надежды на морально или этически ориентированную политику.
Эстетика постмодернизма
В обществе постмодерна культура становится главным действующим лицом истории и определяющим фактором рынка благодаря средствам массовой информации. В культуре господствует культура образа. В культурном и эстетическом отношении постмодернизм представляет собой освоение опыта художественного авангарда. В отличие от авангарда постмодернизм все же стирает грань между высоким искусством и китчем (китч, по определению Питера Козловски, это «нетворческое перенимание и банализация, удешевление и принижение определенного эстетико-социального замысла и программы при одновременной претензии на высокое искусство» ). Постмодернизм принимает от авангарда переход от произведения искусства к его конструкции, от искусства как деятельности к деятельности по поводу искусства.
Сегодня оригинальное произведение уже невозможно, оно осуществляется как набор цитат и коллаж. Пока же все прогнозы будущего состояния общества сводятся к тому, что и науку, и технику заменит искусство, которое одно будет сочетать в себе достоинства этих двух феноменов, но и противостоять им по существу, общество будет состоять из художников, станет обществом–произведением искусства, искусство проникнет во все области культуры и общественной жизни.
Контрольные вопросы
1. Как соотносится эпоха постмодерна с другими историческими эпохами (новое, новейшее время, современность, постсовременность)?
2. Какое состояние общественного сознания скрывается под термином «бездомный ум»?
3. Что такое рефлексивность? Какое она имеет отношение к кризису современной личности эпохи постмодерна?
4. Какие основания есть у социальной философии, чтобы приписывать обществу будущего такие характеристики, как культивирование творчества, свободы и досуга?
5. Как сегодня понимается общественный прогресс в социальной философии постмодерна?
6. Охарактеризуйте постмодернизм как антионтологическое направление в философии. Как размываются понятия субъекта и объекта в так называемой «ослабленной» онтологии?
7. Что такое ризома?
8. Что такое логоцентризм?
9. Что такое эпистема для Мишеля Фуко?
10.Почему наука имеет властные полномочия, как она их использует?
11.Как понимается истина в философии постмодернизма?
12.Какие этические тенденции развивает философия постмодернизма? Как, по мнению постмодернистов, соотносятся государство и мораль? Почему этика оказалась сегодня «в осаде»?
13.Почему философы-постмодернисты критикуют фрейдизм?
14.Что такое коллаж? Почему оригинальное произведение искусства уже невозможно в наше время?
15.Что такое постмодернистский классицизм?
16.Как философия постмодернизма относится к классической философии? Что такое принцип заката метанарраций?
17.Можно ли понимать философию постмодернизма как очередную попытку секуляризации классической философии?
1. Бауман З. Индивидуализированное общество. – М.: Логос, 2002.
2. Бек У. Что такое глобализация? – М., 2004.
3. Витгенштейн Л. Логико-философский трактат. – М., 1958.
4. Всемирная энциклопедия. Философия. – М.: Минск, 2001.
5. Гайденко П.П. Прорыв к трансцендентному. – М.: Республика, 1997.
6. Избранные труды по методологии науки. – М., 1986.
7. Камю А. Миф о сизифе. Эссе об абсурде // Сумерки богов. – М.: Изд-во политической литературы, 1990.
8. Камю А. Посторонний // А. Камю. Избранное. – М.: Правда, 1990.
9. Козловски П. Культура постмодерна. – М.: Республика, 1997.
10. Кун Т. Структура научных революций. – М.: Прогресс, 1975.
11. Лакатос И. Фальсификация и методология научно-исследовательских программ. – М., 1995.
12. Ницше // Новая философская энциклопедия. В 4-х тт. – Т. 4. – М.: Мысль, 2001.
13. Ницше Ф. Антихрист // Ф. Ницше. Соч. В 2-х тт. – Т. 2. – М.: Мысль, 1990.
14. Ницше Ф. Злая мудрость // Ницше Ф. Соч.: В 2 т.: Т. 1. – М.: Мысль, 1990.
15. Ницше Ф. По ту сторону добра и зла // Ф. Ницше Соч.: В 2 т.: Т. 2. – М.: Мысль, 1990.
16. Ницше Ф. Так говорил Заратустра // Ф. Ницше Соч.: В 2 т. – Т. 2. – М., Мысль, 1990.
17. Новая философская энциклопедия: В 4 т. // Иррационализм. Рационализм. Шопенгауэр. – М.: Мысль, 2001.
18. Поппер К. Логика и рост научного познания. – М.: Прогресс, 1983.
19. Психоанализ // Новая философская энциклопедия: В 4 т.: Т. 3. – М. Мысль, 2001. – С. 13.
20. Реале Дж. Западная философия от истоков до наших дней / Дж. Реале, Д. Антисери. – СПб.: ТОО ТК «Петрополис», 1997. – Т. 4. – Ч. 8, гл. 11.
21. Сартр Ж.П. Экзистенциализм – это гуманизм // Сумерки богов. – М.: Изд-во политической литературы, 1990.
22. Сартр Ж.П. Стена // Ж. П. Сартр Стена: Избр. произведения. – М.: Изд-во политической литературы, 1992.
23. Степин В.С., Горохов В.Г., Розов М.А.Философия науки и техники. – М., 1996.
24. Фрейд З. // Новая философская энциклопедия: В 4 т.: Т. 4. – М. Мысль, 2001.
25. Фрейд З. Будущее одной иллюзии // Сумерки богов. – М., 1989.
26. Фрейд З. Недовольство культурой // З. Фрейд. Художник и фантазирование. – М., 1999.
27. Фрейд Ф. Введение в психоанализ. – М., Наука, 1989.
28. Фрейд Ф. Я и Оно. // З. Фрейд. Психология бессознательного. – М., Просвещение, 1989.
29. Хайдеггер М. Время и бытие. – М.: Республика, 1993.
30. Шестов Л. Добро в учении Фридриха Ницше и графа Толстого // Вопросы философии. – 1990. – № 7.
31. Шопенгауэр А. Избранные произведения. – М.: Просвещение, 1993.
32. Шопенгауэр А. Мир как воля и представление //А. Шопенгауэр. Собр. соч.: В 5 т. : Т. 1. – М.: Московский клуб, 1992.
ПЛАН:
1. Введение……………………………………………………………….. 3
2. История возникновения..…………………………………..…………4
3. Постулаты социальной теории постмодернизма……………………7
4. Понятия " постмодернизм "……………………………………….….12
5. Постмодернисты……………………………………………………….16
6. Постмодернистская чувствительность……………………………….19
7. Заключение……………………………………………………………..23
8. Список литературы…………………………………………………….25
Введение
Постмодернизм представляет собой относительно недавнее явление: его возраст составляет около четверти века. Понятие “постмодернизма”, как основной проблемы современности, характеризующейся противоборством разнородных способов мышления и жизненных форм, впервые ввел в конце семидесятых годов французский философ Жан-Франсуа Лиотар. Будучи прежде всего культурой постиндустриального, информационного общества, он вместе с тем выходит за ее рамки и в той или иной мере проявляется во всех сферах общественной жизни, включая экономику и политику. Ведущую роль в постиндустриальном обществе приобретают сфера услуг, наука и образование, корпорации уступают главное место университетам, а бизнесмены – ученым и профессиональным специалистам. В жизни общества все большее значение приобретает производство, распределение и потребление информации. Если выделение молодежи в особую социальную группу стало признаком вхождения человека в индустриальный век, Новое время, то наступления эпохи постмодернизма и постиндустриального общества ознаменовало появление молодежных субкультур. Возникновение субкультуры хиппи является наиболее ярким примером изменений мировоззрения человека второй половины ХХ века. Наиболее ярко выразив себя в искусстве, постмодернизм существует и как вполне определенное направление в философии. В целом постмодернизм предстает сегодня как особое духовное состояние и умонастроение, как образ жизни и культура.
История возникновения постмодернизма и понятия
«постмодернизм»:
Когда же родился постмодернизм? Наиболее распространена точка зрения, что он возник как кризис на классический модернизм в конце 1930х гг. и что первым произведением постмодернизма является роман Дж. Джойса "Поминки по Финнегану" (также "Игра в бисер", "Мастер и Маргарита", "Доктор Фаустус"). Ирония во всех этих произведениях побеждает серьезный модернистский трагизм, такой, например, который свойственен текстам Кафки. Однако существует подозрение, что постмодернизм появился гораздо раньше, одновременно с модернизмом, и начал с самого начала подтачивать его корни. Если смотреть на дело так, то первым произведением постмодернизмом был "Улисс" того же Джойса, в котором тоже предостаточно иронии, пародии и цитат. Так или иначе, вся послевоенная литература: романы Фаулза, романы и повести Кортасара, новеллы Борхеса, новый роман, весь поздний англоязычный Набоков ("Бледный огонь"), "Палисандрия" Саши Соколова (в отличие от его "Школы для дураков", которая, будучи текстом постмодернизмом в широком смысле, сохраняет острую ностальгию по классическому модернизму); "Бесконечный тупик" Д. Галковского, "Хазарский словарь" Милорада Павича, произведения Владимира Сорокина ("Роман"/"Норма") – все это натуральный постмодернизм. Впервые постмодернизм стал философским понятием после выхода в свет и широкого обсуждения книги французского философа Жан-Франсуа Лиотара "Постмодернистский удел", в которой он критиковал понятие метарассказа, или метаистории, то есть власти единой повествовательной стратегии, парадигмы – научной, философской или художественной. Постмодернизм, таким образом, есть нечто вроде осколков разбитого зеркала тролля, попавших в глаза всей культуре, с той лишь разницей, что осколки эти никому не причинили особого вреда, хотя многих сбили с толку. Постмодернизм был первым (и последним) направлением ХХ в., которое открыто призналось в том, что текст не отображает реальность, а творит новую реальность, вернее даже, много реальностей, часто вовсе не зависимых друг от друга. Ведь любая история, в соответствии с пониманием постмодернизма – это история создания и интерпретации текста. Откуда же тогда взяться реальности? Реальности просто нет. Если угодно, есть различные виртуальные реальности – недаром постмодернизм расцвел в эпоху персональных компьютеров, массового видео, интернета, с помощью которого ныне не только переписываются и проводят научные конференции, но даже занимаются виртуальной любовью. Поскольку реальности больше нет, постмодернизм тем самым разрушил самую главную оппозицию классического модернизма – неомифологическую оппозицию между текстом и реальностью, сделав ненужным поиск, и, как правило, мучительный поиск границ между ними. Теперь поиск прекращен: реальность окончательно не обнаружена, имеется только текст. В начале ХХ века классический тип мышления эпохи модерна меняется на неклассический, а в конце века - на постнеклассический. Для фиксирования ментальной специфики новой эпохи, которая кардинально отличалась от предшествующей, требуется новый термин. Современное состояние науки, культуры и общества в целом в 70-е годы прошлого века было охарактеризовано Ж.-Ф. Лиотаром как «состояние постмодерна». Зарождение постмодерна проходило в 60-70-е гг. ХХ века, оно связано и логически вытекает из процессов эпохи модерна как реакция на кризис её идей, а также на так называемую смерть супероснований: Бога (Ницше), автора (Барт), человека (гуманитарности). Термин появляется в период Первой мировой войны в работе Р. Панвица «Кризис европейской культуры» (1914). В 1934 году в своей книге «Антология испанской и латиноамериканской поэзии» литературовед Ф. де Онис применяет его для обозначения реакции на модернизм. В 1947 году Арнольд Тойнби в книге «Постижение истории» придает постмодернизму культурологический смысл: постмодернизм символизирует конец западного господства в религии и культуре. Американский теолог Харви Кокс в своих работах начала 70-х годов, посвященных проблемам религии в Латинской Америке, широко пользуется понятием «постмодернистская теология». Однако популярность термин «постмодернизм» обрел благодаря Чарльзу Дженксу. В книге «Язык архитектуры постмодернизма» он отмечал, что хотя само это слово и применялось в американской литературной критике 60-70-х годов для обозначения ультрамодернистских литературных экспериментов, автор придал ему принципиально иной смысл. Постмодернизм означал отход от экстремизма и нигилизма неоавангарда, частичный возврат к традициям, акцент на коммуникативной роли архитектуры. Обосновывая свой антирационализм, антифункционализм и антиконструктивизм в подходе к архитектуре, Ч. Дженкс настаивал на первичности в ней создания эстетизированного артефакта. Впоследствии происходит расширение содержания этого понятия с первоначально узкого определения новых тенденций в американской архитектуре и нового течения во французской философии (Ж. Деррида, Ж.-Ф. Лиотар) до определения, охватывающего начавшиеся в 60-70 годы процессы во всех областях культуры, включая феминистское и антирасистское движения.
В 80-е – 90-е годы постмодернизм уже создал собственную специфическую традицию социального анализа, которая втягивает в поле своего воздействия все новые и новые сферы научного исследования, все новые и новые научные дисциплины, выступая своего рода "экспортером" теоретического дискурса. Эта традиция, которую мы – в известной степени условно – называем социальной теорией постмодернизма, существует не как целостная концепция, а скорее как особое, довольно пестрое, проблемное поле. Здесь соперничают различные подходы, которые далеко не всегда можно свести к общему знаменателю. Тем не менее исследователи постмодернизма постоянно сталкиваются с определенным набором понятий и представлений, общих для самых различных школ и направлений. Постмодернистский дискурс достаточно отчетливо выделяется и по тематике, и по своему понятийному аппарату, и по мировоззренческим предпосылкам. Это связано прежде всего с усвоением и активным приспособлением для социального анализа представлений, концепций и терминологии постструктурализма, ставшего философской основой постмодернизма и определившего его мировоззренческие и методологические особенности, его известное концептуальное единство. Несомненно, социальная теория постмодернизма вряд ли способна претендовать на строго систематизированное единство своих постулатов, однако несомненно также и то, что ее основу составляют некоторые основополагающие идеи, которые рассматриваются как общепринятые, общепризнанные. Они были усвоены постмодернизмом преимущественно в той форме, которую им придал французский постструктурализм.
Постулаты социальной теории постмодернизма :
Культура как система знаков. – Идея культуры как системы знаков есть первая и главная идея постмодернизма.
Постструктурализм как философская основа постмодернизма сформировался в общем русле того "лингвистического поворота", который осуществила западная новейшая философия. Поэтому и в центре внимания постмодернизма оказывается проблема языка, языкового характера мышления, деятельности людей как "дискурсивных практик". Все теоретики постмодернизма, несмотря на расхождения в частностях, считают, что язык "владеет" своим носителем, определяя его способы мышления и жизнедеятельности, а не наоборот. Язык описывается в постмодернизме как знаковая структура, которая является вместилищем значений, независимых от их связи с "фактами" мира или намерениями субъекта. Таким образом, утверждается, что значения рождаются в контексте отношений между знаками, составляющими структуру языка, вследствие их определенного положения в этой структуре, а не вследствие их соответствия "фактам" действительности. Постмодернизм отказывается от старой веры в референциальный язык, то есть, в язык, способный правдиво и достоверно воспроизводить действительность, говорить "истину" о ней. Поэтому понимание мира, возможное только в языке и посредством языка, согласно постмодернизму, является не продуктом "мира, как он есть", а следствием "истории текстов". Мир как текст" – один из наиболее известных тезисов постмодернизма. В постмодернизме вся реальность мыслится как текст, дискурс, повествование. "Нарратив", "текстуальность", "интертекстуальность" – это важнейшие понятия, которые используются постмодернизмом для описания современной реальности, основные слова его языка. "Ничто не существует вне текста" – утверждает Ж.Деррида. Культура любого исторического периода предстает как сумма текстов, или интертекст. Понимание текстов возможно лишь в "дискурсивном поле культуры". Иначе говоря, их можно понять только в связи с другими текстами, но не в связи с каким-либо "буквальным" значением или нормативной истиной. Неизбежное присутствие предыдущих текстов – интертекстуальность – не позволяет любому тексту считать себя автономным. Деконструкция как общий метод постмодернистского анализа, применимый к анализу любого феномена культуры, любого текста, неизбежно превращается в многосмысленный и бесконечный интерпретативный процесс, который релятивизирует любой текст, любое понятие, – и потому лишает смысла проблему истины. Таким образом, язык оказывается непостоянной средой, он не может непосредственно нести смысл или истину. Отсюда вытекает важнейший тезис постмодернизма о несамотождественности текста и о ненадежности знания, получаемого с помощью языка, и как следствие – о проблематичности той картины действительности – эпистемы, по М.Фуко, которая существует в ту или иную историческую эпоху. Согласно М.Фуко, в каждую историческую эпоху существует специфическая, более или менее единая система знания, которая образуется из дискурсивных практик различных научных дисциплин, – эпистема. Она реализуется как языковой код, языковая норма, бессознательно предопределяющая языковое поведение, а следовательно, и мышление индивидов. По мнению Фуко, эпистема всегда внутренне подчинена структуре властных отношений, выступает как "тотализирующий дискурс", легитимирующий власть, поэтому она не может быть нейтральной или объективной. Эта исходная и главная идея постмодернизма и весь связанный с ней критический пафос, рождающий установку на сопротивление власти языковых структур, невозможно понять вне тех кардинальных изменений социокультурной ситуации, которые произошли в мире, прежде всего в западном обществе, под воздействием глобализирующейся системы масс-медиа, мистифицирующей массовое сознание, порождающей мифы и иллюзии. Эти изменения ведут к фундаментальной, онтологической трансформации культуры. Наиболее репрезентативной в интерпретации этих изменений является теория гиперреальности Жана Бодрийара. (Baudrillard J. 1981). Гиперреальность, по Бодрийару, возникает тогда, когда культурные представления и знания утрачивают связь с социальной и человеческой реальностью, которую они должны описывать, и становятся автономными – симулякрами. Это, ставшее модным, слово означает псевдовещь, замещающую "агонизирующую" реальность, стирающую различия между реальным и воображаемым, кажимость, не обладающую никакими референтами. Связь образности и реальности, согласно Бодрийару, проходит несколько этапов, отмеченных нарастающей эмансипацией кодов от референтов: отражение объективной реальности сменяется ее извращением, затем – маскировкой ее отсутствия и наконец – утратой какой-либо связи с реальностью, заменой видимости – симулякром. Весь современный мир состоит из симулякров, которые не имеют основания ни в какой реальности, кроме собственной, это мир самосоотносимых знаков, абсолютно искусственный мир. Таким образом, отношения человека с миром трансформируются фундаментальным образом. Уже никто не апеллирует к "реальному" объекту, поскольку в мире, где доминируют искусственные модели, не делается различий между "словами" и "вещами". Субъект, лишенный объекта, не может сравнивать свои представления с объектом и оказывается в полной зависимости от гиперреальности. Человеческая жизнь становится призрачной, неаутентичной, вызывает ощущение пустоты и бессмысленности, хаоса и отсутствия гармонии, нестабильности и всеобщей дезорганизованности мира.Таким образом, постмодернизм вскрывает внутренний механизм процесса мистификации общественного сознания, происходящего под воздействием СМИ, доказывает ненадежность, недостоверность – "неистинность" "знания" о мире, формируемого таким образом. И эта демистификация "знания" принимает форму "отрицания онтологических границ" (Деррида), ведет к тому, что "разделительная линия" между миром и знанием больше не ясна.
"Смерть субъекта" – Тезис о "смерти субъекта" есть вторая, не менее важная философская составляющая постмодернизма. Наиболее влиятельным является разработанный М.Фуко и Р.Бартом вариант концепции "смерти субъекта"; к тем же выводам приводит и концепция деконструкции Ж.Дерриды, и концепция интертекстуальности Ю.Кристевой. Рассматривая как текст литературу, культуру, общество и историю, постмодернисты и сознание личности уподобляют некой сумме текстов в той совокупности текстов, которая и составляет мир культуры. Поскольку "ничего не существует вне текста", то и любой индивид неизбежно находится внутри текста, что ведет к "смерти субъекта", через которого "говорит язык" (М.Фуко).В этом процессе "поглощения субъекта текстом" находит завершение трансформация "сущностного человека" модерна в "человека отношений", характерного для постмодерна. Новый субъект постмодерна может быть осмыслен как калейдоскоп фрагментов идентичности, "привязанных" к локально-историческим и культурным обстоятельствам. Превращение субъекта в текст делает невозможным и для него отношение к самому себе как к чему-то постоянному, существующему независимо от мира знаков, которыми он опутан. Таким образом, постмодернизм разрушает идеологическую позицию модерна, базирующуюся на представлении о субъекте как центре мироздания, теоретическую традицию рассмотрения индивида как суверенного, независимого, самодостаточного и равного своему сознанию (лица) . С точки зрения постмодернизма, такое представление о человеке стало несостоятельным и даже нелепым. Постмодернизм обосновывает невозможность независимого индивидуального существования, доказывает, что индивид постоянно и главным образом бессознательно обусловливается в процессе своего мышления языковыми структурами. Эта позиция, общая для всего постмодернистского образа мышления, одна из главных констант общей постмодернистской доктрины, получила название "теоретического антигуманизма". Ее суть – в признании того факта, что независимо от сознания и воли индивида, через него, поверх его и помимо его проявляются силы, явления и процессы, над которыми он не властен, а потому индивид не может быть объяснительным принципом при исследовании какого-либо "социального целого". Принято подчеркивать слабость предложенной постмодернизмом альтернативной программы, неубедительность обоснованных им способов сопротивления личности стереотипам массового сознания, навязываемых индивиду СМИ. В качестве примера используется концепция "идеального интеллектуала" М.Фуко, который, являясь аутсайдером по отношению к современной ему "эпистеме", способен осуществить ее "деконструкцию", либо концепция "шизофреника в высшем смысле" Ж.Делеза, "привилегированное" положение которого обеспечивает ему доступ к "фрагментарным истинам". Так или иначе, принимая на веру любое общепринятое воззрение или концепцию, человек становится на путь интеграции, поглощения его сознания "буржуазной системой ценностей", очередной системой "метарассказов".
Понятие " постмодернизм "
Распространение в современной философии понятия " постмодернизм " свидетельствует об определенной неудовлетворенности существующим положением дел во многих сферах культуры, искусства и самой философии. С момента своего появления он рассматривался как феномен искусства и философии Франции, но уже с 70-х годов становится фактом европейской и чуть позже – американской культуры. В рамках постмодерна понятием "модерн" обозначается мышление нового времени, осмысляющего процесс научной, религиозной, философской эволюции, начавшейся в Европе с XVII века. В узком смысле "модернизм" – художественно-литературное течение конца XIX – начала XX века.
Постмодернизм выражает реакцию на модернизм и вначале оформился как теория искусства и литературное направление. В 1975 году архитектор и теоретик искусства Чарльз Дженкс применил понятие постмодерна к архитектуре, представив его как решение, включающее в рамки логики возможности совершенно разных стилей и направлений. По его мнению, в обществе, которому присущи плюралистичность настроений и вкусов, архитектура только тогда сможет выполнить свои функции, когда будет обращаться к различным слоям потребителей. Речь у него шла о множественности форм рациональности в рамках искусства архитектуры. Сама идея множественности, плюрализма, в целом, соответствуя многоразличию и многозначности действительности, для мысли намного трудней, нежели идея однозначности. Видимо, это обстоятельство послужило одной из причин для ее облегченно-однозначного истолкования как "всякости" эклектики, тотального эксперимента без границ, "забывающего" о какой-либо функциональности. Всевозможные цитаты, раздражающие комбинации цветов, звуков, красок, гибридообразования из старых художественных форм замелькали во всех областях искусства от музыки до кинематографа.
Так понятый постмодерн экспертами-теоретиками оценивался как очередной кризис искусства и культуры. Не случайно художники, действительно творившие в это время в ключе нового постмодернистского мышления, словно стесняются признаться в своих творческих пристрастиях. И только итальянский писатель и философ У.Эко в послесловии к своему произведению "Имя розы" (1980) аргументирует принципы постмодернистского мироощущения. И хотя уже в конце 60-х гг. во Франции появляется "новая" социальная философия (А.Глюксман, Л.Альтюссер, М.Герен, Ж.Деррида, М.Фуко), целью которой стала переоценка всех ценностей классической и современной философии, включая и философию начала 60-х годов, сравнительно целостная концепция постмодернизма появляется в конце 70-х г.г. В основе ее было неприятие социальных утопий и иллюзий массового сознания, нашедших свое отражение в социальных движениях конца 60-х годов. С другой стороны, обнаруженный искусством факт существования множественности существования жизненных миров, плюрализм форм культуры никак не вписывался ни в концепцию развития классической рефлексии, ни в проблематику направлений современной философии (марксизм, экзистенциализм, неофрейдизм, структурализм и т.п.), каждое из которых притязало на универсальность.
Плюрализм как состоявшаяся реальность и как новая модель восприятия культуры и общества не мог быть аргументирован воспроизведением базовых, исходных идей философской традиции, идущей от Платона к Гегелю и соотносящейся с познанием абсолютной истины. Вполне очевидно, что новое постмодернистское мышление существовало по каким-то другим правилам. Апелляция к несоответствию теории предмету, явления – эталону, образцу здесь теряла всякий смысл. Но ведь и сам плюрализм как множественность форм не мог быть себе критерием или последней инстанцией. Как выяснилось в процессе дискуссий, плюрализм означал не осуществление свободы как вседозволенности, а осуществление множественности возможностей в жестких рамках строжайшей дисциплины разума. Значит, речь шла о "новой рациональности", понятой постмодернистским сознанием как возвращение мировоззрению качества "истинности", утраченного философией в новое время. Надо было развить такую концепцию разума, который, не игнорируя действительные различия в культуре и притязания на коммуникацию, не только определил и сохранил бы различные формы рациональности, но и сделал бы возможным их действительную коммуникацию.
Речь шла о необходимости восстановления классической функции разума, место которого занял исчисляющий и препарирующий рассудок. В определенном смысле эта идея явилась методологическим основанием для следующих теоретических конструкций постмодернистского мышления. Тем более, что все же основным направлением его явились не столько новые факты реальности, сколько уже существующие в культуре стандарты и стереотипы их объяснений. Поэтому "новое" мышление прежде всего стремится избавить собственную мысль от ограничений, накладываемых на нее "эпохой онтотеологии" (Ж.Деррида), философии "присутствия", т.е. собственно философией, с тем, чтобы за словами и явлениями открылось сокрытое ею – красочный и противоречивый, плюралистический мир означаемого. В этих же целях деконструируются такие составные компоненты мировоззрения, как "Бог", "Я", цель", "смысл", "реальный мир", "истина как соответствие" – с целью формирования постсовременного мироощущения, способного к новому единству научных, эстетических, религиозных, эстетических, философских интуиций. Иначе говоря, деконструкция, отвергающая классическую проблему истины, одновременно предполагала и реконструкцию "открытой, неформируемой, бесконечно продолжающейся, окончательно не завершенной истины как прямой противоположности прежней субстанциональной истине".
Современная философия представляет собой единое, но разнородное целое. Изучающему философию недостаточно знать только одно философское направление, потому что в таком случае теряются достоинства других воззрений. Одни философы удачнее реализуют научную, а другие эстетическую или морально-практическую сторону философии. Уже в этом отчетливо дана разнородность философии. Современная западная философия живет и действует в совершенно ином мире по сравнению с тем, в котором выдвигала и защищала свои идеи и принципы классическая философия. Классическую философию в целом можно охарактеризовать как философию самосознания. Ее основные черты: суверенность мыслящего индивида, рациональный контроль над своими поступками и мыслями, прозрачность общественных отношений, поддающихся расчету. Философы классического времени наряду с писателями и учеными составляли элиту любого общества его воспитателей, которые учили народ, поднимали его до своего уровня, занимали монопольное положение в обществе как носители абсолютной истины.
Все коренным образом изменилось в XX в. Ученые, как и философы и художники, в массе своей перестали быть автономными, независимыми носителями абсолютной истины. Они становятся служащими государственного или партийного аппарата, научно-исследовательских учреждений, газет или журналов, получают зарплату и возможность реализовывать свои идеи только в той мере, в какой этого хочет государство или крупные собственники. Особенностями современного общества стали индустрия сознания и массовая культура. В обществе появляется мощный аппарат по выработке всевозможных социальных теорий и мифов, которые с помощью средств массовой информации – радио, печати, телевидения ежедневно и ежечасно "воспитывают" народ, прививая всем одни и те же предрассудки, упрощенные схемы объяснения мира и истории, упрощенные нравственные и эстетические ценности. Современный философ, в отличие от классического, имеет дело не с наивной, непросвещенной массой, а с людьми, чьи мозги с самого детства обработаны идеологией, напичканы различными догмами и суевериями, через толщу которых и должна ныне пробиваться философская мысль, чтобы "разбудить" человека, заставить его думать и жить самостоятельно, привить ему вкус к свободе и независимости. Современная философия, как, впрочем, и современная литература, отказавшись от претензий на обладание абсолютной истиной, существенно перестроила образ и стиль философствования. Теперь чаще всего это не монолог автора, который знает все заранее, а диалог автора и читателя, предполагающий интуицию и развитое воображение читателя, способного на определенный духовный труд. Только в этих взаимных усилиях может раскрыться подлинный смысл и значимость философского произведения. Современная философия считает, что есть только один путь изменения – изменение человеком самого себя, внутреннее освобождение от рабства привычек, стандартов, стереотипов мышления и поведения, стадной морали, веры в потусторонние силы, которые рано или поздно сделают всех счастливыми, от страха и от душевной и духовной лени.
Постмодернисты
Слово «постмодерн» означает после модерна. Французское слово «модерн» означает современный. Постмодерн - это прежде всего философия, которая направлена против философии Нового времени. Постмодернисты считают, что феноменология, герменевтика, аналитическая философия по сути своей не отказались от идеалов нововременной философии. Постмодернисты готовы к самым резким выводам. Они стремятся расшатать все то, что сжимает человека в «объятиях тоталитаризма»: жесткие логические схематики, окончательные выводы, всяческий поиск устойчивого, преклонение перед авторитетами, властные структуры, в том числе науку и технику, поиск единообразия, насаждение необоснованных ценностей, стремление к непременному согласию между людьми, умаление эмоционального и чувственного, культивирование устаревших эстетических и моральных идеалов. Призыв постмодернистов таков: больше хаоса, дискретности, плюрализма, чувственности, кризиса авторитетов, интуитивизма, поиска нестабильности, несогласия, нигилизма, отсутствия единообразия, иронии по отношению к признанным ценностям, калейдоскопичности, символичности, неустойчивости. Непосредственными предшественниками постмодернизма являются постструктурализм и деконструкция как философский метод. Последние два понятия чрезвычайно близки основным установкам постмодернизма – постструктурализм и деконструкция "свели историю к философии, а философию к поэтике". Главный объект постмодернизма – Текст с большой буквы. Одного из главных лидеров постмодернизма Жака Деррида (который, правда, не признает самого термина постмодернизм), называют Господин Текст.
Постмодернизм подвергает критике центрированность как основной принцип европейской культуры Нового времени, рационального мышления модерна, которое отвергается как метафизическое. Децентрация субъекта как ядра, центра, вокруг которого строилось познание, культура, общественная жизнь, деконструкция всякого текста, выявляющая незакрепленность знаков, релятивизируют любой текст, любое понятие. На этом основании постмодернисты доказывают невозможность существования целостной, универсальной системы знания – оно может быть лишь фрагментом множества локальных культурных контекстов, которые делают его возможным и задают ему смысл. Поэтому никакое знание не может быть оценено вне контекста культуры, традиции и языка. Именно с этим тезисом связана постмодернистская критика всей предыдущей культуры, образа мышления как метафизического и логоцентрического, его "методологическое сомнение" по отношению к рационально обоснованным универсальным ценностям, истинам и убеждениям, к самим рациональным формам познания, его отказ от основных понятий эпистемологии модерна, таких как истина, причинность и т.п.По мнению Ж.-Ф.Лиотара, до последнего времени единство знания обеспечивалось за счет обращения людей к метанарративам, великим базовым идеям. Теперь они утрачивают значение гаранта истинности и ценности. Согласно Лиотару, постмодерн характеризуется двумя основными чертами – распадом единства и ростом плюрализма. Постмодерн – это прежде всего разрушение универсалистской и рационалистической доминант модерна. Если все упростить до предела, то под постмодернизмом следует понимать "недоверие к метарассказам", то есть, к великим базовым идеям, "объяснительным системам", которые обеспечивают единство знания, организуют буржуазное общество и служат средством его легитимации. Это религия и история, наука и искусство, а особенно "великие истории" – организующие принципы философской мысли Нового времени, такие как гегелевская диалектика духа, идеи прогресса, эмансипации личности, представление Просвещения о знании как средстве установления всеобщего счастья и т.п. Для Лиотара "век постмодерна" в целом характеризуется эрозией веры в "великие метаповествования", в "метарассказы", легитимирующие, объединяющие и "тотализирующие" представления о современности. Конец "великих метанарративов" означает освобождение мира от "иллюзорной метафизики модернизма" и открывает бесконечные возможности для локальных форм активности и форм жизни, для освобождения от "монокультуры" как унифицирующего дискурса и выхода к культуре многообразия. Конец "великих метанарративов" открывает возможность преодоления ситуации иерархичности, характерной для модерна. Методологический фундамент постмодернизма составляет осознание ограниченности любой из форм рациональности, активности, образа жизни, признание естественности их разнообразия и плюрализма, равноценности любых форм рациональности, различных творческих парадигм, реабилитация тех из них, которые оттеснялись на периферию культуры и которым в условиях доминирования модерных способов освоения мира было отказано в легитимности. Постмодернисты считают невозможным и бесполезным пытаться устанавливать какой-либо иерархический порядок, какие-либо системы приоритетов – в познании, культуре, жизни. Они против любого тоталитаризма, особенно современного – технологического, информационного. Их лозунг – равноценность всех жизненных форм. Поэтому естественным для них оказывается отказ от понятия исторического прогресса, от универсальных форм исторического развития, от самой идеи линейного развития истории, на смену которому пришла концепция М.Фуко о скачкообразном чередовании эпистем, метафора ризомы как неупорядоченного, разнонаправленного развития.
Постмодернистская чувствительность
"Постмодернистская чувствительность" – одно из ключевых понятий постмодернизма. Разочарование в идеалах и ценностях Возрождения и Просвещения с их верой в Прогресс, торжество разума, безграничность человеческих возможностей трансформировалось в неприятие всей традиции западноевропейского рационализма. Это и привело к формированию "постмодернистской чувствительности" – специфического видения мира – мира децентрированного, фрагментированного, неупорядоченного, лишенного причинно-следственных связей и ценностных ориентиров, предстающего сознанию лишь в виде иерархически неупорядоченных фрагментов. Любая попытка сконструировать "модель" такого мира – бессмысленна. Все это приводит теоретиков постмодернизма к "эпистемологической неуверенности", к убеждению, что наиболее адекватное постижение реальности доступно не естественным и точным наукам, не традиционной философии, опирающейся на формализованный понятийный аппарат, а интуитивному, "поэтическому мышлению" с его ассоциативностью, образностью, метафоричностью. Именно этим объясняется обращение постмодернизма в поисках соответствующей культурной формы к иной культурной традиции – восточному интуитивизму. Именно с этим связано "олитературивание" мира, то есть превращение литературы в модель для всех текстов, утверждение представления, будто только литературность любого дискурса делает возможным наделение смыслом мира и нашего его восприятия. Если мир поддается только литературно-художественному, поэтическому осмыслению, то никакой иной картины мира, кроме метафорической, оно не способно дать. Отсюда столь характерная для постмодернистских построений утрата рациональности, строгости научной аргументации.
Постмодернизм – основное направление современной философии, искусства и науки. Различие между постмодернизмом и постструктурализмом состоит, в первую очередь, в том, что если постструктурализм в своих исходных формах ограничивался сферой философско-литературоведческих интересов (втайне претендуя на большее), то постмодернизм уже в 1980-е гг. стал претендовать на выражение общей теоретической надстройки современного искусства, философии, науки, политики, экономики, моды. Вторым отличием постмодернизма от предшественников стал отказ от серьезности и всеобщий плюрализм. В том, что касается философии, например, постмодернизм готов сотрудничать и с аналитической философией, и с феноменологией, и даже с прагматизмом. Здесь, по-видимому, дело в том, что постмодернизм явился проводником нового постиндустриального общества, сменившего или, по крайней мере, сменяющего на Западе традиционное буржуазное индустриальное общество. В этом новом обществе самым ценным товаром становится информация, а прежние экономические и политические ценности – власть, деньги, обмен, производство – стали подвергаться деконструкции. В постмодернизме господствует всеобщее смешение и насмешливость над всем, одним из его главных принципов стала "культурная опосредовавность", или, если говорить кратко, цитата. "Мы живем в эпоху, когда все слова уже сказаны", – как-то обронил С.С. Аверинцев; поэтому каждое слово, даже каждая буква в постмодернистской культуре – это цитата. Другой фундаментальный принцип постмодернизма – отказ от истины. Разные философские направления по-разному понимали истину, но постмодернизм вообще отказывается решать и признавать эту проблему. Постмодернизм был первым (и последним) направлением ХХ в., которое открыто призналось в том, что текст не отображает реальность, а творит новую реальность, вернее даже, много реальностей, часто вовсе не зависимых друг от друга. На место пародии классического модернизма в постмодернизм стал пастиш. Место классического модернистского интертекста в постмодернизме занял гипертекст, гораздо более гибкое приспособление, которым можно манипулировать и так и эдак.
Постмодернизм – не "жанр", не "стиль" и, тем более, не "школа", к которой можно "принадлежать". Постмодернизм – это ситуация. Своего рода культурное "бытие", которое действительно "определяет сознание". По крайней мере, сознание художника, помещенного в ситуацию постмодернизма. Поэтому, рассуждая о постмодернизме, следует иметь в виду, что речь идет не о "жанровых канонах" и не об "особенностях стиля", а о некоторых аспектах творческого поведения. В числе наиболее важных поведенческих аспектов художников-постмодернистов следует назвать "двойное кодирование" (т.е. авторская игра с несколькими разными смыслами, из которых наименее подготовленный зритель/читатель считывает лишь "верхний", самый очевидный и доступный); преодоление разного рода границ и условностей, как жанровых, так и мировоззренческих (по большому счету, речь идет о преодолении тупиковой дуальности "правильно – неправильно" / "хорошо – плохо", а значит – и о попытке выхода за пределы бинарной логики как таковой); ироничность (как один из способов дистанцироваться); прямое и скрытое цитирование; повышенное внимание к знанию контекста. Представитель постмодернизма постсоветский пианист, композитор, шоумен С.Курехин писал: "Хаос - это закономерное явление, он необходим в определенные моменты. С этой точки зрения, постмодернизм - своего рода подготовка хаоса. Существование в едином культурном пространстве вещей, имеющих отношение к разным областям. Постмодернизм - это, в самой простой трактовке, космополитизм в искусстве. Космополитизм по отношению к различным направлениям, составляющим сущность модернизма. Если модернизм - это попытка движения вперед, попытка создать абсолютно новую знаковую систему, то постмодернизм - это констатация того, что новую знаковую систему создать невозможно, а следовательно, на этом следует успокоиться. Если рассматривать постмодернизм как засилье информации, то можно говорить о ложных информационных пространствах. В глобальной информационной сети - Интернете, где не существует никакой цензуры, можно давать любую информацию, и отличить истинную от ложной невозможно. У человека, который начинает воспринимать мир через Интернет, возникает своя картина видения мира, людей, и в дальнейшем правда или ложь теряют всякий смысл в едином информационном потоке. И если Интернет будет продолжать развиваться, то рано или поздно умрет само традиционное представление о знаковых системах. Это кризис не культуры, науки или цивилизации - это кризис языка как основы коммуникации. Коммуникация выходит на новый уровень. Наш язык основан на дисконтинуальном. Может возникнуть новый язык, принадлежащий сфере континуального. Язык вне хаоса, в порядке, есть дуальность, в то время как в хаосе никакой дуальности нет. Можно предположить появление континуального языка, в котором нет слов, нет мыслей. Есть лишь время. Язык, главным содержанием которого будет чистая длительность. И Интернет - это первый шаг в этом направлении. Когда информации слишком много, ее дискретность теряется. Постмодернизм - сложившееся к середине XX века скептическое и вместе игровое умонастроение, вызванное пониманием, что ни в философии, ни в религии, ни в искусстве ничего принципиального нового сказать уже нельзя, отсюда глобализация как новая парадигма художественного мышления - сведение разрозненных фактов культуры в единое художественное пространство и обращение к аллюзивности как системообразующему элементу художественной мысли.
Постмодернизм стоит в ряду течений, описывающих уникальность нашего переживания ситуации конца 20 века, всю сумму культурного настроения, философскую оценку последних тенденций в развитии культуры.
Постмодернизм означает «после модернизма», т. е. показывает преемственность и вполне определенное отношение к модернистским тенденциям в культуре. Течение постмодернизма складывалось в конце 60-х г., в эпоху культурного кризиса в США. В целом, постмодернизм – это выражение мировоззрения, переход к новому витку в развитии культуры, размывание границ, рамок между формами культурной деятельности. В эпоху постмодернизма происходит электрическая интеграция не видов искусства, а искусства и науки, философии, религии. Все это напоминает возврат к синкретизму, но на более высоком мировоззренческом уровне. Постмодернизм лишен стремления к исследованию глубинных проблем и процессов бытия, он стремится к простоте и ясности, к совмещению культурных эпох. Поверхностное, но синтетическое отражение мира суть человеческого сознания. Мир нужно не понимать, а принимать. Весь слой культуры в концепции постмодернизма становится достоянием рефлектирующего ума. Сегодня оригинальное произведение уже невозможно, оно осуществляется как набор цитат и коллаж. Пока же все прогнозы будущего состояния общества сводятся к тому, что и науку, и технику заменит искусство, которое одно будет сочетать в себе достоинства этих двух феноменов, но и противостоять им по существу, общество будет состоять из художников, станет обществом–произведением искусства, искусство проникнет во все области культуры и общественной жизни.
Распространение в современной философии понятия постмодернизм свидетельствует об определенной неудовлетворенности существующим положением дел во многих сферах культуры, искусства и самой философии. С момента своего появления он рассматривался как феномен искусства философии Франции, но уже с 70-х годов становится фактом европейской культуры. В рамках постмодерна понятием "модерн" обозначается мышление нового времени, осмысляющего процесс научной, религиозной и философской эволюции, начавшейся в Европе с XVII века. В узком смысле модернизм – художественное литературное течение конца XIX – начала ХХ века. Речь идет о множественности форм рациональности в рамках искусства, искусства философии.
Подлинный мир постмодернизма – лабиринт и полумрак, зеркало и неясность, простота, не имеющая смысла. Законом, определяющим отношение человека к миру, должен стать закон иерархии допустимого, суть которого состоит в мгновенном объяснении истины на основе интуиции, которая возводится в ранг основного принципа этики. Окончательное свое слово постмодернизм еще не сказал.
Список литературы
1. Введение в философию: Учеб. пособие для вузов / Авт. колл.: Фролов И. Т. и др. – 3-е изд., перераб. и доп. – М.: Республика, 2003г..
2. Балашов Л. Е. Философия: Учебник. 2-я редакция, с изменениями и дополнениями - М., 2005г.
3. Козловски П. Современность постмодерна // Вопросы философии. М., 1995г., №10.
4. Фролов И.Т. «»Введение в философия» – М.:«Республика», 2004 г.
5. Западная философия ХХ века. – М.: Интерпакс, 1994г.
6. Гобозов Н. Кризис современной эпохи и философия постмодернизма //Философское общество. – 2000г. – № 2.
7. Э.Гидденс. Постмодерн. // Философия истории. Ред. Ю.А.Кимелев. – М.,1995г.
8. Цурина И.Л. Социально-политический контекст философии постмодернизма. – М.,1994г.
9. Канке В.А. Основные философские направления и концепции науки. – М.: 2004г.
10. Пономарева Г.М. Философия ХХ века. – М., 1997г. Учебное пособие.
Введение в философию: Учеб. пособие для вузов / Авт. колл.: Фролов И. Т. и др. – 3-е изд., перераб. и доп. – М.: Республика, 2003г. Стр. 45.
Западная философия ХХ века. – М.: Интерпакс, 1994г. Стр 34.
Пономарева Г.М. Философия ХХ века. – М., 1997г. Учебное пособие. Стр. 71.
Гобозов Н. Кризис современной эпохи и философия постмодернизма //Философское общество. – 2000г. – № 2. Стр 58.
Балашов Л. Е. Философия: Учебник. 2-я редакция, с изменениями и дополнениями - М., 2005г. Стр.93.
Фролов И.Т. «»Введение в философия» – М.:«Республика», 2004 г. Стр. 122.
Козловский П. Современность постмодерна // Вопросы философии. М., 1995г., №10. Стр. 25.
Гобозов Н. Кризис современной эпохи и философия постмодернизма //Философское общество. – 2000г. – № 2. Стр. 92.
Канке В.А. Основные философские направления и концепции науки. – М.: 2004г. Стр. 117.
Козловский П. Современность постмодерна // Вопросы философии. М., 1995г., №10. Стр. 74.
Козловский П. Современность постмодерна // Вопросы философии. М., 1995г., №10. Стр. 121.
Козловский П. Современность постмодерна // Вопросы философии. М., 1995г., №10. Стр. 134.
Философия постмодерна
Термин «постмодерн» (post -- после) используется для обозначения как специфики культуры второй половины XX века, так и философской мысли, представленной именами: Жак Лакан (1901--1981), Жак Деррида (род. 1930), Жорж Батай (1987--1962), Жиль Делез (1925--1995), Мишель Фуко (1926-- 1984), Ролан Барт (1915--1980), Ричард Рорти (род. 1931) и др. Справочники по философии характеризуют творчество этих мыслителей, не прибегая к термину «постмодернизм», что свидетельствует об отсутствии устоявшейся традиции в его употреблении. Р. Барта, Ж. Лакана, М. Фуко считают представителями французского структурализма, Р. Рорти относят к аналитическому направлению американской философии, Ж. Деррида объявлен творцом философии деконструкции, а в творчестве Ж. Батая обнаруживают элементы сюрреализма, экзистенциализма, структурализма. Постмодернизм складывался под влиянием многих интеллектуальных и культурных течений: от прагматизма, экзистенциализма, психоанализа до феминизма, герменевтики, аналитической философии и пр. Но постмодернистская мысль двигалась «по краям» названных философских течений, не принадлежа полностью ни одному из них.
Делез в работах «Ницше» (1965) и «Логика смысла» (1969) показал, что тип постмодернистского философствования и образ философа-постмодерниста имеют свою специфику, которая заключается, прежде всего, в признании существования событий и смыслов, принадлежащих автономной поверхности, не сводимой ни к глубинным субстанциям, ни к высоким идеям. Понятие «поверхность» (резома) становится главным в постмодернистском философском словаре. В истории философии, считает Делез, доминировали два образа философов: один из них ярко представлен Платоном, другой -- Ф. Ницше. Платон ввел в культуру образ философа-путника, «восходящего ввысь» в царство чистых Идей. Философская работа мыслилась как «движение навстречу высшему принципу, определяющему само это движение -- как движение самополагания, самоисполнения и познания». Поэтому философствование было тесно связано с моральным очищением, с аскетическим идеалом.
Делез буквально повторяет рассуждения Ницше, который также считал, что «аскетический идеал долгое время служил философу формой проявления, условием существования», и философ вынужден был представлять этот идеал, «верить в него же, чтобы мочь быть философом». Объявив любовь к мудрости главной целью своей жизни, философы стали с помощью мысли судить жизнь с позиций высших ценностей: Божественного, Истинного, Прекрасного, Благого и т.д. По мнению Де-леза, высшие ценности -- это «тяжести и груз», которыми философы после Сократа «добровольно и утонченно» поработили себя на века.
Ницше сформировал иной образ философа, отвергающего диктат высших идеальных ценностей и разума. Ориентиром для философа ницшеанского типа становятся не идеальные сущности, а потаенные глубины, склонность странствовать «по запретному». Разум обозначил границы «запретного»: это прежде всего -- инстинкты, секс, безумие, бессознательное, тюрьма, инцест, антропофагия (людоедство) и др. Ницше был уверен, что его философия «некогда победит» в силу того, что в ней дан «долгий опыт» его личного «странствия по запретному», опыт утверждения инстинкта, а не разума в качестве творческой силы. Но хотя Ницше критиковал Платона и Сократа, он, по мнению Делеза, не вышел за пределы предложенной ими парадигмы философствования: он, как и они, исходил из необходимости осудить «поверхность», но только «с новой точки зрения -- взгляда из глубины».
Историческое время сформированных Платоном и Ницше образов философа прошло. Возник, утверждает Делез, некий третий образ, связанный с переориентацией мысли, которая в своих рассуждениях больше не опирается ни на высоту Идей, ни на глубину инстинктов (и других «запретных» субстанций). Низвергаются не только Идеи, как верховные причины, но и абсолютные глубины, спрятанные в телах и мыслях. Там, где нет ни глубины, ни высоты, господствует самодостаточная и автономная «поверхность». Чтобы читатель мог получить представление о том, что такое «поверхность», Делез уподобляет ее «запотевшему стеклу, на котором можно писать пальцем».
Третий образ философа, считает Делез, не является абсолютно новым: античные киники и стоики дали образцы мысли, не признающей ни глубины, ни высоты. Они учили, что все в мире является смесью тел, проникающих «друг в друга мельчайшими частицами через незримые поры», и не существует ни трансцендентной, ни имманентной высшей меры, которая позволяла бы оценивать эти смеси в понятиях «лучше-хуже». Все равноценно в мире, а потому не существует иерархии ценностей: нет «верха» и «низа», морального и аморального, высокого и низкого. Каннибализм, инцест, антропофагия -- такие же события, как трезвость, целомудрие. Все дозволено. Героем стоической мысли, по мнению Делеза, является Геракл, который «всегда соотнесен с тремя сферами: адской бездной, звездной высотой и поверхностью земли». Но только на поверхности земли он «миротворец и путешественник», на земле он ведет «сражение на два фронта»: против адских чудовищ глубины и астральных чудовищ высоты. Его стихия -- поверхность; глубина и высота для него нонсенс.
Философы «третьего» образа подобны мифическому Гераклу: только «поверхность» имеет для них ценность, только на поверхности, считают они, появляется смысл, который задается теми, кто пишет на ней, как можно писать по «запотевшему стеклу». «Философ теперь не пещерное существо и не платоновская душа-птица, а плоское животное поверхности -- клещ или блоха», -- так характеризует Делез «третий» образ философов. Их философствование он называет «извращением», сменившим «маниакально-депрессивную» форму платоновского идеализма и «шизофрению» досократической философии. Мы отказываемся признавать вслед за Делезом наличие «собственно философских болезней», а потому называем «третью» форму философии постмодерном.
Низвергнув Идеи как верховную причину, разоблачив пустоту глубины «под» «поверхностью», постмодернисты отбросили все основания бытия, а также отказались от употребления всех обосновывающих эти основания понятий: Бог, душа, Я, внешний мир и т.д. Они признают власть локальных беспорядков и случая, видят себя в одном ряду не с религией и наукой, а с политикой и искусством. Апология случайного -- главный мотив постмодернистского философствования. Известно, что уже Ницше и Фрейд наметили определенную стратегию мысли: ничему не поклоняться, ни с чем не обращаться как с квази-божеством, рассматривать все, что связано с человеком, -- язык, человеческое сообщество, совесть и т.д., -- как продукты времени и случая.
Философы-постмодернисты являются представителями номиналистической культуры. Номинализм (лат. nomina -- имя) -- учение, согласно которому существуют только единичные вещи, а общие понятия (универсалии) есть творение ума и в действительном мире им ничего не соответствует. Это учение было широко распространено в средние века (спор с реализмом), но начало его восходит к кинику Антисфену. Именно его хвалит Делез за введение «новой демаркационной линии» между вещами и предложениями. То, что выражено в слове, предложении, не существует вне последнего, ни одно описание мира -- научное, философское, религиозное, политическое и т.д. -- не является точной репрезентацией мира каков он сам по себе -- таков главный смысл этой демаркапии (установление границ). Постмодернисты не только соглашаются с этой позицией, но и заявляют, что идея такой репрезентации лишена всякого смысла.
Номиналистические установки постмодернистов сформировались под влиянием не только античного кинизма, но и философии языка, активно разрабатьшаемой такими философами и лингвистами, как Ф. Ницше, Ч. Пирс, Э. Сепир и Б. Уорф, М. Фуко, Ф. де Соссюр и др. Так, например, лингвист Ф. де Сос-сюр постулировал произвольность связей между словом и предметом, знаком и означаемым. М. Фуко провел генеалогические исследования в области социального конструирования языка. Э. Сепир и Б. Уорф утверждали, что язык формирует наше восприятие действительности. В итоге сформировалось убеждение, что человеческий познавательный опыт заранее прострук-турирован языком, который не связан с действительностью, а потому любое знание есть исторически обусловленный результат языковой и социальной практики людей.
Исходя из номинализма, философы-постмодернисты отказываются признавать значимость гносеологической проблематики в том ее виде, в каком она была заявлена в рационалистической философии, пересматривают понятие истины. Так, американский философ Р. Рорти в книге «Случайность. Ирония. Солидарность» (1986) утверждает, что истины вовне нет, она принадлежит высказываниям и потому «там, где нет предложений, нет и истины». Мир не говорит. Говорим только мы на языке, который сами же и сотворили. Языковые тексты имеют отношение только к другим текстам (и так до бесконечности). Они не имеют никакого основания (ни божественного, ни природного) вне языка. Тексты включены в языковую игру и невозможно говорить об «истинном» их смысле, что обрекает на провал все попытки отыскать истину.
Традиционное утверждение, что «истина -- это соответствие реальности», Рорти называет «истертой и обесценившейся метафорой». Дело, по его мнению, в том, что содержание истины формулируется в каких-то словесных утверждениях. Но при этом остается невыясненным вопрос о соответствии языка реальности, о его возможностях адекватно выражать объективное содержание вещей и процессов. Отвечая отрицательно на этот вопрос, Рорти отстаивает позицию, согласно которой истина не открывается, создается в процессе говорения и написания текстов. Здесь Рорти солидарен с позицией философов-аналитиков, которые считали, что только предложения могут быть истинными.
Вслед за Витгенштейном он отказывает языку в способности быть посредником репрезентации (представительства) или выражения, а тем самым не признает правомерности субъект-объектной модели, согласно которой язык человека связан, с одной стороны, с его сознанием, а с другой -- с внешней действительностью. Рорти убежден, что «поскольку истина есть свойство предложений, поскольку существование предложений зависит от словарей, и поскольку словари делаются человеческими существами, постольку это верно и для истины» верни в том смысле, что истины творятся людьми. Формулируя такой вывод, Рорти демонстрирует свою приверженность американскому прагматизму, в частности, учению Дьюи, который объявлял все сущности номинальными и не признавал, что существует такая вещь, как «действительная природа», «действительная сущность».
Как и прагматики, Рорти считает истину свойством «лингвистических формообразований, предложений». Он предлагает философии отказаться от прежней гносеологической проблематики, связанной с поиском сущности, истины, способов адекватной репрезентации содержания мира в языке, от традиционного представления, что есть какой-то один язык, который человечество может использовать для общения с миром, язык, соответствующий реальности. Интуицию об истине следует «вырвать с корнем» из философии -- таков главный тезис Рорти. Заявив, что не существует никакой, а тем более одной-един-ственной истины, постмодерн по сути признал господство в культуре принципа: «Все возможно!» Разрушены все иерархии, все становится равноценным: оккультизм, колдовство, естественные науки и т.д.
Отказ от истины явился одновременно отказом от признания прав законодательного разума, под покровительством которого развивалась философия и культура Европы, начиная с XVII века. И это понятно, ибо законодательный разум прежде всего обратился к поиску оснований познавательной деятельности, гарантирующих открытие истины, независимой от культурных, социальных, языковых влияний. Это означало признание «действительных сущностей», «действительной природы». Разум открыл методы постижения истины и признавал научную ценность только тех исследований, которые отвечали требованиям этого метода. Все представления, связанные с повседневностью, разум причислял к неистинным и удалял их из области философии. Философский постмодерн обвинил законодательный разум в формальном следовании патернализму (лат. pater -- отец), в присвоении права опекать всю культуру. Вина разума и в том, что он «унифицировал истину насилием» (П. Ри-кер), использовал приемы, к которым традиционно прибегали Церковь и Государство.
Одна из задач постмодернистов -- сломить многовековой диктат законодательного разума, показать, что его претензии на познание истины есть гордыня и ложь, которые разум использовал для оправдания своих тоталитарных притязаний. Так, Деррида в статье «Шпоры: стили Ницше» охарактеризовал европейский идеал «полного овладения истиной» как проявление агрессивности и сексуальности. Истина, по его мнению, имеет фаллогоцентристскую окраску, и «мужчина-ученый делает то же самое, что мужчина-любовник: он срывает покрывало, завесу с женщины-природы, получая удовлетворение своих желаний».
Отказав в правах законодательному разуму, постмодернисты оставили за ним функцию интерпретации-толкования текстов, перенаправили его ориентацию с поиска трансцендентальных оснований знания на сиюминутную, земную, повседневную практику. Основания знания стали искать не в глубинах и высотах метафизики, а в повседневной коммуникации, общении, диалоге, т.е. в сфере обыденного мышления, суверенитет которого был восстановлен. Обыденное мышление, в отличие от научно-теоретического, не использует категории «истина», «сущность», «субстанция», «причина» и др., не ставит метафизических вопросов о «первых причинах» или «последних основаниях бытия», не тяготеет к большим обобщениям и глубоким теориям. Оно просто хочет знать, что, где, когда и как происходит. Его мир -- мир фактов. Постмодернист Р. Барт, например, утверждал, что он извлекает «наслаждение из своеобразного зрелища -- зрелища обыденности» и его не волнует величие таких ценностей, как «Истина, Смерть, Прогресс, Борьба, Радость и т.п.», к анализу которых тяготел законодательный разум.
Философский постмодерн ориентирован, как следует из вышеизложенного, на гносеологический и эпистемологический релятивизм. Основные его принципы таковы: объективная сущность -- иллюзия; истина неоднозначна, множественна; обретение знания есть бесконечный процесс пересмотра словаря; действительность не есть данность, она формируется под воздействием человеческих желаний и поступков, ориентацию и мотивировку которых нельзя до конца объяснить, а следовательно, невозможно предсказывать и контролировать; конструкций реальности может быть сколь угодно много и ни одна из них не является окончательно истинной; человеческое познание не отражает мир, а интерпретирует, истолковывает его и ни одно истолкование не имеет преимуществ перед другими и т.д. Современный исследователь западноевропейского мышления Р. Тарнас отмечает, что постмодернистские выводы об отсутствии твердого основания у мировоззрения привели к возникновению «смятения перед лицом бесконечного релятивизма и экзистенциальной конечности», «плюрализма на грани удручающей бессвязности».
Философы-постмодернисты отказались от понимания бытия как чего-то абсолютного и неизменного, с помощью которого объяснялось все изменяющееся и из которого оно выводилось. Идущую еще от античности традицию -- познать и запечатлеть некое первоначальное абсолютное бытие, они раскритиковали как бесплодное упражнение в языковой игре и начали отрабатывать идею бытия как становления, изменения. Например, Ж. Батай описал бытие и жизнь как становление с помощью гераклитовской метафоры огня. Жизнь есть горение, дающее ощущение боли и радости одновременно. Бытие как становление -- это огонь Гераклита, вечно творящий и вечно разрушающий, не подчиняющийся в этом процессе никаким законам. Идея бытия как становления обосновывалась А. Бергсоном, М. Мерло-Понти, М. Фуко, Ж. Делезом, Ж. Батаем и др. Мысль о бытии как становлении сама должна быть становящейся, т.е. пребывать в том пространстве и времени, где она еще не получила окончательного логического и грамматического оформления.
Такая мысль могла быть выражена с помощью особого языка, не признающего традиционных грамматических и логических норм и правил. Поэтому тексты философов-постмодернистов не привычны для читателя, воспитанного на философской «классике». Четкие границы, отделяющие философские тексты от других -- литературных, поэтических, религиозных и т.д., стали размытыми. Это ясно видно в работах Ф. Ницше, С. Кьер-кегора, Ф. Кафки, Ж. Деррида, Ж. Батая и др. Постмодернисты считают, что логика и грамматика искажают мысль, диктуя ей правила и нормы оформления в порядок. Там же, где мысль находится в становлении, где еще нет диктата логики и грамматики, мысль движется в стихии случая, игры, неопределенности, анархии, и ее выражение в слове носит случайный характер. Философия, таким образом, превращается в разновидность литературы, а метод философии «состоит в создании нового образца лингвистического поведения» (Р. Рорти).
Итак, философы-постмодернисты выразили мировоззрение, свободное от веры в Бога, науку, истину, человека и его духовные способности. Очи интеллектуально осмыслили ситуацию разочарования во всякого рода квазибожествах, пришли к убеждению о бессмысленности поклонения человека чему-то или кому-то. Предложив способ жизни, где все, начиная от языка и кончая формами совместного общежития, лишается бытийного основания и объявляется продуктом случая и времени, постмодернисты сформировали интеллектуальную культуру, смысл которой в окончательном раз-божествлении мира (термин принадлежит Р. Рорти).
Как оценивается феномен постмодернизма современниками? Одни считают его условием прорыва в новую культуру и мировоззрение (Р. Тарнас), другие называют «натужной игрой на пустотах», перспективы которой «безжизненны» (А. Солженицын). Во Франции -- родине постмодернизма -- ряд писателей и философов характеризуют его, по свидетельству Р. Барта, как «пустое в интеллектуальном отношении», «софистичное в вербальном», «опасное в моральном», обязанное своим успехом «одному только снобизму» «маньяков расшифровки, воображающих, будто и прочие люди рассуждают о литературе с точки зрения Каббалы, Пятикнижия или Нострадамуса». Философский постмодернизм имеет последователей и в России. Но по мнению, например, марбургского слависта М. Хагемайстера, здесь постмодерн должен «встретить сопротивление со стороны исконно русской тяги к поиску Абсолютного». Он высказывает предположение, что на смену постмодернизму, разрушившему все табу, смешавшему все в игровом задоре, использующему «исторические аллюзии цинично, смеясь», придет «время метафизики, иерархий... время Абсолюта».
