177. Приведем для тех, у кого нет под руками Библии, библейский текст (кн. Бытия, гл. I, ст. 1-27):«В начале сотворил Бог небо и землю; земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездной, и Дух Божий носился над водою. И сказал Бог: да будет свет, и стал свет. И увидел Бог свет, что он хорош, и отделил Бог свет от тьмы. И назвал Бог свет днем, а тьму ночью. И был вечер и было утро - день один. И сказал Бог: да будет твердь среди воды и да отделяет она воду от воды; и создал Бог твердь и отделил воду, которая под твердью, от воды, которая над твердью. И стало так. И назвал Бог твердь небом. И был вечер и было утро: день второй. И сказал Бог: да соберется вода, которая под небом, в одно место, и да явится суша. И стало так, и назвал Бог сушу землею, а собрание вод назвал морями. И увидел Бог, что это хорошо. И сказал Бог: да произрастит земля зелень, траву, сеющую семя, дерево плодовитое, приносящее по роду своему плод, в котором семя его на земле. И стало так - и произвела земля зелень, траву, сеющую семя, дерево, приносящее плод, в котором семя его по роду его. И увидел Бог, что это хорошо. И был вечер и было утро: день третий. И сказал Бог: да будут светила на тверди небесной для отделения дня от ночи и для знамений и времен и дней и годов и да будут они светильниками на тверди небесной, чтобы светить на землю, и стало так. И создал Бог два светила великие: светило большее, для управления днем, и светило меньшее, для управления ночью, и звезды, и поставил их Бог на тверди небесной, чтобы светить на землю и управлять днем и ночью и отделять свет от тьмы. И увидел Бог, что это хорошо. И был вечер и было утро: день четвертый. И сказал Бог: да произведет вода пресмыкающихся, душу живую, и птицы да полетят над землею по тверди небесной. И сотворил Бог рыб больших и всякую душу животных пресмыкающихся, которых произвела вода по роду их, и всякую птицу пернатую по роду ее. И увидел Бог, что это хорошо. И благословил их Бог, говоря: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте воды в морях, и птицы да размножатся на земле. И был вечер и было утро: день пятый. И сказал Бог: да произведет земля душу живую по роду ее, скотов и гадов и зверей земных по роду их и скот по роду его и всех гадов земных по роду их. И увидел Бог, что это хорошо. И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему, по подобию Нашему; и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися на земле. И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их».
Определение 1
Христианская философия - это мировоззренческая установка, основанная не только на способности мыслить как источнике познания, но и на силе «сердца». Это два источника знаний, слитые воедино и являются источником познавательной деятельности человека.
В христианской философии выходят на передний план такие вопросы, на которые философы не могли дать четких ответов, так как они не выводятся посредством чистого разума. Это мировоззрение как учение об истине требует христианской веры, дающее философам максимум творческой свободы
Христианство обогатило философскую науку мощной совокупностью моральных правил и установок. При этом, для христианства в целом, как и для ее философии не характерен революционный радикализм, речь идет не о негативной оценке действительности с призывами к агрессивным действиям, а скорее о моральном протесте. Все необходимые перемены же христианство возлагает на Бога. Важными составляющими христианской философии являются вера во второе пришествие Христа и надежда на спасение, на жизнь вечную. Поэтому любовь к Богу и праведная жизнь на Земле ее центральные мотивы.
К основным принципам христианской философии относят:
Монотеизм. В Библии впервые говорится о Боге как о едином и уникальном, кардинально отличающегося от всего прочего, дало возможность понимать трансцендентное единственно возможным способом. В греческой философии Платон указывал на космос как на видимого Бога, Аристотель называл "божественными" звезды, но после библии стало невозможным подобное сознание. "И когда обратишь глаза свои к небу и увидишь солнце, луну, звезды, и все, что ни есть на небе, не дай завлечь себя и не делай культа из этого".
Теоцентризм представляет собой концепцию, противоположную антропоцентризму и космоцентризму, при которой абсолютным наивысшим бытием считается Бог.
Теоцентризм основан на следующих мировоззренческих и религиозных установках:
Креационизм - это концепция, согласно которой Бог является творцом всего бытия, в основе его лежит Слово и Божественная Воля.
На сегодня существуют различные концепции креационизма, как христианские, так и не христианские, претендующие на статус научных. В христианском креационизме выделяют два течения:
Провиденциализм - это историко-философский метод, который заключается в изучении исторических фактов как промыслы Божьего, высшего Провидения, движение истории по заранее подготовленному плану Божьему для спасения человека.
Замечание 1
Первыми христианскими философами, которые рассмотрели всемирную историю, как последовательную систему разветвления событий на пути к эсхатологическому царствию Божьему, были Евсевий и Иероним, а также в трудах Блаженного Августина в основе движения исторического процесса лежит Божественная воля. Именно он задал рассмотрение истории до появления Христа и после, по «шести возрастам» мира, «по четырем мировым монархиям».
Персонализм - это экзистенциально-теистическая концепция, согласно которой личность рассматривается как высшая духовная ценность, Бог при этом понимается как верховная личность.
Персонализм в христианской философии, в отличие от различных других видов персонализма, основан на вере в божественное происхождение человека и сотворения его по образу и подобию Божьему. Немаловажным является и тот факт, что свобода выбора личности в христианстве одна из духовных ценностей.
Линейность истории. В античности в основном время понималось как цикличное и бесконечное. У Платона, например, идея циклизма истории выражалась во мнении, что периодически повторяются события в истории, в том числе и сам философ, и его школа.
Замечание 2
По мнению исследователей, Ветхий завет с эсхатологическими идеями заложил основу для понимания времени как уникального и безвозвратного. Так, Августин считал идею цикличности времени ложной, потому что цикличность и повторяемость времени делает невозможным уникальное появление Христа и конечное спасение человека на Страшном суде.
Ревеляционизм – богооткровения лежат в основе средневековой гносеологии, все необходимые знания для спасения человеку приоткрываются Богом в священном писании. При этом важное место занимает интуитивное, духовное познание Бога.
Греческим философом Платоном выдвигается теория эроса, при этом под эросом понимается стремление к совершенствованию. Христианство же предложило новое понятие "агапэ" - любви, которая является бескорыстным и вечным даром Бога людям. При этом любит в первую очередь Бог, человек же оказывается способным к новой любви только при изменении себя внутреннего, уподобляясь Богу в добрых делах и поступках. Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я - медь звенящая, или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею познание всякое и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, - то я ничто.
Тема 3. Христианская философия
Переход к христианству. Этапы развития христианской философии. Основные проблемы христианской философии
Античная философия, как было отмечено, развивалась около тысячелетия, с рубежа VI - VII веков до н.э. до VI века н.э. Период расцвета системы Демокрита, Платона, Аристотеля, V - IV век до н.э. После них идет систематизация, развитие частных моментов, сменяется направленность философствования: не познание ради познания, но познание ради счастливой жизни. Точка зрения Аристотеля, что философия самая прекрасная наука, потому что самая бесполезная, заменяется другой позицией: самая прекрасная, потому что самая полезная, так как призвана обеспечить благую жизнь, безмятежность, атараксию.
Но столетия такого философствования после Аристотеля постепенно показали, что как раз философия не в состоянии решить задачу воспитания человека к счастью, внутренней независимости и добродетели при помощи верного познания.
Скептицизм учил, что познание вещей дает противоречивую картину мира и добродетель состоит скорее в отказе от знания, чем в самом знании.
Опыт стоиков показал, что идеал мудреца не может быть осуществлен более или менее полностью ни в одном человеке.
Лишь эпикурейцы показали, что можно безмятежно и даже с достоинством прожить в этом сумасшедшем мире с его войнами, насилием, угрозой растворения индивида в гигантской машине государства. Но этот опыт пригоден лишь для немногих. Все не могут “прожить незаметно”, как предлагал Эпикур. Громадное большинство людей неизбежно должно трудиться, участвовать в сражениях, тащить на себе семью, родственников, болезни, налоги, терпеть насилие государства и т.д.
Вывод: собственными усилиями, опираясь на собственный разум, человек не может добиться ни знания, ни добродетели, ни счастья. Это означает необходимость какой-то опоры извне, т.е. свыше. Ограниченный и несовершенный разум нуждается в авторитете божественного откровения, путь к нему лежит не через познание окружающего мира, но через религиозную веру. Поэтому старый античный мир был внутренне, психологически готов к восприятию христианства как новой, свежей силы. И эта сила вступила в отживший, усталый эллинский мир.
Христианство вступило в античный мир с его огромными культурными ценностями философией, искусством, наукой, духовными традициями, и оно должно было как-то к ним отнестись. Две тенденции характеризуют отношение христианства к этим культурным ценностям.
Первая стремление вытеснить языческие ценности, заменить их новыми, христианскими. Вторая усвоение этих ценностей, обогащение ими своего содержания и в этой форме их сохранение. Можно сказать так: неизбежным должно быть наполнение христианских идей мясом и плотью язычества. И действительно, последовал процесс усвоения идей стоиков, Платона, Аристотеля.
Этапы развития христианской философии . Первый этап апостольский . Имеется в виду разработка и освоение философских и мировоззренческих идей Евангелия и Посланий апостолов. Это I -сер. II века.
Второй этап патристика , от patres отцы. Это философские идеи, разрабатываемые отцами церкви. Здесь можно выделить подпериод апологетики , примерно II - IV века. В это время христианство преследовалось в Римской империи, и отцы церкви в полемической форме защищали христианские ценности в обстановке господства языческой философии и языческих идей. Языческое, т.е. нехристианское. Как для греков и римлян все другие народы были варварами, так для христиан все другие религии и мировоззрения были языческими. Среди отцов церкви этого периода можно назвать Тертуллиана, Климента Александрийского.
Дадим коротко идеи Тертуллиана. Полное имя Тертуллиан Квинт Септимий Флоренс. Родился в 160 г., умер примерно после 220 г. Принял христианство в возрасте 35 лет, жил в Северной Африке, в Карфагене. Его работы: “Апология”, “Об идолопоклонниках”, “Против греков”, “О плоти Христовой”, “О воскресении плоти”.
Он воинствующий христианин, для него вера безоговорочно выше разума. Всякая философия еретична и есть источник религиозной ереси. Философы не знают истины, “они ее ищут, стало быть не нашли”. Истина от Бога, а философия от дьявола. Мы не нуждаемся ни в любопытстве после Иисуса Христа, ни в изысканиях после Евангелия.
Для Тертуллиана свойствен парадоксальный стиль мышления, он подчеркивает пропасть между верой и разумом. Он соглашается, что положения веры абсурдны для разума, но это как раз означает, что они истинны.
Ему приписывают высказывание: “Верую, потому что абсурдно”. Смысл этого положения состоит в том, что положения веры несоизмеримы с разумом, т.е. разум не может определять их истинность.
Цитата из Тертуллиана: “Сын Божий распят; нам не стыдно, ибо полагалось бы стыдиться. И умер Сын Божий; это вполне достоверно, ибо ни с чем не сообразно; и после погребения воскрес; это несомненно, ибо невозможно”.
Но не все апологеты были так категоричны в противопоставлении веры и разума. Некоторые пытались согласовать христианство с греческой философией и традицией.
В IV веке христианство становится господствующей религией в Римской империи. Религиозная догматика начинает приводиться отцами церкви в систему при опоре на философию. Здесь можно назвать Григория Богослова, Григория Нисского, Аврелия Августина Блаженного.
С VI до XVIII века занимает период схоластики . Схоластикос ученый, школьный. Схолия ученая беседа, поучение. Расцвет схоластики приходится на феодальное общество в Европе. Представители схоластики: Петр Дамиани, автор выражения “Философия служанка богословия”, Ансельм Кентерберийский, Абеляр, Фома Аквинский, Оккам, Буридан.
Схоластика занималась разработкой проблем соотношения Бога и чувственной реальности, ее особенностью была опора на логику и рассуждения.
Параллельно схоластике, переплетаясь с ней, развивалась мистическая линия в христианстве учение о непосредственном сверхчувственном общении с Богом и его познании через опыт человеческой души. Разрабатывались техника и специальные приемы такого общения. Здесь можно назвать работы Августина Блаженного, Оригена, Бёме, позднего Шеллинга, русского философа Владимира Соловьева, американского философа Вильяма Джемса, французского философа Анри Бергсона.
Наметим четыре сквозные проблемы христианской философии.
Первая доказательства бытия Бога. Вторая Теодицея, или оправдание Бога. Третья проблема самостоятельности материального мира, сотворенного Богом. Четвертая соотношение веры и разума.
Рассмотрим эти проблемы по порядку.
1. Доказательства бытия Бога . Бог непосредственно явлен в душах верующих и в Святом писании, поэтому он не нуждается в доказательствах. Но с другой стороны, ум человеческий так устроен, что стремится разумно обосновать даже то, что непосредственно нам дано. Поэтому уже в древности начинают разрабатываться доказательства существования Бога.
Дадим три типа доказательств бытия Бога: космологическое, телеологическое и онтологическое.
Космологическое доказательство . От слова “космос”, т.е. мир в целом. Оно опирается на факт существования движения в мире. Каждое движение имеет свою причину, причина же всегда находится вне своего следствия. Так, отдельное тело приходит в движение под действием толчка от другого тела, которое находится вне первого тела.
Миру в целом присуще движение, это движение тоже должно иметь какую-то общую причину, которая должна находиться вне мира в целом. Мир материален, поэтому причина, находящаяся вне всего материального мира, не может быть материальной, следовательно, она обладает духовной природой. Такой причиной может быть только Бог. Поэтому Бог существует.
Это доказательство содержится уже в работах Платона и Аристотеля, а также в Библии.
Телеологическое доказательство . От слова “телос”, т.е. цель. Опирается на факт присутствия целесообразности в природе, ее упорядоченности. Природа устроена неслучайным образом, она не хаотична, в ней действуют разумные законы, например, планеты двигаются по орбитам, которые могут быть описаны математическими уравнениями. Следовательно, должен существовать разумный устроитель мира, который привнес в мир порядок. Этим разумным устроителем может быть только Бог. Поэтому Бог существует.
Так, расставленные в определенном порядке столы и стулья в аудитории указывают на то, что кто-то побывал в аудитории и расставил столы и стулья именно так, а не иначе.
В XX веке телеологическое доказательство может опереться на открытый физиками антропный принцип. Выяснилось, что мир действительно устроен неслучайным образом, в его основе лежат такие законы и физические постоянные, которые обеспечивают присутствие в мире его наблюдателя, т.е. человека. Таким образом, присутствие человека, разумного существа, познающего мир, заложено в законы природы.
Телеологическое доказательство разрабатывалось уже греками Сократом, Платоном, стоиками.
Онтологическое доказательство . От слова “онтос”, т.е. сущее, существующее.
Укажем два варианта онтологического доказательства. Первый выдвинут Ансельмом Кентерберийским, но о нем есть упоминание у стоиков. Строится в виде следующего рассуждения:
Первая посылка: Бог существо совершенное. Вторая посылка: совершенство включает в себя реальное существование. Заключение: Бог существует.
Вторая посылка основана на понимании совершенного как того, что само себя держит, обеспечивает собственное существование.
Другой вариант онтологического доказательства, более утонченный. Мы воспринимаем окружающий нас мир как несовершенный. Но оценивать что-то как несовершенное можно лишь имея представление о совершенстве. Это представление невозможно извлечь из несовершенного мира. Следовательно, его нам вложил в сознание тот, кто сам не является частью этого несовершенного мира, им может быть только Бог. Значит, Бог существует.
Проведем параллель с рассуждением героя из романа Дж. Оруэлла “1984”, в котором описывается тоталитарное общество. Рассуждение следующее: “Я всю свою жизнь живу в обществе, в котором подъезды пахнут кислой капустой, сигареты рассыпаются в пальцах, от джина изжога, даже бритвенные лезвия распределяются по талонам. Другой жизни я не знаю. И я отчетливо понимаю, что такая жизнь ненормальна. Откуда же у меня это понимание, если я не жил иной жизнью?”. Герой делает предположение, что представление о нормальной жизни передалось ему генетически от прошлых поколений, которые жили в другом обществе. Здесь проблема та же самая, что и в онтологическом доказательстве бытия Бога. Проблема состоит в объяснении наличия в нашем сознании представления о норме или совершенстве.
2. Теодицея . Переводится как богооправдание. Это совокупность учений, которые стремятся согласовать идею всеблагого и всеразумного Бога с наличием зла и несправедливости в созданном им мире. Теодицея пытается ответить на вопрос: если Бог всеблаг и справедлив, то почему в созданном им мире существуют зло, войны, землетрясения, болезни, эпидемии? Почему злые торжествуют победу, а добрые терпят поражение?
В античной философии проблемы теодицеи не возникало, так как признавалось существование многих богов, эти боги ограничивали друг друга, им были присущи чисто человеческие недостатки зависть, ревность, они вмешивались в мир и привносили в него собственное несовершенство. Также зло объяснялось из материи как самостоятельного начала, которая также была источником несовершенства мира.
Однако в христианстве Бог един, он является творцом всего, в том числе и материи, поэтому он определяет все, что происходит в мире. Это означает, что Бог несет ответственность за все, что происходит в мире, в том числе и за то зло, которое в нем присутствует. В таком случае получается, что люди могут делать все, что хотят, а Бог за все отвечает. Однако непонятно, как совершенный Бог мог создать несовершенный мир.
Например, очевидно, что несовершенство изготовленного столяром стола говорит о несовершенстве того, кто его изготовил, т.е. самого столяра. Но Бог не может быть несовершенным!
Приведем два варианта теодицеи. Первый в протестантизме. Вседобрый Бог абсолютно все в мире предопределяет. Как же понять присутствие зла в мире? Ответ Мартина Лютера, одного из основателей протестантизма, следующий: если было бы можно это разумно понять, то не было бы нужды в вере. Таким образом, необходимо верить во всеблагость Бога, несмотря ни на что.
Второй вариант в католицизме и православии. Опирается на принцип свободной воли. Бог доказывает свою благость тем, что сотворил свободную человеческую личность по своему образу и подобию. Свобода же для своей полноты должна включать возможность совершения зла.
Адам, получив свободу от Бога, выбрал зло, вкусив запретный плод, тем самым вверг себя и весь мир в состояние греховности и несовершенства. Таким образом, несовершенство мира есть результат избыточного начального совершенства, которым одарил человека всеблагий и вседобрый Бог. Поэтому не Бог, а сам человек ответствен за зло в мире.
3. О том, насколько самостоятелен материальный мир . Сначала дадим поясняющий материал. Мир есть совокупность отдельных вещей, которые мы воспринимаем через органы чувств: зрение, слух, вкус, обоняние, осязание и т.д. Этим отдельным вещам соответствуют общие понятия.
Например, существуют стул, диван, кресло, стол… Им соответствует понятие “мебель”. Существуют конкретные собаки Тузик, Джек, Чарли… Им соответствует понятие собаки как таковой. Существуют Иванов, Петров, Наполеон, Офелия… Им соответствует понятие человека как такового.
Общие понятия объединяются более общими понятиями. Собака как таковая, олень как таковой, человек как таковой охватываются понятием млекопитающее. Это понятие вместе с понятиями рыба, насекомое, птица и т.д. объединяется в более общее понятие животное, которое вместе с понятием растение объединяется в понятие живое существо, которое в свою очередь вместе с понятием неживая природа охватываются понятием природа вообще. Вся природа как материальный мир объединяется вместе с идеальным миром (мысли, идеи, понятия) предельно общим понятием “Бытие”, охватывающим все, что существует.
Бытие
материальный мир , идеальный мир
живое существо , неживая природа поня-
Тия
млекопитающее , птица , рыба , насекомое …
собака , человек , олень , лошадь …
Тузик, Джек, Чарли… Иванов, Петров, Наполеон, Офелия…
Отдельные вещи
Итак, с одной стороны, есть отдельные материальные вещи, воспринимаемые нашими органами чувств, с другой стороны, общие понятия, соответствующие этим отдельным вещам.
Теперь перейдем к христианской философии. В ней возникают два направления: реализм и номинализм.
Реализм от слова реалии, так назывались в христианской философии общие понятия: человек как таковой, птица как таковая и т.д. Согласно реализму, общие понятия, или реалии, выражают сущность отдельных предметов. Эти понятия обладают существованием, независимым от отдельных вещей, и являются определяющими по отношению к отдельным вещам. Чем более общим является реалия, тем большей реальностью она обладает.
Например, собака как таковая обладает большей реальностью, чем отдельная собака, которую мы воспринимаем нашими органами чувств в качестве конкретного живого существа. Еще большей реальностью обладает млекопитающее как таковое. Еще большей реальностью обладает живое существо вообще. Максимально реальным является понятие Бытие, которое совпадает с Богом, обнимающим все, что существует.
Эта позиция может показаться, на первый взгляд, странной современному человеку, который ценит прежде всего то, что можно потрогать руками. Но рассмотрим следующий пример. Допустим, вы заходите в деканат своего факультета. Как правильнее сказать: зайти в деканат или в комнату, где находится деканат? И где он там находится?
Деканат нельзя воспринять как отдельную чувственную вещь через зрение, слух и т.д. И тем не менее он несомненно реален. Деканат может переехать из этой комнату в другую, в деканате могут смениться все работники от декана до секретаря. Но как реальность деканат остается, и он более реален, чем те, кто в нем работает. Такой же реальностью, которая не воспринимается органами чувств, но воспринимается нашим умом, является любое учреждение: вуз, школа, государство, которое ведь тоже невозможно увидеть и потрогать. Ясно, что государство есть нечто более реальное, чем любой гражданин, который сегодня есть, а завтра его уже нет, так как люди смертны, несовершенны и т.д.
И что значит “зайти в гости к семье Петровых”? Ну зашли, и где же семья Петровых? Мы можем видеть только комнаты, в которых она проживает, ее членов, которые сегодня одни, а завтра другие: сегодня эта семья полная, а завтра неполная, или число членов семьи увеличивается и т.д. Но семья как особая реальность сохраняется, живет и существует.
Итак, речь идет об особом виде реальности, отличной от реальности отдельных предметов, которые можно воспринимать с помощью органов чувств. Реализм восходит к учению Платона об идеях. Но как течение он возникает внутри патристики и становится господствующим в схоластической философии. Он являлся теоретической основой для осмысления природы Бога и его свойств.
Представители реализма: Платон, Аврелий Августин, Ансельм Кентерберийский. Умеренным реалистом, признававшим относительную самостоятельность отдельных вещей, был Фома Аквинский.
Противоположным течением был номинализм, от лат. слова nominalis , т.е. относящийся к названиям, именам. Согласно номинализму общие понятия не существуют как особая реальность. Реальностью обладают лишь отдельные чувственные, окружающие нас вещи, которые можно осязать, увидеть, услышать и т.д.
Различают крайний и умеренный номинализм; первый считал общие понятия словесными фикциями, играющими роль полезных сокращений. Чтобы не перечислять всех людей: Иванов, Петрова, Николаева, Наполеон…, используют в качестве сокращения слово “человек”. Вторая разновидность номинализма признавала существование общих понятий, но лишь в качестве имен в уме познающего субъекта.
Номинализм предлагал перестать без конца спорить о понятиях, но исследовать реальные свойства реального мира, развивать опытное знание. Этим он способствовал развитию науки. Но в конечном счете он делал невозможной саму науку. Дело в том, что наука изучает окружающий мир ради познания его общих закономерностей. Например, ставится эксперимент, чтобы выявить закон или общую причинную связь. Но как раз эти общие закономерности для номинализма являлись словесными фикциями. Мир представлялся как простая совокупность вещей и фактов, не связанных между собой.
Номинализм подрывал важнейшие положения христианской религии. Например, в соответствии с догматом Святой Троицы, Бог един и в то же время существует в трех лицах, которые неслиянны и нераздельны. Но согласно номинализму, необходимо выбирать: либо Бог един, либо должны существовать три Бога. Но первое это ислам, аллах един и нет никого кроме аллаха. Второе многобожие, т.е. язычество. Исчезала специфика христианства. Поэтому церковь преследовала номинализм и номиналистов.
Его представители: Росцелин, Оккам, Буридан, Иоанн Дунс Скотт.
4. Соотношение веры и разума . К XII веку сложилось несколько точек зрения на соотношение веры и разума, все они не удовлетворяли церковь. Дадим три точки зрения.
Рационалистическая (от ratio , т.е. разум). Представитель Абеляр (1079-1143). Согласно этой точке зрения, все положения веры должны быть подвергнуты экзамену разума, и то, что не согласуется с разумом, должно быть отброшено.
Теория двойственной истины , Авероэс (1126-1198). Вера и наука имеют разные области познания; область первой Божественное откровение, область второй природа. Таким образом, у каждого своя истина. Противоречия между верой и наукой возникают, когда они начинают вторгаться не в свою область, т.е. когда вера начинает судить о природе, а наука о религиозных положениях. Эта позиция позволяла освобождать науку и философию от контроля церкви.
Полное отрицание ценности науки и разума . Представители Тертуллиан (примерно 160-220) и Петр Дамиани (1007-1072). Разум противоречит вере, так как он греховен и несовершенен, поэтому положения веры ему представляются абсурдными. Но эта абсурдность для разума и означает истинность положений веры. Не нужна какая-то особая богословская наука, основанная на разумных основаниях, в Евангелии уже присутствует вся истина.
Эта точка зрения тоже не удовлетворяла церковь, так как получалось, что сама церковь как посредник между верующими и Богом не нужна, в Евангелии уже все есть, и каждый верующий сам может во всем разобраться.
Решение вопроса о вере и разуме было поручено Фоме Аквинскому, который вполне удовлетворительно справился с этой задачей.
Согласно Фоме, разум, т.е. наука и философия, выполняет лишь служебные и вспомогательные функции по отношению к богословию, на разум можно опираться для лучшего разъяснения положений веры, чтобы облегчить слабому человеческому уму их понимание. Так, Иисус переходил на язык притч, когда объяснял свои истины простому народу. Если же положения веры и науки противоречат друг другу, это знак того, что наука ошибается в своих рассуждениях.
Далее Фома разделил все положения веры на два вида. Первые положения разумно постижимы и могут быть строго доказаны. Это существование Бога, его единство, бессмертие души. Вторые положения рационально непостижимы, потому что они сверхразумны, не могут быть доказаны, но тем не менее они истинны. Это положения о сотворении мира из ничего, о первородном грехе (согласно которому грех Адама передается всем поколениям, несмотря на то, что душа только что родившегося человека чиста и безгрешна), о непорочном зачатии девы Марии, которая, родив младенца, все же осталась девой, о Троичности Бога и др.
Философия Фомы лежит в основе современного католицизма, она носит название томизма (фомизма) по имени ее создателя.
– это не философия. В христианской Церкви есть своя философия. Но жизнь христианина не исчерпывается философией, и она не питается философией и не основывается на ней. Философия есть некая прикладная дисциплина для Церкви, скорее миссионерского характера. Христианство есть религия. Задача любой религии – найти путь единения с Божеством . И этот путь и степень единения разные религии понимают различно. В некоторых – надлежащая мера единения с Богом – это слушать Его заповеди и исполнять Его закон. Но христианство с таким толкованием законничества не согласно. Мало исполнять заповеди Божии и соблюдать некие ритуалы, приносить некие жертвы и хранить заповеди. Сердце человека жаждет, чтобы Бог действовал во мне. Не просто в мире, не просто в соседе или в великом подвижнике древности. Мое сердце хочет, чтобы Христос действовал во мне, а не только в ком-то другом, пусть даже очень почитаемом человеке.
На эту жажду личного, непосредственного общения с Богом Евангелие отвечает – не просто возвещением о том, что Христос когда-то воплотился.
Когда мы пробуем друг другу, нам самим объяснить таинство Христа, таинство Церкви, мы часто находим какие-то формулы, которые очень понятны, ярки, и в своей яркости таят искушение, таят соблазн. Потому что можно купиться на них, и они заслонят поиск большей глубины . Так и сегодня – часто люди вполне благочестивые и церковно настроенные, пробуя пояснить, что происходит в Православной Церкви, почему у нас есть таинства и т.д. – говорят о том, что Господь освящает мир, освящает наши дары, воду, масло, хлеб и вино. И эти освященные дары Он дает нам, чтобы через них и мы были освящены. И основная идея – Господь дает людям Свою благодать, мы эту благодать должны принять, чтобы она нас меняла и в нас возрастала. Это очень правильно и справедливо.
Но когда этих разговоров становится очень много, и когда этими разговорами ограничивается кругозор христианина, тогда возникает вопрос – все хорошо, а воплощаться зачем надо было Богу? Что Ему мешало издалека словом Своим освятить хоть все Мертвое море? Берите, пейте от него все – источник воды живой… Или взять и освятить какие-нибудь, скажем, амбары зерна. Примите, вкусите, пусть вон тот склад № 5 будет телом Моим. Примите от него вси! Почему недостаточно было такого дистанционного послания Божественной энергии в мир, почему Ему Самому надо было прийти к нам?
Дело в том, что христианство говорит не просто о том, как Бог спасает людей, освящает их, оправдывает, помазует. Есть две основные религиозные схемы.
1 – это религии самоспасения. Это ряд индийских религиозных школ, других языческих практик, современный оккультизм. Ты сам – почти бог, ты сам можешь развить в себе такие способности, что ты войдешь в мир богов.
И есть другой вариант (2) – когда человек считает, что Бог ему все дал, и человек должен только слушаться. Может быть, в исламе так. Там человек ничего для Бога сделать не может, он должен только не выходить за рамки тех заповедей, которые Он предписывает. И если он будет жить, соблюдая правила жизни в этом общежитии, то Бог его приведет в вечные обители.
А вот христианство совмещает в себе обе эти интуиции. Итак, с одной стороны, Бог действует в человеке, но этот дар Божий действует не просто сам по себе. Это специфика православного понимания благодати. Благодать дается человеку, чтобы усилить его собственные действия . Принцип синергии. Благодать укрепляет, преобразует естественные способности человека. И благодать человек должен своим подвигом принять и взрастить в себе ее.
Итак, спасение и освящение не может быть нам просто подано извне. Оно должно быть творчески воспринято изнутри. Поэтому то, что произошло между Богом и людьми, та трагедия, которая произошла в наших отношениях, во грехе Адама и во всех последующих грехах человечества – трагедия в том, что пространство смерти разверзлось между миром людей и Богом. И это пространство смерти нельзя было отменить декларированием, зачитыванием небесного декрета. «Я, люди, на вас больше не сержусь и не гневаюсь, Я вас прощаю…» Никаких судебных решений здесь было бы недостаточно. Эту пропасть нельзя было просто заполнить и человеческой деятельностью. Иначе получилась бы Вавилонская башня – образ явно негативный в Библии – когда люди сами, своими усилиями пробуют долезть до неба. Люди утратили Бога, и поэтому именно Бог к ним должен был прийти. И Бог сходит на землю . Но сходит не просто Сам по Себе, а сходит через человека.
Ведь грехопадение произошло из-за того, что человеческая воля не пожелала вполне быть с Богом. Это смысл любого греха. «Я буду жить иначе, чем воля Божия меня призывает». Это источник греха. Исцелить же человека – значит исправить этот источник греха . Потому что бесполезно чинить последствия, латать их. Надо исцелить сам корень греха, а этот корень – в нашей воле. А беда в том, что человеческая воля привыкла грешить.
С одной стороны, оказывается, что если человеческая воля в Адаме не была направлена к Богу, и в этом был грех – значит, Бог не может вторгнуться в наш мир для исправления потомков Адама без нашего желания, без того, чтобы воля человеческая всецело согласилась: да, Господи, приими и […] Поэтому и необходимо было единство Бога и человека, в Божественном действии устроевающее наше спасение.
Вот отсюда – потребность в Богочеловечестве, в Богочеловеке, в котором бы вся полнота Божества обитала бы телесно, в Котором было бы две воли, во взаимном любовном порыве устремленные друг ко другу, во взаимном послушании, если хотите. Ибо здесь поистине взаимное послушание. По слову , Бог становится слугой для нашего спасения и поэтому воплощается, но и человеческая воля Иисуса всецело отдается во исполнение Троичной воли, Божественной воли Христа.
Это соединение произошло. Оно прошло даже страшные испытания Гефсиманского сада и Голгофы. Дальше стоит вопрос – как сделать так, чтобы тот дар, то чудо, которое произошло во Христе, стало доступно для всех остальных?
Патристика различает две человеческие воли. У каждого из нас есть воля природная. Это естественная «гравитация», стремление человеческой души. И тела, между прочим, тоже. Например, стремление удовлетворить чувство голода, стремление к любви, стремление к знаниям, совестное чувство, жажда познания… Это все благие естественные порывы человеческого естества. Поэтому стремления этих вот воль называется природной волей.
Но каждый из нас есть личность. Каждый из нас своей личностной свободой, своим решением определяет, какой из этих импульсов моей природы я реализую здесь и сейчас. Вот во мне есть масса импульсов – одновременно и поесть хочется, и поспать, и почитать чего-нибудь, и пообщаться с другим человеком – все это мне хочется одновременно. Но этих импульсов много, а я один. Моя личность говорит: вас много, а я одна. И личность решает, какой же из этих многих импульсов, которые толпятся на пороге бытия – какой из них пустить в реализацию, какой из них воплотится в эту минуту в моих всецелых действиях.
Поэтому православие различает две воли человека: воля личностная (гномическая воля) и воля природная.
И вот представьте себе: откуда рождается грех? Грех рождается тогда, когда некое благое само по себе стремление нашей природы (это очень четкий догмат православия – все, что есть в человеке – все добро, в человеке нет ничего лишнего, от нашего разума до нашей сексуальности, все добро сотворено Богом) – зло рождается тогда, когда тот или иной импульс реализуется не вовремя и некстати. Нет никакого греха в том, что человек хочет поесть. Но если он начинает кушать хот-дог перед царскими вратами на литургии – в неудобной обстановке, атмосфере, в неудачном контексте реализует природное желание своего желудка… Здесь сердце надо питать, а ты питаешь желудок.
Так вот, эти желания толпятся перед моей личностной волей, и я решаю, даю согласие на то, чтобы низший импульс я реализовывал вместо высшего импульса именно сейчас. Это происходит. Проходит несколько дней. Этот низший импульс вновь дает о себе знать, и опять в похожей ситуации, идя на этот грех, я еще сомневался и метался, сделать или нет – второй раз все проходит гораздо быстрее, я прохожу путь от первого помысла до греха уже гораздо быстрее; в третий раз – просто мгновенное замыкание происходит, а в четвертый раз моя дурная голова сама уже будет искать и провоцировать пробуждение этого низшего импульса, когда человек сам ищет повода ко греху. На языке аскетики это называется «страстное пленение» – когда моя личностная воля оказалась пленена неправильной структурой моей собственной природы. Но это еще не самое страшное. Хуже всего происходит то, что постепенно становится уже как бы такое прочное замыкание моей личности с низшими, скажем, слоями моей психики, минуя верхние. И тогда какая-то такая скукоженная фигура выстраивается в моей жизни, и оказывается, мое греховное произволение, личностное произволение – искорежило структуру моей природы. Все по принципу: «посеешь поступок – пожнешь привычку, посеешь привычку – пожнешь [тюрьму?]». Человек сам уродует свою судьбу, уродует свою природу своими грехами. Это началось с первых людей, это происходит с каждым из нас.
Более того, есть такая печальная реальность, которую я, например, объяснить не могу. Я могу на нее просто указать вслед за многими русскими философами. Безумие, на которое каждый из нас в одиночку совершенно не способен, мы спокойно это сделаем, находясь в толпе. Оказывается, общество способно быть резонатором греха. Не столько добра, сколько греха. Чем больше масса людей, тем больше гарантия того, что при возможности выбора они выберут дурной путь, нежели благой. Каждый из нас вполне свободен в своих личных выборах. Семья или небольшой коллектив при более-менее нормальных условиях, скорее всего, изберут добрый путь. Когда люди сливаются в огромный коллектив, вместе в толпе – слишком велик шанс, что при возможности разрушения или созидания они изберут путь разрушения. Это философский вопрос – почему общество часто выступает резонатором для греха , почему человек, который в одиночку не пойдет убивать своего соседа, в толпе готов участвовать в любом погроме.
Богословски это можно объяснить до некоторой степени. Дело в том, что человек создан социальным существом. Или скажем иначе – он создан соборным существом. Мы созданы для жизни вместе. И поэтому в нас есть некоторые такие стороны нашей души, характера, которые раскрываются именно в соборном общении. Но если у нас есть такие резонаторы, то они вначале должен быть резонаторами добра. Но в результате грехопадения исказилась их мощь, их вектор действия. И эта мощь, которая изначально была им дана, начинает действовать в разрушительную сторону.
После грехопадения постепенно в поколениях грех нарастает, от поколения к поколению. И первые страницы Ветхого Завета дают поразительную картину поистине эпического нарастания зла – от грехопадения Адама, от Каина и Авеля – до допотопного человечества. И даже потоп не может остановить эту инерцию зла. Он ее приостанавливает, но она заново набирает дальше ход, уже начиная с сыновей Ноевых и с поступка Хама.
Так вот, эту инерцию зла надо было остановить. Чтобы остановить инерцию дурной истории, нужно было вторжение того, что находится вне истории, вне времени. Вторжение вечности во время.
Хорошо, Бог воплотился, но что дальше? Христос берет в Себя нашу человеческую природу такой, как она есть. Вполне возможно, что даже такую, искореженную последствиями греха. Поскольку Христос человеческую природу вбирает в Божественную Личность, это означает, что ни один импульс человеческой природы – даже если он привык реализовываться недолжным образом – не может этого сделать. Потому что Божественная Личность Христа никогда не дает согласия ни на какой грех. Св. это изъясняет так: неизменностью Своего Божества Бог исцеляет нашу природу, которая прежде изменилась ко греху. Теперь она изменяется к свету, к праведности. Итак, Христос тем, что Он не может грешить (Он Бог), Он как бы разглаживает те складки человеческой природы, те рубцы греховные, которые в нашей природе появились. Он их разглаживает в Себе Самом. И в конце концов сама человеческая природа Христа становится обоженной, преображенной.
И вот вопрос: как этот дар преображения передать людям, всем остальным?
Вот для этого и устанавливается величайшее христианское таинство – таинство Причастия Тела и Крови Христа.
Суть этого таинства состоит в том, что мы приобщаемся человеческой природе Христа, не Божественной. Мы вкушаем Тело и Плоть Христа, но это частицы преображенного космоса, преображенной Плоти Христовой, облагодатствованной. Святой , ученик апостола Иоанна, пишет в послании к Смирнийцам (конец 1 века): «Евхаристия есть Плоть Спасителя нашего, которая пострадала за наши грехи, но которую Отец воскресил».
Итак, к Воскресшему Телу Христа мы приобщаемся. Не к тому, которое было до преображения, до страдания, а к Воскресшему, в котором нет тления, которое победило тление, в котором смерть сломалась, и там нет смерти.
Эти частицы иного бытия, бытия занесенного в наше время и в наш мир – из беспредельного будущего, из Царства будущего века, где после конца истории, при сотворении нового неба и новой земли – там обещано нам такое бытие, где не будет ни смерти, ни болезни, ни воздыхания, ни страданий, ни слез. Вот из этого, иного порядка бытия – отдельные, как бы авангард, обетованные частицы – прорываются здесь уже к нам и поселяются в нас. Эта преображенная Плоть Христа входит в жизнь каждого христианина через Причастие.
Зачем? – затем, чтобы начать действовать внутри христианина и изнутри влиять на него.
Можно сказать, что у Христа есть два способа воздействия на Своих учеников. 1 – знакомый всем нам, лицом к лицу, прямая проповедь, обращение к личности человека, к его совести, разуму. Вот тебе Евангелие, свидетельство о распятом и воскресшем Христе – уразумей его, пойми, поверни свое сердце к Спасителю. Это прямое воздействие, можно даже сказать, культурное, потому что воздействие культурными средствами – средствами речи, слова, образа.
Но в христианстве есть и бескультурное воздействие на человека – в том смысле, что оно глубже любой культуры – онтологического воздействия. Это мистика, таинство. Когда в человека вселяется, встраивается иная частица бытия, которая изнутри подталкивает его совесть к доброму выбору.
И это не насилие. Апостол Павел однажды говорит: бедный я человек! Доброго, которого я хочу, я не делаю, а злого, которого не хочу – делаю. Это вещь, прекрасно известная любому христианину, и которую в упор не хотят замечать люди, воспитанные в идеологии просвещения, хотя в том числе и философы, а именно – для многих направлений античной философии, даже для Платона, например […], вплоть до позитивизма и даже марксизма в некоторой степени – зло – это порождение невежества. «Если бы человек знал, что есть добро, он бы стремился к добру и к истине. Но люди не представляют себе, что является настоящим добром, и поэтому калечат свои судьбы и судьбы других людей».
Но христианство увидело, что есть более глубокие корни зла. Бывает, сознательная воля оказывает воздействие – но человек прекрасно знает, что это грех, прекрасно знает, что это безумие – и идет на него. Вспомните Достоевского – идеал [содомский] Карамазова, грех как идеал. И при этом идеал Богородицы и идеал содомский вместе присутствуют в его сознании. Апостол Павел это и отображает – оказывается, есть такое доброе, которое я знаю, которое я хочу, а все-таки не могу. Это уже другой такой уровень – когда человек не только знает добро и стремится против него (это уровень Карамазова), а то, о чем говорит апостол Павел – я и знаю добро, и стремлюсь к нему, но все-таки не могу достичь! И напротив – я знаю зло, я отвращаюсь от него, и все-таки я вновь и вновь его делаю.
Так вот, человек пленен своим грехом, своими страстями. И его греховное прошлое, греховные привычки давят на него. Ни один из нас вне Церкви и вне благодати не находится в состоянии абсолютно свободного выбора. Когда кажется, что есть одинаковые пути, равные, и я свободно решаю – идти туда или сюда. Увы, в каждом из нас живет огромная инерция греха, которая подталкивает нас именно к злому выбору. Гравитация добра слабее, чем гравитация зла.
И чтобы человек свободно мог принять дар Христа, свободно исправить свою жизнь, его нужно заслонить от этой гравитации, создать в нашей душе атмосферу антигравитации, установить такую антигравитационную установку. Чтобы не было чрезмерного, ассиметричного притяжения зла.
Вот это и есть смысл церковных таинств, и таинства Причастия – прежде всего. Частица Тела и Крови Христовых даются тебе, чтобы эта Кровь Христа лилась в твоих жилах, и она установит такой заборчик между греховной инерцией моей прошлой жизни и тем, что выбирает моя личность сейчас. Тем самым человек подвигается к ситуации более свободного действия. Это то, о чем апостолы без конца свидетельствуют – что Христос сделал нас свободными. Мы куплены для свободы дорогой ценой , но сделаны свободными, и не будем возвращаться вновь под рабство.
Это означает, что инерция греха – и греха первородного, и грехов прежних поколений, и моих прежних грехов – уже не действует. Выйдя из купели крещения, впервые приняв таинство Причастия – после этого я начинаю жизнь как бы с нуля. С нуля в том смысле, что у меня есть возможность сказать, что-то греховное, что было за мной раньше – его уже нет. Я живу вне него, оно осталось там, и это был не я.
У Канта есть его знаменитый категорический императив, одна из формулировок которого гласит: поступай так, как если бы история всей вселенной началась с этого мгновения. Это великая формулировка, она означает: действуй в понимании того, что ничто из того, что было в прошлом, ты не имеешь права привести в оправдание той подлости, на пороге которой ты стоишь сегодня. Не смей ссылаться на прецеденты «все так делают, и я так раньше делал…» – нет, перед тобой сейчас выбор, и ты должен понять, что не можешь оправдать себя тем, что было раньше. Как будто бы ничего не было, и ты, зная нравственный закон и зная закон Божий о твоей свободе, должен решиться.
Кант об этом мечтает. Ему хотелось бы, чтобы люди так думали. Но в христианстве это не мечта, это практика. Через покаянное обновление, через соучастие в Христовых таинствах, через принятие Его преображенной Плоти в себя мы можем действительно каждый наш день каждый поступок начинать как бы с нуля – в том смысле, что мы не испытываем чрезмерного давления со стороны нашего прошлого. Оно до конца, может быть, не уничтожается. Человеческие психологические привычки есть привычки, многие их них остаются. Но если человек всерьез решил: я пойду за Христом, я последую дорогой добра – ему дается сила, которая защитит его от чрезмерных нападений со стороны злых сил.
Тем, что Личность Христа, Личность Бога была непогрешима, Он исцелил человеческую природу. Затем эти частицы исцеленной человеческой природы Он вложил в нас – чтобы исцеляющаяся человеческая природа в нас могла бы освободить и исцелить нашу личную волю, каждого христианина. И это и есть такой сложный путь к исцелению источника греха. То есть, мы говорили, что источник греха – в личной воле человека, и эту личную волю человека нельзя отменить! Бог не может совершать благие поступки вместо нас заменить Собою в этом смысле. Он находит такой как бы окольный сложный путь, чтобы поддержать благие порывы нашей души, чтобы колебания в сторону добра и зла по крайней мере уравновесились , чтобы не было диктата, диктатуры бессовестности. Это высший смысл таинства Причастия. Приняв в себя частицу Тела Христова, мы сами становимся частицей Тела Христа.
Это то, что отличает литургическую трапезу от любой другой. Когда мы вкушаем обычный хлеб, по логике событий мы перестраиваем этот хлеб в ткани нашего организма. Однако когда мы участвуем в трапезе небесной, в литургической трапезе – происходит нечто обратное: не Хлеб, который я ем, становится мною, а мы становимся Тем, что мы вкушаем. Люди становятся тем небесным Хлебом, которому они причастились. Это призвание литургии – соделать нас причастниками, частицами Тела Христа.
Поэтому важнейшим предметом, который подлежит освящению на литургии, является не вино и не хлеб, а мы с вами. И в евхаристической молитве священник молится: «Господи, ниспосли Духа Твоего Святаго на нас и на предлежащие дары сия». Мы, собравшиеся в , есть первый по важности предмет освящения. А то, что находится в алтаре в Чаше, есть на самом деле средство к этому. восклицает, обращаясь к людям, которые стоят перед престолом: Братья, это ваша тайна лежит на престоле. Вы возложены на престоле. Причаститесь к тому, чем вы должны быть!
Есть в древнехристианской литературе некоторые тексты о литургии (кстати, этих текстов очень мало – это таинство, о нем не очень-то много писали) – они поражают своим радикальным отличием от того, что сейчас принято думать и писать о литургии.
Например – в любой популярной брошюрке будет сказано, что на литургии происходит преложение, преосуществление хлеба и вина в Тело и Кровь Христовы. И чудо состоит в том, что хлеб и вино, которые такими были вначале, затем становятся Телом и Кровью. Однако в древнехристианских текстах об этом говорится противоположным образом. Например, старца спрашивают: отче, почему мы причащаемся, почему есть это таинство причастия? Почему мы видим в чаше хлеб и вино? – и старец отвечает: видишь ли, Господь знает немощь человеческого естества, и знает, что мы не могли бы есть сырое мясо. И поэтому Господь, нисходя к нашим немощам, прелагает Свое Тело в Хлеб, а Свою Кровь претворяет в Вино.
Значит, смысл таинства – что Христос прячется в Дары, а не в том, что Он открывается в них.
Или другое сегодняшнее направление толкования Евангелия – пытаются доказать, что Христос действительно был Сыном Божиим, Мессией, что Он поистине был Богом. Однако по мысли отцов 1-го тысячелетия, Христос не открывает Свою Божественность, а прячет ее. И только если мы знаем эту миссионерскую установку Христа, мы можем понять логику Евангелия: Христос запрещает говорить о Себе тем, кто догадался о том, Кто Он. Христос до поры до времени прячет тайну о том, Кто Он есть. Он в зраке (образе) раба пришел, и Ему важнее, чтобы люди приняли Его уничиженность, а не в том, чтобы воздали ему славу.
Так же и в литургии. Это как в Вифлееме – Господь спрятал Себя в сына плотника. Так же и на литургии Господь прячет Себя в смиреннейшие дары земли – хлеб и вино. Только в крайних случаях дается понять, что это не просто хлеб и вино.
В наших служебниках публикуется Учительное известие. Это увещевание, обращенное к новопоставленному священнику. Там есть инструкция, где рассказывается, как вести себя в разных бытовых случаях. Например, если служишь литургию зимой, а чаша замерзла. А бывает – вдруг действительно видишь, что в чаше Тело и Кровь Христовы. То есть действительно видишь, что там Младенец лежит в чаше. Или видишь, что Божественный огонь из чаши исходит – прекрати служить, поставь чашу на престол, отойди в сторону, тихонечко молись, а когда увидишь, что все придет в нормальный вид, вино будет казаться вином, а хлеб – хлебом – тогда вернись и продолжай литургию. И помни, что это дано тебе было видеть по твоему неверию. То есть вместо того, чтобы сказать – ах какой я благодатный старец, такого сподобился увидеть – Учительное известие предупреждает, что не превозносись.
Мы называем священников священнослужителями, и при этом нам часто кажется, что священник совершает таинство – приносит жертву, освящает Дары, что священник сам по себе носитель особой благодати, которой как бы нет у мирян, и т.д. На самом деле священник не совершает никакой литургии, таинства. Таинство совершает Господь Духом Своим. Священник служит таинству, поэтому и называется священнослужитель. То есть субъект совершения таинства есть Сам Бог.
В 12 веке в Константинополе (1148 год, если не ошибаюсь) прошел собор, где обсуждались два вопроса: 1 – кому приносится Жертва Христа. И соответственно – кому приносится Жертва литургии? Если это называется Жертвой, то кому она приносится? Были варианты, предполагали – Богу Отцу. Собор ответил – нет, это Жертва, обращенная к Троице. И вспомнили слова из молитвы на литургии Иоанна Златоуста: «Ты еси приносяй и приносимый, приемляй и раздаваемый». Ты Тот, Кто приносит и Кого приносят, Тот, Кто приемлет, и Тот, Кого раздают. По Своей человеческой природе Христос приносит Свою волю, Свою жизнь в жертву для исполнения воли замысла Божия о нашем спасении. Но как Бог по Своей Божественной природе Он приемлет эту же Жертву, потому что это Его замысел был от создания мира – о спасении падших людей через Крестную Жертву. Поэтому человеческая природа Христа приносит Себя в послушание Божественной воле, а Божественная природа Христа приемлет эту Жертву, и это приемлющее действие Божественной природы Христа – оно едино и нераздельно с волей и действием Отца и Духа Святаго. Поэтому здесь вся Троица участвует в примирении с человеком, и вся же Троица участвует в литургическом действе. Значит, Христос есть истинный Первосвященник, по слову апостола Павла, единственный Священник в христианской Церкви. Потому что Он единственный принес ту Жертву, в которой мы можем быть соединены с Богом. Мы же можем соучаствовать в этой Жертве, или точнее – принимать ее плоды.
И второй вопрос, который тогда же обсуждался на том константинопольском соборе – вопрос более понятный и более сложный. Что такое литургия? Как наши литургии, совершаемые в каждых храмах, соотносятся с Тайной Вечерей? Вот когда-то Христос причастил Своим Телом и Кровью апостолов. Были варианты – что литургия есть воспоминание о Тайной Вечере, или что литургия есть повторение Тайной Вечери. При внимательном рассмотрении оказалось, что оба варианта неудовлетворительны. Потому что, если мы просто вспоминаем о Тайной Вечери – значит мы остаемся голодными. Сколько бы мы ни вспоминали о трапезе, которая была позавчера, сегодня мы от нее не станем сытнее. Воспоминание о позавчерашнем ужине никого сегодня не накормит и не утешит. Как будто бы повезло только 12-ти апостолам, которые причастились когда-то Телом и Кровью Его, а нам-то что с этого? Неужели у нас нет доступа к этой же Чаше? Как же быть со словами Христа о том, что Он есть Хлеб жизни, и кто не будет есть Плоти Его и Крови Его, тот не увидит жизни вечной.
Вариант о том, что мы повторяем Тайную Вечерю – тоже безумие, ибо как можно повторить ту Жертву, которая принесена единожды? Апостол Павел в послании к Евреям многократно подчеркивает – единожды Христос закалается. Кроме того, тогда Христос сказал: приимите, ядите, сие есть Тело Мое. А сейчас что, любой поп то же самое делает? Какой-нибудь отец Василий скажет: приимите, ядите, сие есть тело мое, и начнет раздавать свое тело и кровь? Но он же Кровь Христа раздает. Значит, это тоже неудачное суждение.
И тогда собор 1148 года принимает решение и говорит, что каждая литургия не есть только воспоминание Тайной Вечери, ибо этого недостаточно, и не есть повторение Тайной Вечери, ибо это невозможно. Каждая литургия есть сама Тайная Вечеря. Мы соучаствуем в той самой единственной трапезе, «силы Небесныя с нами невидимо служат, се бо входит Царь Славы». Мы незримо для телесных очей входим в пространство Сионской горницы и из рук Христа приемлем ту самую Чашу, и мы находимся в Царстве будущего века, в котором нет преград между прошлым и будущим, нет пространственных преград. Поэтому через благодатное действие Святаго Духа (а субъектом таинства является Святой Дух, Он совершает это таинство, а не священнослужитель), это нисхождение Святаго Духа на , собравшуюся вокруг Чаши – оно истончает толщу времен и пространств, которые отделяют нас от Сионской горницы. И мы соучаствуем вкупе с апостолами в причастии Телу и Крови Христа.
Не случайно поэтому церковная символика росписи в древности предполагала, что апостольский лик должен быть изображаем в алтарной апсиде вокруг престола. Апостолы стоят вокруг престола, и мы вместе с ними подходим к Чаше, а они – за нашими спинами. А сегодня этот апостольский лик пишется в иконостасе, так называемый Деисусный чин.
Здесь нельзя не заметить, что произошел удивительнейший исторический казус. Те суждения, что были отвергнуты православной Церковью в 1148 году, позднее, спустя 400 лет, были приняты западными христианами. Догмат о том, что литургия есть воспоминание Тайной Вечери, был позднее принят протестантами (где-то с 16 века некоторыми протестантскими толками), а догмат о том, что литургия есть повторение Тайной Вечери, был принят католиками на Тридентском соборе контрреформационном, и как бы тем самым протестанты и католики подпали под анафему константинопольского собора 1148 года.
Еще хотелось бы сказать вот что. Литургия по-гречески – это «совместное служение, совместное действие, общее действо». Перевод Николая Федорова на русский язык – «общее дело». И в служении литургии участвуют не только священнослужители, но и народ. Поэтому по православным правилам священник не имеет права совершать литургию один. Если в храме нет причастников, священник не имеет права служить литургию. Если в храме нет народа – хотя бы псаломщик пусть будет, хотя бы хор. Потому что священник не сам от себя участвует в литургии, а от лица народа, уполномочен народом. А если народа нет, то его мандат недействителен.
Это важнейшее различие между православным и католическим пониманием Церкви. В католическом понимании, которое, кстати, является чрезвычайно понятным, потому что примитивным (на самом деле поскобли православного – найдешь католика очень часто) – католики официально убеждены, что священник – это ходячий аккумулятор благодати. Он стал на несколько степеней святее и благодатнее, чем остальные христиане. На самом деле священник отличается от мирян не тем, что он благодатнее и святее, а тем, что он в Церкви как во всецелом организме уполномочен для совершения особого служения. Поэтому священство есть некая функциональная реальность. Он осуществляет служение, необходимое в Церкви. Это служение собирания Церкви, служение евхаристическое, потому что в Евхаристии собирается Церковь. В Евхаристии происходит так, что толпа, которая зашла с улицы – преложилась, стала Телом Христовым. Совершил это чудо Господь. Священник же от лица всех молился, чтобы это чудо совершилось. Если не на ком этому чуду совершаться (народа нет, он один), то его служение не может быть исполнено.
Из этого следует очень интересное различие в церковном праве. Согласно католическому церковному праву, священник никогда не может быть лишен сана. Он может быть запрещен в служении, даже отлучен от Церкви, но он останется священником. Потому что они полагают, что раз произнесены молитвы и правильным образом совершено рукоположение во священника – то священник получил власть совершать таинства (это тоже важная деталь). У католиков такое юридическое мышление сильно – священник – это иерарх, он владыка прежде всего, у него есть власть совершать таинства.
Когда крестит православный священник, он говорит: крещается раб Божий такой-то. Когда католический священник крестит, он говорит: Я крещаю тебя во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Православная формула подчеркивает, что это действие самого человека, крещающагося. Католическая формула – «я крещаю…». Православная формула причастия: причащается раб Божий такой-то. Католическая – «я причащаю тебя…». А в формуле исповеди – увы, мы сейчас используем католическую формулу исповеди: «я, иерей такой-то, властью мне данной, прощаю и разрешаю тебя от всех грехов…» И эту формулу не используют в Антиохийском патриархате, и не используют в Греции. Это влияние киево-могилянских идей. Православная формула, которая была в ходу на Руси до 17го века: «Грехи твои на вые моей, чадо». Грехи твои на моей шее. То есть священник выражает свою солидарность даже в грехах духовного чада. Он готов разделить перед Богом ответственность за грехи этого человека, который действительно стал его духовным сыном. А в восточных православных Церквах формулы все-таки разные, но примерно такие: «прощаются тебе грехи твои по вере твоей», т.е.евангельская формула такая, но не «я прощаю…»
В католическом понимании священник имеет харизму власти, прерогативу власти. Ему эту прерогативу дали – и затем никакими путями ты назад ее не выбьешь. Даже на следующий день епископ схватился – ой, нет, что это я такого дурака в попы поставил – а поздно, его можно и анафематствовать, отлучить от Церкви, а он останется попом. Он создаст свою секту, и католики скажут – эта секта благодатная. У них сейчас такая ситуация во Франции. Парижский кардинал [Лефевр] в 70х годах взбунтовался против Ватикана, ему очень не понравились реформы 2-го Ватиканского собора, и он ушел в раскол. И будучи в расколе, рукоположил новых епископов. И Ватикан должен официально признать, что эти епископы и священники благодатны. Ведь Лефевр получил законным путем власть, и этой властью он пользуется даже вне пределов католической церкви.
Или другое деяние Ватикана – одним из своих деяний они признали благодатность одной из старообрядческих русских иерархий, Белокриницкой иерархии. Для Русской Церкви это проблема, потому что Белокриницкая иерархия берет свое начало от епископа, который находился уже, судя по многим документам, под запрещением в Константинопольском патриархате. Он там был под запретом, не служил, а потом перешел к старообрядцам, они его нашли где-то в Австро-Венгрии (нынешняя территория Боснии), уговорили переехать поближе к России и посвятить им нескольких новых епископов. Он это сделал. Православный мир сказал нет, поскольку он не осуществлял свое служение как епископ, и он не мог совершать такие таинства как епископские рукоположения. Католики говорят иначе – он был епископом, значит, неважно, что был под запрещением, что был на покое.
Странная практика. Поразительная дисгармония, несоответствие между вхождением в мир церковных таинств и уходом из него. Есть обряды принятия таинств, но нет обрядов «раскрещения» или «развенчания», «лишения сана» и проч. Это несоответствие понятно. Во всех этих случаях Церковь лишь фиксирует факт. Не провоцирует событие, а фиксирует, что когда-то прежде произошли действия, из-за которых распался брак, из-за которых человек оказался вне Церкви, или священник оказался уже не священник.
Но дисгармония чувствуется, и поэтому в католической церкви возникла такая практика анафем. Когда лишали сана Джордано Бруно (а он был священником и монахом), то был совершен специальный обряд его расстрижения и низведения на степень мирянина. И в церковных архивах Италии сохранились даже записи о том, что выплачено сколько-то там талеров такому-то епископу и священнику за совершение обряда лишения Джордано Бруно сана священника. И есть даже описание этого обряда.
Еще хотел бы сказать, что я много раз употреблял слово таинство. Феодор Зелинский, один из крупнейших специалистов в области античной культуры, полагает, что греческое слово мистерия происходит от глагола миэйн – жмурить глаза. Человек, посвящаемый в мистерии, он закрывал глаза, и это означало не страх перед теми сведениями, которые ему сообщают, а как бы это закрытие внешнего зрения ради откровения внутреннего зрения. Как бы я повернул глаза зрачками внутрь, в душу. Некую истину, которую ты должен узреть в себе самом и о себе самом. То, что не видно внешнему взору, что происходит сокровенно и что ощущают очами сердца. Это таинство, мистерия. И христианская жизнь – это есть такая огромная мистерия, где происходит действие благодати, которое ощутимо сердцем и которое лишь в крайне редких случаях становится зримо и для телесных глаз.
В древней Церкви была так называемая дисциплина аркана. Это дисциплина тайны, научения. Тогда не дозволялось проповедовать о некоторых вещах. Например, христианин не имел права читать такие лекции, какие я вам сегодня читаю. По правилам Церкви 2 или 3 века за такую лекцию меня должны были отлучить от Церкви, лишить сана по крайней мере – точно. Можно было рассказывать о Евангелии, обличать язычество, многобожие, можно было рассказывать о таинстве крещения. Нельзя было рассказывать о таинстве Причастия. Не потому что это такая большая тайна, а по миссионерским соображениям. Слишком легко было такими рассказами смутить людей – что мы причащаемся Телом и Кровью Спасителя. Ходили разные слухи – что у христиан какое-то странное таинство, они пьют чью-то кровь, и чье-то тело по ночам кушают. Что они младенцев едят и т.д. И пишет в одной из своих апологий: что вы утверждаете, что мы едим младенцев? Ваша полиция прекрасно знает, где мы собираемся. Более того, несколько раз ваши чиновники врывались на наши ночные собрания. Так спросите тех, кто участвовал в карательных экспедициях – кто-нибудь заметил там недоеденного младенца? Или кусочек хлеба, облитого кровью? – Тем не менее, слух есть слух. Например, сегодня тоже есть свои сплетни о Церкви, которые распространяются весьма быстро. Скажем, на тему: Церковь и КГБ. И так же, если во 2 веке выйти на улицу и говорить – братья, вот вам чаша Тела и Крови Господней, приидите и причаститесь – то сразу бы избили, и еще потом бы рассказали всем друзьям, какое я правильное дело сделал, и вообще надо их казнить, этих врагов рода человеческого.
Так у древних христиан было два табу:
1 – они не изображали открыто креста, потому что крест был орудием казни, и людей продолжали распинать. Поэтому тайно крест почитался, но именно в катакомбах. Его маскировали, прятали – скажем, изображение якоря, потому что в нем крест вписан. А внизу полумесяц. И сейчас на храмах кресты с полумесяцем – это элементарный якорь. Он встречается еще в храмах, построенных до всякого татарского ига. Конечно, ко 2-му тысячелетию это забылось, и родилось другое толкование – что это чаша Грааля, которая собирает стекающую Кровь Христа. Но изначально это простая маскировка. И напоказ крестики не носили.
И 2-е, о чем молчали – это таинство Причастия.
Отголоски этой мистериальной дисциплины молчания дожили до сих пор. Например, сейчас диакон возглашает на литургии: оглашеннии, изыдите – т.е. те, кто не крещены, выйдите вон. В принципе, диакон должен обойти весь храм и попросить удалиться всех тех, кого он не знает в лицо. «Двери, двери, премудростию вонмем». Внешние двери храма закрываются на замок, и остаются только те, кто будет причащаться. Это древняя практика, и сейчас от нее осталась лишь некая символика…
Но мы должны помнить, что обряд – это то, что обряжает, это внешняя плоть, а за этим стоит таинство, когда действуют уже не люди, а Господь.
И смысл литургии заключается в том, что в начале ее мы приносим Богу свои земные дары (просфора – буквально приношение) – затем, чтобы Господь сделал принесенный нами хлеб тем Хлебом, который Он Сам принес нам. Мы приносим наши дары Богу, чтобы забрать их назад, но уже как тот величайший Дар, который Господь принес людям.
Понятие «христианская философия» обобщает все религиозные постулаты, созданные в рамках христианского мировоззрения. Автор понятия - голландский ученый Э. Роттердамский. Он объединил десятки течений в одно направление философии, упростив и упорядочив их классификацию. Среди многочисленных школ христианства главенствуют православная, католическая и протестантская.
Во времена Античности, Бога воспринимали как высшее существо, недоступное для человеческого понимания. Представить Бога как личность первым попытался философ Ф. Александрийский. Он описал его как Создателя, который сотворил мир и людей силой своего мышления. Частицы божественного разума присутствуют в каждом человеке. Люди могут познать Бога и приблизиться к нему, если будут следовать его воле.
Физическое воплощение Бога на Земле - его сын Иисус Христос. Он был послан отцом для спасения человеческого рода от погружения в греховную тьму. Иисус своей добровольной смертью на кресте искупил грехи человечества и показал пример жизни в соответствии с христианскими канонами. Чтобы попасть в Царство Божие и удостоиться вечной жизни, христиане должны соблюдать 10 правил - заповедей. Христианам запрещается убивать, завидовать, злословить, быть жестокими, жадными, эгоистичными. Тех, кто нарушает заповеди, после смерти ждет Ад - царство Сатаны, в котором души грешников вынуждены вечно подвергаться мучениям, расплачиваясь за свои поступки, совершенные при жизни.
Популяризация первой ветви христианства началась в Византии. В древнем городе придерживались идеологии неоплатонизма, опираясь на постулаты идеалистов. Ключевую роль в развитии христианства сыграли труды И. Дамаскина и средневековых исихастов. Религия постепенно развивалась, обретала отдельные направления, занимающиеся изучением метафизики, теории познания, академического знания.
В основе православной идеологии лежит аскетизм. Православное христианство предполагает отказ от мирских радостей: искушения уводят душу во тьму и отдаляют от Бога. Человек, которого Бог наделил своим обликом, обладает возможностью постичь своего создателя. Для этого он должен усмирить свою плоть и возвысить дух. Только душе праведника позволено оказаться в раю: Царству Бога, в котором он вечно правит, окруженный душами своих созданий.
Католическая церковь приобрела наибольшую власть в эпоху Средневековья. До 13 века философия и теология не разделялись. Церковь оказывала колоссальное влияние на жизни людей, определяя политический курс, моральные нормы и пути развития общества.
Зарождение схоластики способствовало разграничению теологии и философии. Мыслители противопоставляли их друг другу, наделяя теологию «светом славы», а философию называя плодом разума человека. В эпоху Ренессанса конфронтация угасла, а во время Реформации вновь обострилась. В 19 веке интерес к схоластике возобновился: религиозные тексты стали рассматривать с позиции новых концепций. Католицизм частично вернул себе контроль над политической ситуацией в Западной Европе, получив множество новых течений.
Основную роль в развитии протестантизма сыграл богослов М. Лютер. Он был одним из деятелей Реформации - процесса раскола единой Церкви на отдельные направления. Предпосылкой Реформации стало зарождение капитализма. Общество раскололось на сторонников нового способа производства и приверженцев феодализма. Католическая церковь поддерживала феодальный строй, который был выгоден догматической религии: при капитализме власть религии постепенно могла ослабеть.
Протестантизм быстро набирал популярность среди народных масс. Представители разных слоев общества объединялись для формирования нового верования, либерального и приближенного к потребностям развивающегося общества.
Основные положения протестантской церкви:
Протестантизм постепенно распространился в европейских странах и стал основой для формирования национальных государств. Церкви в них отводилась второстепенная роль: она уже не могла напрямую влиять на политический курс государства.
Особенность развития науки в христианстве, как философском направлении, вызвана необходимостью объединить веру и познание. Первые христиане были малообразованными людьми, им было достаточно веры, как объяснения всех аспектов человеческого бытия. Приобщавшиеся в религии представители интеллектуальных слоев общества считали необходимым добавить в христианство рациональных подход.
Теория гармонии веры и разума стала попыткой объединить веру и логику. Для полного принятия религии человек должен понимать, на чем основана его вера, иметь убедительные доказательства. Поэтому развитие науки необходимо для популяризации и развития религии, а развитие науки невозможно без веры.
Один из вопросов, которые критики христианства преподносят как аргумент нереальности существования Бога - почему люди творят зло? Если Бог - абсолютное добро, а люди созданы по его образу и подобию, то они должны быть неспособны на злые поступки.
Христианство объясняет это наличием у человека свободы воли. Бог наделил людей свободой, позволяя им самим выбирать между добром и злом. Согласно философии христианства, человек должен заботиться о своей душе: добро очищает душу, а зло - очерняет. Богобоязненный христианин всегда выбирает творить добро, даже если силы зла искушают его. Он отказывается от материальных благ, славы и власти ради спасения своей души. Если человек сам не желает оберегать душу от зла, Бог не может ему помочь. Свобода - дар человеку, и, одновременно, его тяжкая ноша.
Схоластика - направление в философии, призванное расшифровать христианские догматы. Большинство религиозных трудов написано сложным для понимания языком. В них используется специфическая терминология, ничем не подтвержденные аргументы. Задача схоластики - сделать религиозные тексты доступными.
В современной философии схоластика воспринимается как теоретическое учение, не используемое в реальной жизни. Она занимается анализом текстов и их отдельных тезисов, используя такую же сухую терминологию, с которой неспециалисты не знакомы. Из-за этого схоластику считают непрактичной и отчасти ненужной.
Под христианским богословием понимают совокупность богословских дисциплин, анализирующих замыслы Бога, объясняющих тайны природы и историю мироздания. Дисциплины основаны на рукописных трудах, содержащих религиозные догмы. Поскольку в христианстве несколько направлений, у каждого из них постепенно сформировалась своя богословская школа.
Наиболее влиятельные богословские направления:
Богословские учения направлены на сохранение первоначального смысла религиозных текстов. Богословы занимались переводом и адаптацией текстов Священного Писания и Священного Предания, Библии и жития апостолов.
