Ответ оставил Гость

Киевское княжество в период феодальной раздробленности. В условиях раздробленности Киевский стол продолжал считаться "старейшим". Несмотря на утрату Киевом общерусского значения, борьба за обладание им продолжалась вплоть до нашествия монголо-татар . После смерти в 1132 старшего сына Владимира Мономаха , князя Мстислава Великого , киевский стол перешёл следующему по старшинству сыну Мономаха - Ярополку (1132-1138 ), а затем - к его младшему брату Вячеславу Туровскому (ум.в 1154 ). Но стремление Мономашичей рассматривать Киев как своё "отчинное " владение встретилопротиводействие со стороны Черниговских Ольговичей . В 1139 старший из них, Всеволод Олегович захватил Киевский престол, а перед своей смертью в 1146 он завещал его брату Игорю. Однако тот был вскоре свергнут в результате восстания киевлян. Киевом завладел внук Мономаха - Изяслав Мстиславич . Его правление стал оспаривать дядя - ростово-суздальский князь Юрий Владимирович Долгорукий . Завязалась длительная борьба, в ходе которой Киев не раз переходил из рук в руки. В1146 состоялся неудачный поход киевско-черниговской коалиции на Галич . Только после смерти Изяслава в 1154 Юрий завладел городом .

Панорама древнего Киева

В 1160 киевский престол занял черниговский и смоленский князь Ростислав Мстиславич , правивший до своей смерти в 1167 . В следующее десятилетие князья на киевском престоле менялись 12 раз. Суздальский князь Андрей Боголюбский , оставшийся после смерти Ростислава "старейшим" среди потомков Мономаха, попытался присвоить себе право распоряжаться киевскимкняжением , но потерпел неудачу. В 1180 в Киеве начал править Святослав Всеволодович Черниговский (до 1194 ). В условиях общерусской борьбы за Киев местное боярство стремилось c помощью дуумвирата к прекращению усобиц и к политической стабилизации в своем княжестве. По мере втягивания в борьбу всё большего числа князей, киевские бояре стали прибегать ксистеме княжеского дуумвирата (двоевластия ), приглашая в Киев соправителями две или несколько соперничающихгруппировок , чем на какое-то время достигалось относительное политическое равновесие. Приглашение боярами 3 МЙ 1113 Мономаха в Киев (в обход принятой тогда очерёдности наследования) было прецедентом, использованным в дальнейшем для обоснования своего "права" выбора сильного и угодного им князя и заключения с ним "ряда", ограждавшего их территориально-корпоративные интересы . Окончательно дуумвират установился с 1176 , когда киевский стол занял представитель Ольговичей князь Святослав Всеволодович, а остальной территорией княжества стал владеть представитель смоленской ветви Мономашичей - Рюрик Ростиславич (ум.в 1212 ; в 1195-1202 правил в Киеве). В борьбе за Киев в этот период не участвовали только полоцкие Изяславичи, муромо-рязанские Ярославичи и турово-пинские Святополчичи. Временного усиления княжество достигло при Святославе Всеволодовиче Черниговском, Романе Мстиславиче Волынском . В XIII в. княжество приходит в упадок, начинается отлив населения на северо-запад. Даниил Романович Галицкий , в руки которого перешёл Киев незадолго до взятия его Батыем , уже ограничился назначением в него своего посадника из бояр.

6)Феодальная раздробленность - процесс экономического усиления и политической обособленности отдельных земель. Этот процесс пережили все крупные западноевропейские страны; на Руси - с XII по XV в. Причинами феодальной раздробленности являлись: ослабление центральной власти, отсутствие прочных экономических связей между землями, преобладание натурального хозяйства; рост городов, которые превратились в центры экономического и политического развития; возникновение и укрепление в удельных княжествах собственных княжеских династий. Причины раздробленности Руси:

1. Экономические:

Развивалась вотчинная собственность и княжеский домен.

В каждой земле существовало натуральное хозяйство

2. Политические:

Появление феодальных кланов, складывалась церковная иерархия

Киев, как центр, потерял своя прежнюю роль

У Руси не было необходимости быть единой в военном плане

Запутанный порядок престолонаследия

3. Распад Руси не был полным:

Существовала единая русская церковь

Во время вражеских набегов русские князья объединялись

Сохранились несколько краевых центров претендовавших на роль объединения

Начало этого процесса относят к моменту смерти Ярослава Мудрого (1019 - 1054 гг.), когда Киевская Русь была поделена между его сыновьями: Изяславом, Святославом и Всеволодом. Владимиру Мономаху (1113 - 1125 гг.) удалось удержать единство Русской земли только силой своего авторитета, но после его смерти распад государства стал неудержим. В начале XII века на основе Киевской Руси сложилось примерно 15 княжеств и земель к середине XII века, около 50 княжеств к началу XIII века, примерно 250 в XIV веке. Сложно установить точное число княжеств, так как наряду с дроблением шел и другой процесс: образование сильных княжеств, которые притягивали в орбиту своего влияния небольшие соседние земли. Безусловно, русские князья понимали губительность дробления и особенно кровавых усобиц. Свидетельством этого стали три княжеских съезда: Любечский 1097 (обязательства прекратить междоусобицы с условием наследования князьями своих вотчин); Витичевский 1100 (заключение мира между князьями Святополком Изяславичем, Владимиром Мономахом, Олегом и Давыдом Святославичами и др.); Долобский 1103 (организация похода против половцев). Однако остановить процесс дробления было невозможно. Владимиро-Суздальская земля занимала территорию междуречья Оки и Волги. Владимиро-Суздальское княжество становится независимо от Киева при Юрии (1125-1157). За постоянное стремление расширить свою территорию и подчинить себе Киев он получил прозвище "Долгорукий". Первоначальным центром был Ростов, но уже при Юрии главное значение принимает Суздаль, а затем и Владимир. Юрий Долгорукий не рассматривал Владимиро-Суздальское княжество как свое основное владение. Его целью оставался Киев. Он несколько раз захватывал город, был изгнан, опять захватывал и в конце концов стал киевским князем. При Юрии на территории княжества был основан ряд новых городов: Юрьев, Переяславль-Залесский, Звенигород. Впервые упомянута в летописи в 1147 году Москва. Старший сын Юрия, Андрей Боголюбский (1157-1174), получив от отца в управление Вышгород (близ Киева), покинул его и вместе со своим окружением ушел в Ростов. После смерти отца Андрей не стал занимать Киевский престол, а занялся укреплением своего княжества. Столица была перенесена из Ростова во Владимир, неподалеку от которого была основана загородная резиденция - Боголюбово (отсюда и прозвище князя - "Боголюбский"). Андрей Юрьевич проводил энергичную политику укрепления княжеской власти и притеснения бояр. Его крутые и часто самовластные действия вызвали недовольство крупных бояр и в результате привели к гибели князя. Политику Андрея Боголюбского продолжил его сводный брат Всеволод Большое гнездо (1176-1212). Он жестоко расправился с боярами, убившими брата. Власть в княжестве окончательно установилась в форме монархии. При Всеволоде Владимиро-Суздальская земля достигает максимального расширения за счет того, что рязанский и Муромский князья объявляют себя зависимыми от Всеволода. После смерти Всеволода Владимиро-Суздальская земля распалась на семь княжеств, а затем вновь объединена под главенством владимирского князя.

Галицко-Волынское княжество. Активную роль в жизни княжества играло сильное местное боярство, находившееся в постоянной борьбе с княжеской властью. Большое влияние оказывала также политика соседних государств - Польши и Венгрии, куда за помощью обращались как князья, так и представители боярских группировок. До середины XII века Галицкая земля была разделена на мелкие княжества. В 1141 году перемышльский князь Владимир Володаревич объединил

их, перенеся столицу в Галич. В первые годы отделения от Киева Галицкое и Волынское княжества существовали как два самостоятельных. Подъем Галицкого княжества начался при Ярославе Осмомысле Галицком (1153-1187).Объединение Галицкого и Волынского княжеств произошло в 1199 при волынском князе Романе Мстиславиче (1170-1205). В 1203 он захватил Киев и принял титул Великого князя. Старшему сыну Романа Мстиславича, Даниилу (1221-1264), было всего четыре года, когда умер его отец. Даниилу пришлось выдержать длительную борьбу за престол как с венгерскими, польскими, так и с русскими князьями. Только в 1238 Даниил Романович утвердил свою власть над Галицко-Волынским княжеством. В 1240, заняв Киев, Даниил сумел объединить юго-западную Русь и Киевскую землю. Однако в том же году Галицко-Волынское княжество было разорено монголо-татарами, а спустя 100 лет эти земли оказались в составе Литвы и Польши.

Новгородская боярская республика . Территория новгородской земли делилась на пятины, которые в свою очередь делились на сотни и погосты. Возвышению Новгорода способствовало исключительно выгодное географическое положение: город находился на пересечении торговых путей. В 1136 произошло отделение Новгорода от Киева. В Новгородской земле рано сложилось боярское земледелие. Все плодородные земли были фактически перераспределены между боярами, что не привело к созданию крупной княжеской вотчины. Восставшие горожане изгнали князя Всеволода Мстиславича за "небрежение" городских интересов. В Новгороде установился республиканский строй. Высшим органом власти в Новгороде стало собрание свободных горожан - владельцев дворов и усадеб в городе - вече. Вече обсуждало вопросы внутренней и внешней политики, приглашало князя, заключало с ним договор. На вече избирался посадник, тысяцкий, архиепископ. Посадник вершил управление и суд, контролировал деятельность князя. Тысяцкий возглавлял народное ополчение и вершил суд по торговым делам. Фактическая власть в республике находилась в руках боярства и верхушки купечества. За всю ее историю должности посадников, тысяцких и

кончанских старост занимали только представители элитной знати, называвшейся "300 золотых поясов". "Меньшие" или "черные" люди Новгорода подвергались произвольным поборам со стороны "лучших" людей, т.е. боярства и верхушки привилегированного купечества. Ответом на это были частые восстания простых новгородцев. Новгород вел постоянную борьбу за свою независимость против соседских княжеств, в первую очередь против Владимиро-Суздальского, стремившихся подчинить себе богатый и вольный город. Новгород был форпостом обороны русских земель от крестоносной агрессии немецких и шведских феодалов.

Феодальная раздробленность просуществовала на Руси до конца XV в., когда большая часть территории Киевской Руси объединилась в составе Русского централизованного государства со столицей в Москве. Наступившая феодальная раздробленность давала возможность более прочно утвердиться на Руси системе феодальных отношений. Каждое отдельное княжество развивалось быстрее и успешнее, нежели когда оно находилось в союзе с другими землями. Дальнейшее экономическое развитие, рост городов, расцвет культуры характерны для этой эпохи. Однако распад единой державы имел и отрицательные последствия, главным из которых было усиление уязвимости перед внешней опасностью. Несмотря на процесс дробления, жители русских земель сохраняли сознание своего религиозного и этнического единства, что стало впоследствии основой процесса централизации. Во главе этого процесса оказалась северо-восточная Русь, которая имела следующие особенности: экстенсивное земледелие, господство крестьянской общины и коллективных ценностей и деспотическую власть. Именно этот регион стал метом рождения Российской цивилизации.

В период феодальной раздробленности быстро совершенствуется ремесло, строительство, идёт ускоренный рост городов развивается торговля. Раздробленность способствовала более богатой и разнообразной жизни русских княжеств.

Развитие ремесла сопровождалось бурным ростом городов, развитием местных рынков. Если в Киевской Руси было около 20 городов, то в удельной - более 300. Древнерусские города представляли собой чрезвычайно сложные социально-экономические и политико-административные организмы, основу хозяйственной жизни которых составляли ремесло и торговля, а также сельскохозяйственное производство.

Удельные князья, став хозяевами земель, выступали в качестве организаторов строительства новых городов, укрепления их крепостями. Децентрализация позволила лучше приспособить политическое устройство земель к местным условиям. В одних землях великокняжеская власть установилась в монархической форме (Владимиро-Суздальское, Галицко - Волынское княжества), другие стали боярскими феодальными республиками (Новгород, Псков). Самым ярким свидетельством поступательного развития Руси в это время служит расцвет ее культуры. Таким образом, политическая раздробленность - закономерный этап развития Древней Руси.

Важную роль в развитии древнерусского общественного строя играло общерусское законодательство. В отличие от некоторых феодально-раздробленных государств Западной Европы (например, Германии), где в каждом княжестве действовали свои законы, в Древней Руси XI--XIII вв. был единый юридический кодекс судебно - правовых норм, имевший одинаковую силу во всех землях. Киевское государство прекратило своё существование. Но по-другому сложилась судьба его правовой системы, его законодательства. Оно продолжало действовать и в тех государствах, на которое распалась Древняя Русь. В них создавались свои законы. Однако они не могли заменить собой всю сложную систему законодательства Киевской Руси.

В конце XII-- начале XIII в. на Руси определилось три основных политических центра, каждый из которых оказывал решающее влияние на политическую жизнь окрестных земель и княжеств: для Северо-Восточной и Западной (а также в немалой степени для Северо-Западной и Южной) Руси -- Владимиро-Суздальское княжество; для Южной и Юго-Западной Руси --

Галицко-Волынское княжество; для Северо-Западной Руси -- Новгородская феодальная республика

Владимиро-Суздальское княжество стало независимым во время правления сына Владимира Мономаха - Юрия Долгорукого (1132-1157гг). Древнейшие города княжества Ростов, Суздаль, Муром). С середины XII в. столицей княжества стал Владимир-на-Клязьме.

Владимиро-Суздальское княжество стало независимым во время правления сына Владимира Мономаха - Юрия Долгорукого (1132-1157гг). Географическое расположение (удаленность от степных районов и контроль над волжским торговым путем) способствовали притоку беженцев с южных княжеств и быстрому экономическому развитию. На фоне этих особенностей формировалась сильная княжеская власть. Земля рассматривалась как собственность князя, а ее население, включая бояр - в качестве ее слуг, что вело к становлению княжеско-подданических отношений.

Преемник Юрия Долгорукого Андрей Боголюбский (1157-1174 гг..) энергично укреплял собственную власть и государственность. Он перенес столицу во Владимир, способствовал развитию культуры и постоянно стремился распространить свою власть на другие земли, одержав в 1169 г. победу над Киевом.

Жестокость и самовластие князя порождали заговоры вокруг него. Междоусобная борьба за княжеский стол завершилась победой его сводного брата Всеволода Большое Гнездо, прозванный так за многочисленность семейства. Всеволод подавил боярскую оппозицию, укрепил княжескую власть. Время его правления - расцвет Владимиро-Суздальской земли.

В начале ХIII в. Владимирская Русь распалась на уделы: Владимирский, Ярославский, Ростовский, Угличский, Переяславский, Юрьевский и Муромский. Княжества Северо-Восточной Руси в ХIV-ХV вв. стали основой формирования Московского государства. Процесс экономического подъёма был прерван нашествием монголо-татар.

Галицко-Волынское княжество, располагавшееся на юго-западе русских земель, возникло в результате объединения сильных Галицкого и Волынского княжеств. Территория от Карпат до Полесья.

Новгородская земля занимала огромную территорию от Ледовитого океана до верховья Волги, от Прибалтики до Урала. Она избежала участи разорения от набегов кочевников. Громадный земельный фонд находился в руках местного боярства, выросшего из родоплеменной знати. Значительное развитие получили охота, рыболовство, солеварение, производство железа. Город находился на перекрестке торговых путей, связывающих Западную Европу с Русью, а через нее - с Востоком и Византией.

феодальная раздробленность русский княжество

Ответ

Обратимся к статье 92 Русской Правды пространной редакции, в которой говорится: « Аже будуть робьи дети оу мужа, то задници имъ не имати, но свобода имъ смертию (а )», что означает – робьи дети выходили на свободу с матерью-рабыней после смерти их отца – рабовладельца. В других списках – смертию. Сыновья от рабыни носили прозвище рабичичей. В это же статье говорится, что таким детям «задници имъ не имати», то есть они не получают наследство. Таким образом, у младшего сына существует право оспорить данное завещание.

Задача 2

2. Василий дал соседу ссуду на год по записи с обязательством уплаты процентов. По прошествии срока сосед не вернул ни денег, ни причитающихся процентов. Василий подал иск о взыскании с соседа денег, данных в ссуду, и причитающихся процентов. Решите спор по Псковской Судной грамоте.

Ответ

Согласно ст. 73 Псковской судной грамоты « Если кому-нибудь предстоит взыскание долга по записи, причем записью будут обусловлены определенные проценты, то при наступлении срока уплаты он должен заявить суду о процентах и тогда имеет право на начисление их и по истечении срока. Если же истец не сделает в срок такого заявления суду, то он лишается процентов (за время, протекшее от срока платежа до момента действительной уплаты).»

Таким образом, Василий вправе требовать взыскания денег с процентами с соседа.

1. Важнейшие княжества Руси в период феодальной раздробленности. Государственный строй Владимирского и Новгородского государств

Ответ

В XIII в. Киевское княжество, серьезно пострадавшее от монгольского нашествия, утрачивает свое значение славянского государственного центра. Но уже в XII в. от него отделяется целый ряд княжеств. Образовался конгломерат феодальных государств: Ростово-Суздальское, Смоленское, Рязанское, Муромское, Галицко-Волынское, Переяславское, Черниговское, Полоцко-Минское, Турово-Пинское, Тмутараканское, Киевское, Новгородская земля. Внутри этих княжеств складывались более мелкие феодальные образования, процесс дробления углублялся.

У раздробленности, как у любого исторического явления, есть и положительные и отрицательные стороны. Сравним Киевскую Русь с древнерусскими княжествами в XII- XIII вв. Киевская Русь - это развитое Поднепровье и Новгород, окруженный слабонаселенными окраинами. В XII-XIII вв. пропасть между центрами и окраинами исчезает. Окраины превращаются в самостоятельные княжества, которые по уровню хозяйственного, социально-политического и культурного развития превосходят Киевскую Русь. Однако период раздробленности имеет и ряд отрицательных явлений:

1) происходил процесс дробления земель;

2) велись бесконечные междоусобные войны;

3) ослаблялся военный потенциал страны в целом. Несмотря на попытки созыва княжеских съездов, которые поддерживали определенный порядок в раздробленной Руси и смягчали междоусобицы, происходило ослабление военной мощи страны.

В XII-XIII вв. большое развитие получила система иммунитетов, освобождавших боярские вотчины от княжеского управления и суда. Установилась сложная система вассальных отношений и соответствующая ей система поземельной феодальной собственности. Бояре получили право свободного «отъезда», то есть право менять сюзеренов.

Ростово (Владимиро)-Суздальское княжество, расположенное на северо-востоке Руси, позже стали центром объединения русских земель. В период феодальной раздробленности (после 30-х гг. ХП в.) выступало в качестве конкурента Киева. Первые князья (Юрий Долгорукий, Андрей Боголюбский, Всеволод Большое гнездо) сумели сформировать крупный домен, из которого обеспечивали землей служилых бояр и дворян, создав для себя прочную социальную опору в их лице.

Значительная часть земель княжества была освоена в процессе колонизации, новые земли становились собственностью князя. Он не испытывал сильной экономической конкуренции со стороны боярских семейств (в княжестве отсутствовала старая боярская аристократия и крупные земельные вотчины). Основной формой феодального землевладения становилось поместное землевладение.

Социальной опорой князя были вновь образованные города (Владимир, Переяславль, Ярославль, Москва, Дмитров и др.).

Власть в княжестве принадлежала князю, имевшему титул великого. Существовавшие органы власти и управления были аналогичны системам органов раннефеодальных монархий: княжеский совет, вече, феодальные съезды, наместники и волостели. Действовала дворцово-вотчинная система управления.

Эти государственные образования сложились на северо-западе Руси. Для них были характерны некоторые особенности общественного строя и феодальных отношений: значительный социальный и экономический вес новгородского (псковского) боярства, имеющего давние традиции и его активное участие в торговой и промысловой деятельности.

Новгородское (псковское) боярство организовывало торгово-промышленные предприятия, торговлю с западными соседями (городами ганзейского торгового союза) и с русскими княжествами.

По аналогии с некоторыми регионами средневековой Западной Европы (Генуя, Венеция) в Новгороде и Пскове сложился своеобразный республиканский (феодальный) строй. Развитие ремесла и торговли, более интенсивное, чем в других русских землях (что объяснялось выходом к морям), потребовало создания более демократического государственного строя. Основой для такой политической системы стал довольно широкий средний класс новгородско-псковского общества: житьи люди занимались торговлей и ростовщичеством, своеземцы (своего рода хуторяне или фермеры) сдавали в аренду или обрабатывали землю, купечество объединялось в несколько сотен (общин) и торговало с русскими княжествами и с «заграницей» («гости»). Городское население делилось на патрициат («старейших») и «черных людей».

Новгородское (псковское) крестьянство состояло, как и в других русских землях из смердов-общинников и зависимых крестьян (половников), работающих «из полу» за часть продукта на господской земле; закладников, «заложившихся», поступивших в кабалу, и холопов.

Государственное управление Новгородом и Псковом осуществлялось через систему вечевых органов: в столицах существовало общегородское вече, отдельные части города (стороны, концы, улицы) созывали свои вечевые собрания. Формально вече было высшим органом власти (каждое на своем уровне), решавшим важнейшие вопросы из экономической, политической, военной, судебной, административной сфер. Вече избирало князя.

На вечевых собраниях участвовали все свободные люди города. К собраниям подготавливалась повестка дня, кандидатуры избираемых на вече должностных лиц. Решения на собраниях должны были приниматься единогласно. Имелись канцелярия и архив вечевого собрания, делопроизводство осуществлялось вечевыми дьяками. Организационным и подготовительным органом (подготовка законопроектов, вечевых решений, контрольная деятельность, созыв веча) являлся боярский совет («Оспода»), включавший наиболее влиятельных лиц (представителей городской администрации, знатных бояр) и работавший под председательством архиепископа.

Высшими должностными лицами «Господина Великого Новгорода» были: посадник, тысяцкий, архиепископ, князь.

Посадник - исполнительный орган веча, избранный им на срок один — два года. Он руководил деятельностью всех должностных лиц, вместе с князем ведал вопросами управления и суда, командовал войском, руководил вечевым собранием и боярским советом, представительствовал во внешних сношениях. Тысяцкий занимался вопросами торговли и торгового суда, возглавлял народное ополчение.

Архиепископ был хранителем государственной казны, контролером торговых мер и весов. (Основная его роль - духовное главенство в церковной иерархии).

Князь приглашался гражданами на княжение, выполнял функции главнокомандующего и организатора защиты города. Военную; и судебную деятельность разделял с посадником. Князю по договорам с городом (известно около 80 договоров XIII-XV вв.) запрещалось приобретать землю в Новгороде, раздавать землю новгородских волостей своим приближенным, запрещалось управлять новгородскими волостями, вершить суд за пределами города, издавать законы, объявлять войну и заключать мир. Ему запрещалось заключать договоры с иноземцами без посредничества новгородцев, судить холопов, принимать закладников из купцов и смердов, охотиться и рыбачить за пределами отведенных ему угодий. В случае нарушения договора князь мог быть изгнан.

Территория Новгородской земли делилась на волости и пятины, управляющиеся на началах местной автономии. Каждая пятина была приписана к одному из пяти концов Новгорода. Центром самоуправления пятины был пригород.

Когда-то таким пригородом был Псков, в ходе упорной борьбы выросший в самостоятельный политический центр, вокруг которого сложилось Псковское государство. Политическая и государственная организации Пскова повторяли новгородскую: вечевая система, выборный князь, но вместо тысяцкого - два степенных посадника. Существовало шесть концов, двенадцать пригородов. Административное деление производилось на округа (губы), полости, села.

Источниками права в этом регионе были: Русская Правда, вечевое законодательство, договоры города с князьями, судебная практика, иностранное законодательство. В результате кодификации XV в. появились Новгородская и Псковская судные грамоты.

От Новгородской судной грамоты сохранился фрагмент, дающий представление о судоустройстве и судопроизводстве. Судебными правами обладали все органы власти и управления (вече, посадник, тысяцкий, князь, боярский совет, архиепископ, сотский, староста). Судебными полномочиями наделялись купеческие и цеховые корпорации (братчины). Судебными чинами были: дьяки, приставы, «позовники», писцы, межники, подверники и др.

Псковская судная грамота (ПСГ) 1467 г. состояла из 120 статей. По сравнению с Русской Правдой в ней более обстоятельно регламентируются гражданско-правовые отношения и институты, обязательственное право, судебное право, рассматриваются некоторые виды политических и государственных преступлений.

Владимиро-Суздальское княжество — типичный образец русского княжества периода феодальной раздробленности. Занимавшая большую территорию — от Северной Двины до Оки и от истоков Волги до ее слияния с Окой, Владимиро-Суздальская Русь со временем стала центром, вокруг которого объединились русские земли, сложилось Русское централизованное государство. На ее территории была основана Москва. Росту влияния этого крупного княжества в немалой степени способствовало то, что именно туда перешел из Киева великокняжеский титул. Все владимиро-суздальские князья, потомки Владимира Мономаха, — от Юрия Долгорукого (1125-1157 гг.) и до Даниила Московского (1276-1303 гг.) — носили этот титул.

Туда же была перенесена и митрополичья кафедра. После разорения Батыем Киева в 1240 г. на смену греку Иосифу константинопольский патриарх поставил в качестве главы русской Православной церкви митрополита Кирилла, русского по происхождению, который во время разъездов по епархиям явно отдавал предпочтение Северо-восточной Руси. Следующий митрополит Максим в 1299 г., «не терпя насилья татарского», окончательно покинул Киев и «седе в Володимире со всем клиром своим». Он же первым из митрополитов стал называться митрополитом «всея Руси».

Ростов Великий и Суздаль, два древнейших русских города, издревле давались великими киевскими князьями в уделы своим сыновьям. Владимир основал в 1108 г. Владимир Мономах и дал его в удел сыну своему Андрею. Город вошел в состав Ростово-Суздальского княжества, где княжеский престол занимал старший брат Андрея — Юрий Долгорукий, после смерти которого его сын Андрей Боголюбский (1157-1174 гг.) перенес столицу княжества из Ростова во Владимир. С тех пор и берет свое начало Владимиро-Суздальское княжество.

Владимиро-Суздальское княжество недолго сохраняло единство и целостность. Вскоре после своего возвышения при великом князе Всеволоде Большое Гнездо (1176-1212 гг.) оно распалось на мелкие княжества. В 70-х гг. XIII в. стало самостоятельным и Московское княжество.

Общественный строй. Структура класса феодалов во Владимиро-Суздальском княжестве мало чем отличалась от киевской. Однако здесь возникает новая категория мелких феодалов — так называемые дети боярские. В XII в. появляется и новый термин — «дворяне». К господствующему классу относилось также духовенство, которое во всех русских землях периода феодальной раздробленности, и во Владимиро-Суздальском княжестве в том числе, сохранило свою организацию, строившуюся по церковным уставам первых русских христианских князей — Владимира Святого и Ярослава Мудрого. Покорив Русь, татаро-монголы оставили неизменной организацию православной церкви. Привилегии церкви они подтвердили ханскими ярлыками. Древнейший из них, выданный ханом Менгу-Темиром (1266-1267 гг.), гарантировал неприкосновенность веры, богослужения и церковных канонов, сохранил подсудность духовенства и других церковных лиц церковным судам (за исключением дел о разбое, убийствах, освобождении от податей, повинностей и пошлин). Митрополит и епископы Владимирской земли имели своих вассалов — бояр, детей боярских и дворян, которые несли у них военную службу.

Основную массу населения Владимиро-Суздальского княжества составляли сельские жители, называвшиеся здесь сиротами, христианами, а впоследствии — крестьянами. Они платили феодалам оброк и постепенно лишались права свободного перехода от одного хозяина к другому.

Политическая система. Владимиро-Суздальское княжество представляло собой раннефеодальную монархию с сильной великокняжеской властью. Уже первый ростово-суздальский князь — Юрий Долгорукий — был сильным правителем, сумевшим покорить Киев в 1154 г. В 1169 г. Андрей Боголюбский вновь покорил «матерь городов русских», но столицу свою туда не перенес -вернулся во Владимир, тем самым вновь утвердив его столичный статус. Он же сумел подчинить своей власти ростовских бояр, за что и был прозван «самовластием» Владимиро-Суздальской земли. Даже в пору татаро-монгольского ига владимирский стол продолжал считаться первейшим великокняжеским престолом на Руси. Татаро-монголы предпочли оставить нетронутыми внутреннее государственное устройство Владимиро-Суздальского княжества и родовой порядок преемства великокняжеской власти.

Великий князь владимирский опирался на дружину, из числа которой, как и во времена Киевской Руси, формировался Совет при князе. Кроме дружинников, в совет входили представители высшего духовенства, а после перенесения митрополичьей кафедры во Владимир — и сам митрополит.

Великокняжеским двором управлял дворский (дворецкий) — второе по значению лицо в государственном аппарате. Ипатьевская летопись (1175 г.) в числе княжеских помощников упоминает также тиунов, мечников, детских, что свидетельствует о том, что Владимиро-Суздальское княжество унаследовало от Киевской Руси дворцово-вотчинную систему управления.

Власть на местах принадлежала наместникам (в городах) и волостелям (в сельских районах). Они же вершили суд в подведомственных им землях, проявляя при этом не столько заботу об отправлении правосудия, сколько стремление к личному обогащению за счет местного населения и пополнению великокняжеской казны, ибо, как говорит та же Ипатьевская летопись, «много тяготу людем сим створиша продажами и вирами».

2. Юридическое оформление крепостного права в России (конец 15-первая половина 18вв.)

Во все времена богатства страны создавались трудом народа, жизнь которого не была легкой. В XVI в. основное бремя несло крестьянство. Слово «крестьянство» происходит от видоизмененного «хрестьяне», антипода иноверчеству.

С оживлением хозяйственной деятельности возникли новые категории крестьян, их правовой статус приобрел новые черты. В XVI в. все сословия находились в определенной зависимости от государства, на крестьян распространялся суд и подати государства, которые выплачивали и население вотчин, и «свободные» крестьяне. Государственные земли назывались «черными», а крестьяне на них – «черносошными» (или черными). Положение черносошных было несколько легче, они не облагались повинностями в пользу феодалов.

Повинности русских крестьян были очень тяжелыми, они обеспечивали не только внутренние потребности государственности, но и выплаты даней в Орду. И все это — при отсутствии источников дохода от торгово-промышленной сферы. По некоторым данным, в XVI в. налоговое бремя русских крестьян было в несколько раз выше, чем в Англии. Экономические проблемы стимулировали крестьян на поиск патроната у феодалов. Серебреники и половники попадали в экономическую зависимость за взятые в долг деньги. Развивалась крестьянская миграция, появились категории новоприходцев и новоподрядчиков — пришлых крестьян, имевших налоговые льготы. В противовес им имелась категория старожильцев, осевших на одном месте и полностью плативших тягло.

Переходы крестьян становятся центральной проблемой экономики, встает вопрос о развитии крепостничества.

Вопрос о крепостном праве достаточно сложен и многоаспектен. В XV-XVI вв. в Западной Европе (Франция, Голландия, Англия) развиваются буржуазные отношения, в то время как в Восточной (Польша, Литва, Германия, Русь), где еще не исчерпаны возможности феодализма, распространяется крепостничество. В дореволюционной литературе указывалось, что значительную роль в этом процессе сыграли великие географические открытия XV-XVI вв. В результате на запад Европы хлынул поток драгоценностей, и началась «революция цен» — взвинчивание стоимости в первую очередь продуктов питания. Более дешевый хлеб с востока Европы, попадая на западный рынок, из-за таможенных пошлин поднимался в цене, его стоимость в Польше, России увеличивалась, стимулируя принудительное снижение себестоимости введением крепостнического труда. Но решающими в развитии крепостного права в России были внутренние условия.

Крестьянские переходы и их ограничения, вероятно, возникли на Руси в период раздробленности и ордынского владычества. Вызваны они были потребностями политико-экономическими, необходимостью государства иметь устойчивый контингент налогоплательщиков. Запреты и разрешения на выход включались поначалу в княжеские договоры, в XV в. сформировался один срок «выхода» в осеннее время. Судебник 1497 г. унифицировал порядок перехода, установив Юрьев день (26 ноября).

Здесь важно отметить несколько моментов. Введение Юрьева дня не является началом крепостного права. Юрьев день — форма хозяйственных отношений государства и населения в условиях повышенных потребностей страны в налоговых поступлениях от крестьянства. Лишь после уборки урожая осенью, когда наступало время холодов, крестьянин мог переходить на новое место. Разрешение делать это в любое время года вызвало бы экономический и финансовый хаос. Юрьев день распространялся и на частновладельческих, и на государственных крестьян, поскольку государственные подати платили все, а частновладельческие крестьяне обеспечивали своим трудом благосостояние помещика на службе государству, то есть также выполняли функции государственного обеспечения. Крестьяне выступали не против Юрьева дня, а за него. Он был традиционным правом крестьян в экономических условиях России, отвечал их интересам, обеспечивал специфическое право свободы передвижения. Дальнейшие запреты на выход были следствием крайне неблагоприятной экономической ситуации.

Судебник 1497 г. (ст. 57) устанавливает довольно простую форму крестьянских переходов. Крестьяне имели право переходить из волости в волость, из села в село за неделю до и неделю после Юрьева дня. При выходе устанавливалась плата с каждого двора (пожилое) на обработанных землях в размере 1 руб., а на менее плодородных лесистых землях — полтины. Законодатель достаточно разумно подходил к вопросу о финансовых возможностях крестьянина. Полная стоимость пожилого выплачивалась лишь после четырехлетнего проживания на одном месте, когда крестьянин экономически укреплялся и становился старожильцем с полной выплатой налогов. Прожившие меньше четырех лет выплачивали по четверти рубля за каждый год проживания.

За полвека до следующего Судебника 1550 г. положение крестьян почти не изменилось, однако формирующееся сословие дворян оказало на ситуацию большое влияние. Получая земли с крестьянами как обеспечение своей государственной службы, дворяне-помещики были заинтересованы в привлечении крестьян для обработки «своей» земли (часто им выдавали за службу земли негодные), а следовательно, в развитии барщины и ограничении выхода. Помещик получал специальную («послушную») грамоту, где государственные органы перечисляли права сторон и их обязанности по обработке земли. Помещик рассматривался государством как должностное лицо, обязанное руководить крестьянами, поддерживать хозяйство, судить за некоторые преступления и осуществлять административную власть. Само же крестьянство обеспечивало ему финансовые потребности службы государю.

Вопреки имеющимся в литературе заявлениям, помещик не только не мог убить крестьянина, он не имел права допускать в отношении его какие-либо нарушения закона. В Судебнике 1497 г. (ст. 63) указано, что крестьяне могут обращаться в суд на помещика с жалобами о земельных делах.

Вероятно, в практике первой половины XVI в. имели место судебные разбирательства конфликтов помещиков и крестьян, которые и определили содержание соответствующих разделов Судебника 1550 г. В ст. 88 повторена формула Судебника 1497 г. о выходе крестьян с уточнением, что пожилое увеличивается на 2 алтына (алтын — 3 коп.). Это объясняется денежной инфляцией. Судебник 1550 г. устанавливает плату за «повоз» (повозная повинность) в 2 алтына со двора, а «опричь того пошлин на нем нет». Конкретизируются подати с хлеба, которые выплачивались в царскую казну (с хлеба «стоячего и молоченого»). Существенной гарантией защиты интересов крестьянства является указание на то, что «пожилое имати с ворот». Поскольку помещики стремились взять побольше пожилого с каждого поколения неразделенных больших крестьянских семей, хотя и совместно проживавших, указание «с ворот» ограничивало их, плательщиком признавался совместно проживавший крестьянский двор.

С середины XVI в. начинается полоса крайне неблагоприятных обстоятельств, которые привели к концу столетия к становлению крепостного права. Ливонская война принуждала государство увеличивать налоги крестьян. Помимо обычных налогов, практиковались чрезвычайные и дополнительные. Опричнина нанесла крестьянам огромный материальный вред, «походы» и эксцессы опричников разоряли население. Начался экономический упадок крестьянских хозяйств, дополненный стихийными бедствиями, неурожаями и массовыми эпидемиями, поразившими страну. В конце 60-х годов трехлетний голод опустошил страну, цены поднялись во много раз, дело доходило до людоедства. Одновременно разразилась эпидемия чумы, охватившая 28 городов России. Города пустели, крестьянское хозяйство деградировало. В 70-80-е годы XVI в. стихийные бедствия и эпидемии продолжались. Так, к середине 80-х годов XVI в. в Московском уезде осталось всего 14% обрабатываемой пашни, а налоги все росли и росли. В стране наступило «великое разорение». Население снималось с насиженных мест и бежало на окраины, скрывалось от властей.

В этих условиях у московского правительства был только один выход. В 1580 г. началась перепись земель, и в 1581 г. на землях, охваченных переписью, были объявлены «заповедные лета» - запрет на выход крестьян. Крестьянство оказалось закрепощенным, хотя первоначально эта мера рассматривалась как временная. Однако положение оставалось трудным, бегство населения продолжалось. В 1597 г. был введен пятилетний срок сыска беглых («урочные лета»). У помещиков и вотчинников появилась возможность обогащения за счет приема и сокрытия беглых, уклонения от налогов.

В XVII в. намечается унификация в делении крестьян в основном на черносошных и частновладельческих, происходит их окончательное закрепощение. Из податной сословной группы землевладельцев они постепенно становятся неравноправным сословием. Смутное время начала XVII в. разрушило выполнение законодательства о крестьянах, но после 1613 г. законопорядок постепенно восстанавливался.

Первая половина XVII в. характеризуется многочисленными указами о сроках сыска незаконно ушедших крестьян (девять лет, пятнадцать, десять и т.д.). Крестьянам было выгоднее проживать в относительно устойчивых крупных хозяйствах, поскольку земли более мелких дворян и детей боярских были сильно разорены. В этой связи увеличение сроков сыска оказалось выгодно дворянам, уменьшение – аристократии. Дворяне и мелкие феодалы стояли за полную отмену давности сыска.

Соборное Уложение 1649 г. закрепило бессрочный сыск крестьян, чем была поставлена последняя точка в их закрепощении. По традиции «хозяева» крестьян считались государственными «агентами» по отношению к ним и обязаны были поддерживать должный порядок на крестьянских землях. Но в реальной законодательной практике государство запутывалось в отношениях к крестьянской собственности и личности. В XVII в. не раз выходили указы о наказаниях лиц, принимавших беглых, для них устанавливались крупные штрафы и наказания кнутом. Однако эти штрафы виновные могли заплатить не из своего, а из крестьянского кармана, и право распоряжения и отчуждения крестьянских земель постепенно переходило к их владельцам. В случае гибели беглого крестьянина предписывалось взамен умершего отдавать его владельцу других, и страдали опять-таки крестьяне. Соборное Уложение 1649 г. законодательно закрепило такой порядок, а заодно предписывало «править долги» дворян на их крестьянах.

Если черные крестьяне оказались прикрепленными только к земле, то частновладельческие — и к земле, и к личности владельца. Право крестьянской собственности на землю в Уложении было весьма запутанным. Уложение охраняло личность крестьянина, посягательства на его жизнь и честь были уголовно наказуемы. Но для высших сословий наказания устанавливались все-таки менее строгие, а потребность в служилых людях вынуждала государственные органы смотреть «сквозь пальцы» на эксцессы со смертельным исходом.

Уложение 1649 г. запрещало любые противоправные действия не только в отношении крестьян, но и всего населения страны. Закон защищал любую личность, хотя и с учетом сословного статуса. Права крестьян оговаривались законом, Уложение провозглашало принцип равного суда для всех, а государственный аппарат, по мере сил, следил за исполнением законов.

Первый указ о крестьянах, текст которого уцелел полностью, это указ 24 ноября 1597 г. о пятилетнем сроке сыска беглых крестьян. Относительно его значения и того места, которое он занимал в общем ходе закрепощения, в исторической литературе ведутся споры.

Указ 24 ноября 1597 г. посвящен важному, но все-таки частному вопросу процедурного характера - организации государственного сыска беглых крестьян, Попытки толковать его шире, как закон, отменивший крестьянский выход, находятся в противоречии со вступительной частью Соборного уложения 9 марта 1607 г., где говорится о том, что «царь Федор… выход крестьянам заказал и у кого сколько крестьян где было книги учинил», тогда как в указе 1597 г. ничего не сказано о запрещении выхода и самый термин писцовые книги отсутствует.

К началу XVII столетия прошло 20 лет со времени первых «заповедей» о крестьянском выходе Ивана Грозного и 8 лет с момента издания указа царя Федора, обобщившего практику заповедных лет в масштабе всей страны. К этому времени запрещение крестьянского выхода стало общим правилом, крепостнический порядок, установленный указами 1592/93 г. и 1597 г., судя по материалам приказного делопроизводства, действовал безотказно. Крестьяне были закреплены за своими господами писцовыми книгами и другими правительственными документами и не могли на законном основании покидать своих хозяев. Владельческие права на крестьян определялись их записью в писцовые, отдельные и другие правительственные книги. В случае отсутствия официальных документов применялся закон о пятилетнем сроке подачи исковых челобитных. Все крепостнические отношения должны были быть документированы при участии правительственных органов.

В материалах приказного делопроизводства конца XVI - начала XVII в., жалованных грамотах и других актах этого времени не удается обнаружить ни ссылок на заповедные годы, ни каких-либо намеков на восстановление Юрьева дня в будущем. Борис Годунов и не помышлял о том, чтобы отменить указ 1592/93 г., изданный при его активном участии. Напротив, в жалованных грамотах, выданных от его имени в это время, мы встречаемся с требованиями решительно пресекать все попытки крестьян переменить своих владельцев, неизменно квалифицируемые властями как бегство.

Колебания правительства в процессе закрепощения, проявившиеся уже в конце XVI в. в виде введения урочных лет, достигли своего апогея в 1601 – 1602 гг., когда в обстановке страшного голода и народного движения Борис Годунов пошел на частичное разрешение крестьянского выхода. Указы 1601 – 1602 гг. представляли уступку волнующемуся крестьянству, а не ограждали дворянские интересы. Восстановление, хотя и в ограниченных размерах, крестьянского выхода, означало нарушение указа 1592/93 г. о его повсеместном запрещении и о писцовых книгах 80-х - начала 90-х годов XVI в. как юридическом основании крестьянской крепости. Для крестьян, которые по указам 1601 – 1602 гг. вновь получили право выхода, эти книги закрепощающее значение потеряли, а для крестьян, не получивших этого права, они продолжали оставаться основным документом, прикреплявшим их к земле. Такое положение при наличии ожесточенной борьбы внутри господствующего класса за рабочие руки должно было вскоре привести к невероятной запутанности крепостнических отношений, к многочисленным тяжбам и обходам закона. Произошла массовая утечка крестьян от рядовых служилых людей к крупным землевладельцам, светским и духовным, которые, используя выгодные для себя стороны этих законов о невыходе своих крестьян, сумели разными способами переманить к себе помещичьих крестьян и укрепить свое экономическое положение за счет служилой массы.

Применение указов 1601-1602 гг. па практике породило «смуту», раздоры и кровопролитие и в среде служилых людей. Наиболее богатые и предприимчивые помещики увеличивали население своих поместий, вывозя и переманивая крестьян от служилой мелкоты. Возникали острые конфликты, сопровождавшиеся убийствами и затяжными тяжбами. Указами 1601 – 1602 гг. одни слои господствующего класса были противопоставлены другим прежде всего по социальному, а отчасти и территориальному признаку, что дало современникам возможность увидеть в действиях Годунова попытку следовать примеру Ивана Грозного, учредившего опричнину. Желая предотвратить урон, причиняемый хозяйству выходом и вывозом крестьян, помещики не отпускали их от себя. В свою очередь крестьяне усиливали отпор помещичьему произволу. Они по-своему толковали правительственное законодательство, переставали платить государственные налоги и осуществляли стихийные, незаконные выходы. Реализация указов 1601 – 1602 гг. не только не ослабила классовые и внутриклассовые противоречия в деревне, а напротив, значительно обострила их.

Восстание И. Болотникова, представлявшее кульминацию Крестьянской войны начала XVII в., нанесло сильный удар по формировавшемуся в России крепостному строю. Но в то же время в лагере восставших продолжали раздаваться поместья сторонникам движения - свидетельство того, что, даже победив, крестьяне и холопы не были способны радикально изменить общественные отношения. Выступая против крепостного порядка, они на практике добивались лишь наиболее приемлемой для себя модификации феодальных отношений.

Уже в ходе подавления восстания И. Болотникова правительство В. Шуйского предпринимало меры для восстановления нарушенных крепостнических отношений в деревне. Основным документом, определившим политику правительства В. Шуйского как политику крепостнической реставрации, стало Соборное уложение 9 марта 1607 г. Это Уложение явилось реакцией землевладельцев на антикрепостнические лозунги и действия восставших. Осуждая нерешительность и половинчатость законов 1601 – 1602 гг., составители Соборного уложения 9 марта 1607 г. одновременно провозглашали свою верность годуновскому указу 1592/93 г. о повсеместном запрещении крестьянского выхода.

Процесс закрепощения предстает более сложным, чем это казалось ранее. Классовая борьба крестьян и холопов, а также противоречия внутри господствующего класса не позволяли правительству двигаться по пути закрепощения так быстро, как ему хотелось бы. Лишение крестьян права выхода растянулось без малого на 30 лет и сопровождалось такой «оговоркой», как введение урочных лет для сыска вывезенных и беглых крестьян. Для отмены же урочных лет потребовалось еще 40 лет. Здесь сказалось и мощное воздействие Крестьянской войны и Смуты на процесс закрепощения. Только с принятием такого общероссийского крепостнического кодекса, как Соборное уложение 1649 г. урочные лета были отменены, провозглашен бессрочный сыск, а крестьяне и члены их семей стали «вечно крепкими» своим господам по писцовым и переписным книгам.

В дореволюционной историографии имела место тенденция рассматривать правовое положение крестьян по Уложению 1649 г. преимущественно в рамках его главы XI, а ее основной смысл сводить к отмене урочных лет сыска беглых крестьян и установлению ряда других норм сыска. В равной мере не правомочно и мнение тех дореволюционных авторов (В.О. Ключевский, М.А. Дьяконов), которые, исходя из общей концепции безуказного закрепощения крестьян, не придавали в этом процессе большого значения Уложению и прежде всего его главе XI.

В советской историографии вопрос о роли Уложения 1649 г. в судьбе русского крестьянства рассматривался с привлечением данных не только главы XI. Однако центральное и наиболее важное место занимает именно глава XI. Ее название «Суд о крестьянах» показывает, что целью главы служило правовое регулирование взаимоотношений землевладельцев в вопросах владения крестьянами. Монополистическое право владения крестьянами закреплялось за всеми категориями служилых чинов.

Закон о наследственном (для феодалов) и потомственном (для крепостных) прикреплении крестьян с вытекающим отсюда правом бессрочного сыска беглых являлся наиболее крупной и радикальной нормой Уложения 1649 г. Закон был распространен на все категории крестьян и бобылей, включая черносошных. Положив в основание прикрепления крестьян и бобылей документы государственного кадастра – писцовые книги 1626 г. и переписные 1646-1649 гг., – глава XI ввела обязательные регистрации в приказах всех сделок на крестьян.

Таким образом, крестьянин выступал прежде всего как объект права. Но наряду с этим он был наделен определенными чертами субъекта права. Законодательство XVII века рассматривало крестьянина и его имущество в неразрывном единстве. Основу этого составляло признание законом экономической связи феодального владения с крестьянским хозяйством.

Уложение 1649 г., завершив юридическое оформление крепостной зависимости для всех категорий крестьян, одновременно создавало в определенной мере правовое ограждение сословно-классовой целостности крестьянства, стремясь замкнуть его в сословных рамках.

В связи с общей концепцией крепостного права как юридического выражения производственных отношений феодального общества советские историки связывали с Уложением 1649 г. новую ступень на пути окончательного закрепощения крестьян.

Крепостное право включало две формы прикрепления непосредственного производителя: прикрепление к земле, феодальному владению или наделу на черносошных землях и прикрепление к личности феодала. На протяжении XVII-XIX вв. соотношение этих форм прикрепления менялось. Сначала (включая XVII в.) преобладала первая, позже - вторая. Первенствующая роль прикрепления крестьян к земле в значительной мере была связана с высоким удельным весом поместной системы в XVII в. Крестьянин выступал в законодательстве как органическая принадлежность поместья и вотчины независимо от личности владельца. Владелец имел определенные права распоряжения крестьянами лишь тогда и в той мере, когда и в какой мере он был владельцем поместья или вотчины.

Одной из важных сторон развития крепостного права второй половины XVII в. было возросшее значение крепостного акта как юридического основания закрепощения крестьян. Для наиболее точного учета крепостного населения в результате подведения официальной основы под сыск беглых крестьян были созданы переписные книги 1646-1648 гг., которые Соборное Уложение 1649 г. узаконило как важнейшее основание прикрепления крестьян. Только на основе переписных книг в силу особенности их состава могло быть достигнуто потомственное (с родом и племенем) закрепощение крестьян.

Другой существенной стороной развития крепостного права явилось возникновение в итоге обширной законодательной деятельности своеобразного кодекса сыска беглых крестьян и холопов, который получил оформление в виде «Наказа сыщикам» 2 марта 1683 г. с последующими дополнениями к нему в указе 23 марта 1698 г. В «Наказе сыщикам» получил отражение государственно- организованный массовый и обезличенный сыск беглых крестьян как постоянная функция органов государственной власти.

Соборное Уложение не ставило вопроса о новой системе сысков. Наличие урочных лет предполагало порядок разрозненного и индивидуального сыска по челобитью владельцев беглых крестьян с учетом срока сыска с момента побега или с момента подачи челобитной о побеге в каждом отдельном случае. Ликвидация урочных лет по Уложению 1649 г. создавала условия для сыска обезличенного, массового и государственно-организованного. Вопрос о таком сыске беглых поставили в своих челобитных широкие слои дворянства, что не преминуло отразиться в законодательстве. Законодательная деятельность правительства в области беглых крестьян началась еще в 1658 г. с рассылки заповедных грамот, запрещающих прием беглых в селах и городах. За прием и держание беглых устанавливалось взыскание «владения» по Уложению 1649 г. в размере 10 рублей, а самих крестьян за побег следовало «бить кнутом нещадно». Последнее было новшеством. Уложение не назначало наказания за побег.

Согласно «Наказу сыщикам» 1683 г. был наиболее радикально проведен сыск укрывавшихся крестьян, и действие нормы ответственности распространилось на прошлое время. Наказ возложил ответственность за прием беглых на помещиков и вотчинников. Тем самым крупные вотчинники, бояре и думные чины лишались возможности укрываться за спинами своих приказчиков при предъявлении иска о беглых крестьянах.

Важной норме крепостного права посвящена ст. 28 Наказа, где юридическую силу получили лишь те крепости на крестьян и холопов, которые были уже зарегистрированы в приказах. Однако это положение, отраженное еще в Указе 1665 г., дополнялось новым установлением, по которому признавались в силе старые крепости, не записанные в приказе, если они не оспорены записанными крепостями. При отсутствии старинных крепостей принадлежность крестьян определялась по писцовым и переписным книгам.

Наказание крестьян за побег оставалось (ст. 34), но без определения его вида, что отдавалось на усмотрение самих сыщиков. Пытка в ходе следствия оставалась по закону лишь в отношении крестьян, которые при побеге совершали убийство помещиков или поджог имений, и в отношении тех, кто изменил в бегах свои имена. В Наказе 1683 г. сохранялась важная норма о непризнании иммунитетных прав несудимых грамот по делам о беглых крестьянах.

В целом Наказ сыщикам выступает как средство урегулирования взаимных претензий феодалов в вопросе их прав на беглых, выработанное в итоге законодательной практики начиная с Уложения 1649 г. и в ходе многолетней деятельности сыщиков. Независимо от гл. 11 Уложения он обрел самостоятельное значение.

В историко-правовом плане «Наказ сыщикам» 1683 г. отражает общую для ряда крупных законодательных памятников второй половины XVII в. тенденцию трансформации из локальных и частных норм и форм их законодательного выражения в общероссийский кодекс.

В сферу законодательной регламентации вошел и процесс закрепощения пленных, взятых в ходе военных действий с Польшей на Западе, и с татарами, калмыками и др. - на Востоке. Служилые люди отправляли пленных в свои вотчины и поместья. Правительство указами и грамотами санкционировало превращение иноверных пленных в крепостных людей и брало на себя сыск беглых из их числа. Первым из таких указов периода войны с Польшей был Указ от 30 июля 1654 г. Регистрация крепостных актов на пленных была возложена на Приказ холопьего суда и приказные избы городов. Об этом говорится в Указе 27 февраля 1656 г. В Приказе холопьего суда и приказных избах городов велись полонные книги. Указы 80-90-х гг. неоднократно требовали от помещиков и вотчинников записывать «полных людей» в Приказе холопьего суда (например, Указ от 20 апреля 1681 г.). Своеобразным итогом политики закрепощения пленных людей явилось провозглашенное в связи с заключением Вечного мира с Польшей в 1686 г. закрепление прав вотчинников и помещиков на крестьян и холопов из числа пленных.

В юридическом оформлении крепостной зависимости «вольных людей» играли определенную роль и поручные записи, имеющие, однако, ряд существенных особенностей.

Порука - древний институт феодального права. Поручные записи были формой закрепления и гарантией имущественных и иных сделок между отдельными представителями господствующего класса. Наибольшего размаха достигла круговая порука на черносошных землях. Общинно-корпоративная организация черносошного крестьянства благоприятствовала развитию поручительства. Помимо политического значения, связанного с прикреплением работника, порука имела определенный экономический смысл: в случае невыполнения обязательств лицом, ставшим объектом поруки, ущерб возмещали поручители. По Соборному Уложению 1649 г. порука получила широкое и разнообразное применение главным образом в гражданском и уголовном судопроизводстве. Во второй половине XVII в. ее стали применять в ходе сыска беглых крестьян. Правительство возвело поруку в законодательную норму как средство борьбы с побегами крестьян и холопов и одновременно с бродяжничеством и разбоями гулящих людей. Законодательное предписание оформления поруки на пришлых людей включено в Новоуказные статьи 1669 г. о татебных, разбойных и убийственных делах. Наличие полномочий феодалов в отношении крестьян не исключало того, что крестьянин как субъект права обладал определенными правами владения своим наделом и хозяйством. Как в Уложении 1649 г., так и во второй половине века обе эти взаимосвязанные стороны правового положения крестьянина как объекта феодального права и как субъекта права, обладающего определенным, хотя и ограниченным, комплексом гражданско-правовых полномочий, тесно взаимодействовали.

Фактически в пределах вотчин и поместий юрисдикция феодалов не регламентировалась законодательством. Однако имущество, и жизнь крестьянина ограждались законом от крайнего проявления своеволия феодалов. Так, Указом 13 июня 1682 г. о возмещении мурзам и татарским феодалам поместий и вотчин, ранее у них отписанных, предписывалось «крестьян не угнетать и не теснить».

Для юридического статуса крестьян существенную роль сыграли переписные книги. Основную особенность их составляют наиболее подробные данные по каждому двору о лицах мужского пола независимо от возраста с указанием отношения ко двору владельца. В соответствии с задачей описания переписные книги содержали сведения о беглых крестьянах. В книгах 1646 г. имеются сведения о лицах мужского пола, бежавших в течение десяти предшествующих лет (до Уложения 1649 г. действовал десятилетний срок сыска беглых). Переписные книги 1649 г. сохраняли те же особенности, но сведения о беглых крестьянах даны независимо от времени побега, поскольку сыск беглых стал бессрочным. Введение подворного обложения по этим книгам привело к распространению государственного тягла на все категории задворных и деловых людей (кабальных и добровольных холопов).

Крепостные акты на крестьян и холопов соответственно их назначению можно разделить на две группы. К первой следует отнести те, которые касались наличной массы крепостного населения. Ко второй группе - имеющие отношение к пришлым, временно свободным людям, поряжающимся в крестьяне. В первой группе наиболее важное значение имели жалованные, отказные, ввозные грамоты, указы о наделении поместьями и вотчинами, о продаже поместий в вотчины и т. п. С передачей права феодальной собственности на поместья и вотчины передавались и определенные права на крестьянское население, прикрепленное к земле, для которого давались новому владельцу послушные грамоты крестьянам. К наличному населению феодальных владений имели отношение и акты, служившие юридической формой реализации внеэкономического принуждения в отношении крестьян: раздельные записи, выводные замуж, приданые, жилые записи об отдаче в услужение и в ученики, мировые, поступные и данные закладные и купчие.

В отношении лиц, пришлых со стороны и поряжающихся в крестьяне, заключались жилые, порядные, ссудные и поручные записи.

Значительное влияние на практику применения поступных записей на крестьян оказало различие в правовом статусе поместий и вотчин. Уложение 1649 г. вводило единые для вотчинных и поместных крестьян основания и принципы прикрепления к земле и землевладельцам. Различия проявлялись во второстепенных моментах. Запрещался перевод крестьян, записанных в писцовых, переписных, отказных и отдельных книгах за поместьями, на вотчинные земли. Однако возраст поместных крестьян, переведенных в вотчину, самим Уложением предусматривался только в том случае, если вотчина переходила в другие руки. Во второй половине XVII в. действовали юридические основания крепостной зависимости крестьян, установленные Уложением 1649 г. К ним относятся прежде всего писцовые книги 1626-1628 гг. и переписные книги 1646-1648 гг. Позднее добавились переписные книги 1678 г. и другие описания 80-х гг. Юридически право владения крестьянами закреплялось за всеми категориями служилых чинов по отечеству, хотя фактически служилая «мелкота» далеко не всегда имела крестьян. Закон о наследственном (для феодалов) и потомственном (для крепостных) прикреплении крестьян является наиболее крупной нормой Уложения, а отмена урочных лет сыска беглых стала необходимым следствием и условием претворения этой нормы в жизнь. Закон о прикреплении распространялся на все категории крестьян и бобылей - частновладельческих и государственных. В отношении вотчины и поместных крестьян для периода после писцовых книг в 1626 г. устанавливались дополнительные основания крепости - отдельные или отказные книги, а также «полюбовные» сделки о крестьянах, в том числе о беглых, главным образом в форме поступных грамот.

3. Уголовное право и судопроизводство по Соборному уложению 1649г.

Важнейшим законодательным источником XVII в. является Соборное Уложение 1649 г. От предшествовавших законодательных актов Соборное Уложение отличается не только большим объемом (25 глав, разделенных на 967 статей), но и более сложной структурой. В кратком введении излагаются мотивы и история составления Уложения. Главы построены по рассматриваемому объекту правонарушения, тематически выделяются своеобразными заголовками «О богохульниках и церковных мятежниках» (гл. 1), «О государьской чести и как его государьское здоровье оберегать» (гл. 2), «О денежных мастерех, которые учнут делати воровские денги» (гл. 5), «О проезжих грамотах в иные государьства» (гл. 6), «О службе всяких ратных людей Московского государства» (гл. 7), «О мытах и о перевозах, и о мостах» (гл. 9), «О суде» (гл. 10); «О посадских людях» (гл. 19), «Суд о холопех» (гл. 20), «О разбойных и о татиных делех» (гл. 21), «О стрельцах» (гл. 23), «Указ о корчмах» (гл. 25).

Уложение содержало комплекс норм, регулировавших важнейшие отрасли государственного управления. Эти нормы можно условно отнести к административным. Прикрепление крестьян к земле (гл.11 «Суд о крестьянах»); посадская реформа, изменившая положение «белых слобод» (гл.14); перемена статуса вотчины и поместья (гл.16 и 17); регламентация работы органов местного самоуправления (гл.21); режим въезда и выезда (ст.6) — все эти меры составили основу административно-полицейских преобразований. С принятием Соборного Уложения изменения произошли в области судебного права. Был разработан ряд норм, касающихся организации и работы суда.

Происходит еще большее по сравнению с Судебниками разделение на две формы: «суд» и «розыск». Процедура суда описана в главе 10 Уложения. Суд основывался на двух процессах — собственно «суд» и «вершение», т.е. вынесение приговора, решения. Суд начинался с «вчинания», подачи челобитной жалобы. Ответчик вызывался в суд приставом, он мог представить поручителей, а также дважды не являться в суд, если на то имелись уважительные причины.

В главе 21 Соборного Уложения 1649 года впервые устанавливается такая процессуальная процедура, как пытка. Основанием для ее применения могли служить результаты «обыска», когда свидетельские показания разделялись: часть в пользу подозреваемого, часть против него.

Закон разделил субъектов преступления на главных и второстепенных, понимая под последними соучастников. В свою очередь соучастие могло быть физическим (содействие, практическая помощь, совершение тех же действий, что и главный субъект преступления) и интеллектуальным (например, подстрекательство к убийству в гл.22).

В Уложение также провело деление преступлений на умышленные, неосторожные и случайные. Закон выделил три стадии преступного деяния: умысел (который сам по себе может быть наказуемым), покушение на преступление и совершение преступления, а также понятие рецидива, которое в Соборном Уложении совпадает с понятием «лихой человек», и понятие крайней необходимости, которая является ненаказуемой только при соблюдении соразмерности ее реальной опасности со стороны преступника.

Нарушение соразмерности означало превышение пределов необходимой обороны и наказывалось.

Объектами преступления по Соборному Уложению 1649 года определялись: церковь, государство, семья, личность, имущество и нравственность.

Большие изменения Соборного Уложения 1649 года касались области вещного, обязательственного и наследственного права. Сфера гражданско-правовых отношений была определена достаточно четко. К этому побуждали развитие товарно-денежных отношений, формирование новых типов и форм собственности, количественный рост гражданско-правовых сделок.

Субъектами гражданско-правовых отношений являлись как частные
(физические), так и коллективные лица, причем постепенно расширялись юридические права частного лица за счет уступок со стороны лица коллективного. Для правоотношений, возникавших на основе норм, регламентирующих сферу имущественных отношений, характерна стала неустойчивость статуса самого субъекта прав и обязанностей.

Вещи по Соборному Уложению были предметом целого ряда правомочий, отношений и обязательств. Основными способами приобретения имущества считались захват, давность, находка, пожалование и непосредственно приобретение в обмене или при покупке. В Уложении 1649 года особо рассматривается процедура пожалования земли. Договор в XVII веке оставался основным способом приобретения прав собственности на имущество, и, в частности, на землю. В договоре теряют значение ритуальные обряды, происходит замена формализованных действий (участие свидетелей при заключении договора) письменными актами («рукоприкладством» свидетелей без их личного участия).

Впервые в Соборном Уложении 1649 года регламентировался институт сервитутов — юридическое ограничение права собственности одного лица в интересах права пользования другого или других лиц. Система преступлений охватывала разнообразные стороны жизни общества, касалась как простого люда, так и зажиточных слоёв населения, государственных служащих и по Соборному Уложению 1649 года выглядела следующим образом: — преступления против церкви: богохульство, совращение православного в иную веру, прерывание хода литургии в храме; — государственные преступления: любые действия и даже умысел, направленный против личности государя или его семьи, бунт, заговор, измена.

В системе наказаний по Соборному уложению 1649 года основной упор делался на физическое устрашение (начиная от битья кнутом до отсечения рук и четвертования при смертной казни). Заключение преступника в тюрьму было второстепенной задачей и являлось дополнительным наказанием. За одно и то же преступление могло быть установлено сразу несколько наказаний (множественность наказаний) — битье кнутом, урезание языка, ссылка, конфискация имущества. За кражу наказания устанавливались по нарастающей: за первую — битье кнутом, урезание уха, два года тюрьмы и ссылка; за вторую — битье кнутом, урезание уха и четыре года тюрьмы; за третью — смертная казнь.

В Соборном Уложении 1649 года применение смертной казни предусматривалось почти в шестидесяти случаях (даже курение табака наказывалось смертью). Смертная казнь делилась на простую (отсечение головы, повешение) и квалифицированную (колесование, четвертование, сожжение, залитие горла металлом, закапывание живьем в землю). Членовредительские наказания включали следующие: отсечение руки, ноги, урезание уха, носа, губы, вырывание глаза, ноздрей.

Эти наказания могли применяться как в качестве основных, так и в качестве дополнительных. С принятием Уложения 1649 года стали широко применяться имущественные санкции (глава 10 Уложения в семидесяти четырех случаях устанавливала градацию штрафов «за бесчестье» в зависимости от социального положения потерпевшего). Высшей санкцией этого вида была полная конфискация имущества преступника. Наконец, в систему санкций входили церковные наказания (покаяние, отлучение от церкви, ссылка в монастырь, заточение в одиночную келью и др.).

Причины феодальной раздробленности.
Феодальная раздробленность – закономерный этап в поступательном развитии феодализма. Этот процесс внутри Киевской Руси назревал давно. Сам период феодальной раздробленности начался с 30–хгг. XIIв. и продолжался до конца XVв. Феодальная раздробленность стала в этот период новой формой феодальной государственности.

Для феодальной раздробленности характерно:
1) повсеместное распространение пашенного земледелия;
2) совершенствование орудий труда;
3) крупное боярское землевладение;
4) рост числа городов (к середине XIII в. на Руси было до 300городов);
5) господство натурального хозяйства (удовлетворение своих потребностей за счет внутренних ресурсов при слабости рыночных отношений);
6) усиление политической власти местных князей и бояр

Главной силой раздробленности Киевской Руси было боярство, поддерживающее местных князей в интересах усиления наступления на права свободных смердов и зависимого населения.

Вместо некогда единого древнерусского государства появилось полтора десятка самостоятельных государств в границах бывших племенных союзов. Титулом великого князя стали обладать теперь все князья, а не только киевские. Дробление продолжалось делением образовавшихся новых государств на еще более мелкие уделы.

В период феодальной раздробленности на последующую историю русских земель большое влияние оказали Владимиро–Суздальское, Галицко–Волынское княжества и Новгородская республика.

Последствия раздробленности.
Являясь закономерным явлением, раздробленность способствовала динамичному экономическому развитию русских земель: росту городов, расцвету культуры. С другой стороны, раздробленность привела к снижению оборонного потенциала, что совпало по времени с неблагоприятной внешнеполитической ситуацией.

К началу XIII века помимо половецкой опасности (которая снижалась, так как после 1185 года половцы не предпринимали вторжений на Русь вне рамок русских междоусобиц) Русь столкнулась с агрессией с двух других направлений. Появились враги на северо-западе: католические немецкие Ордена и литовские племена, вступившие на стадию разложения родоплеменного строя, угрожали Полоцку, Пскову, Новгороду и Смоленску.

Любеческий съезд

Новгородская земля в XII-XVв.

К XIII в. Новгородская земля оказалась самой зажиточной и культурной областью из всех, входивших ранее в Киевскую Русь. После разгрома Византии крестоносцами в 1204 г. остатки русской внешней торговли переместились на Балтийское море, и Новгород с зависящим от него Псковом занял место Киева как деловой центр страны.

Новгородская земля расположена на северо-западе Руси. Она отличается скудными и болотистыми почвами, а потому условия для земледелия здесь неблагоприятны. Обширные лесные пространства обеспечивали возможность охоты на пушного зверя, а по берегам Белого моря и на морского. Новгород расположен на реке Волхов, непосредственно на пути «из варяг в греки» (Финский залив – Нева – Ладожское озеро – Волхов). Его географическое положение создавало благоприятные условия для торговли с Русью и зарубежьем.

Из-за своего северного положения Новгород не всегда мог обеспечить себя продовольствием и вынужден был закупать зерно в Германии и в междуречье Оки и Волги. Процветание Новгорода зиждилось на тесном сотрудничестве с Ганзейским союзом свободных торговых городов, чьим активным членом он сделался. Немецкие купцы основали постоянные колонии в Новгороде, Пскове, Соли Вычегодской и других городах. Они обязывались новгородскими властями контактировать с производителями товаров только через русских посредников, взамен чего получали полный контроль над всей заморской частью дела, включая перевоз и сбыт. Именно интересы внешней торговли, как считает большинство историков, заставили новгородцев раздвинуть пределы своего государства вплоть до Урала, разведав и колонизовав большую часть севера страны.

Сложившийся в Новгороде порядок правления во всех главных чертах напоминал форму, известную из истории средневековых городов-государств Западной Европы.

Новгород состоял из двух сторон (Софийской и Торговой), делившихся на концы. Первоначально концов было три (Славенский, Неревский, Людин), позднее – пять (выделились Прусский и Плотницкий). Первоначально концы представляли собой самостоятельные разноплеменные поселки, слившиеся позднее в единый город. Их населяли ильменские словене, кривичи, меря и, возможно, чудь. Непосредственно «Новгородом» первоначально именовался не весь город, а Кремль, где располагались общая для всех поселков светская администрация и жречество.

Большая часть богатства находилась в руках не князей, а сильных торговых и землевладельческих фамилий. Для ведения военных кампаний новгородцы приглашали князей. В XIII в. это часто бывали сыновья великих князей Владимирских. Избирало князя вече, и оно же устанавливало правила, которых он обязан был держаться. После 1200 г. вече стало средоточием новгородского суверенитета. Старейшая из сохранившихся договорных грамот Новгорода с князем относится к 1265 г. Правила отличались строгостью, особенно в вопросах финансовых. Князь владел неким имуществом, однако ему и его дружинникам недвусмысленно запрещалось обзаводиться поместьями и челядью (рабами) на территории Новгорода и эксплуатировать промыслы без разрешения веча. Князь не мог увеличивать или уменьшать налоги, объявлять войну и заключать мир и каким-либо образом вмешиваться в деятельность государственных учреждений и в политику города. Иногда князю воспрещалось и входить в прямые сношения с немецкими купцами. Эти ограничения ни в коей мере не были пустой формальностью, о чем свидетельствует изгнание из Новгорода князей, обвиненных в выходе за пределы своих полномочий. В один особенно бурный период в Новгороде за 102 года перебывали один за другим 38 князей.

Вече распоряжалось и гражданским управлением города и прилежащих волостей, избирая посадника, тысяцкого и назначая церковного владыку – архиепископа (в ранний период существования республики – епископа). Допускалось присутствие на вече всех свободных новгородцев, в том числе и из отдаленных городов и сел земли. Новгород был разделен на 10 податных «сотен», которыми управляли сотские, подчинявшиеся тысяцкому. Некоторые историки высказывают мнение, что тысяцкий руководил новгородским ополчением – «тысячей». Посадником после того, как Новгород обособился от Киева, бывал уже не старший из сыновей Великого князя киевского, а всегда кто-либо из бояр. Тысяцким первоначально избирался представитель купечества, но в XIII–XIV вв. и эта должность перешла в руки бояр. Избранного на вече новгородского архиепископа («владыку») затем утверждал киевский митрополит. Архиепископ вместе с посадником скреплял своей печатью международные договоры Новгорода, представлял новгородцев на переговорах с русскими князьями. Он даже имел собственный полк. Рядовое население Новгорода принимало участие лишь в «кончанских» и «уличанских» вече, избирая старост концов и улиц. Впрочем, кончанские и уличанские веча бояре также нередко использовали в своих целях, настраивая жителей «своего» конца против соперников из других концов.

Решающее слово на вече было за новгородскими боярами, ведущими свое происхождение от старой дружины, в которой преобладали выходцы из славян и варягов. Боярство состояло из нескольких десятков виднейших фамилий, каждая из которых организовывалась в корпорацию вокруг личности святого – покровителя какого-либо храма. Нередко храм возводился на средства боярской семьи. Независимость бояр не знала себе подобия ни в одном русском городе ни тогда, ни после. Боярские фамилии замещали все высокие должности в городе. Новгородское боярство было ориентировано в большей степени на поддержание тесных связей с Литовским государством, нежели чем с Владимирской (позже Московской) Русью. Особенно это проявилось в XV в.

Монголо-татары не разграбили Новгород в 1238 г. Они не дошли до него около 100 километров. Но дань им Новгород по требованию своего князя Александра Ярославича (после 1240 г. – Невского) платил. В политическую систему Новгородской земли монголо-татары не вмешивались, бывали в этих местах нечасто и на этнокультурные процессы фактически не повлияли.

Гораздо напряженнее были отношения Новгорода с северо-западными соседями. В начале XIII в. немецкие крестоносцы захватили земли западных литовцев (жемайтов), куршей, земгалов, латгалов и южных эстов. Северная Эстония в то же время была захвачена датчанами. Орден меченосцев, овладев Восточной Прибалтикой, лишил ослабевшее Полоцкое княжество политического влияния в низовьях Западной Двины. В 1237 г. орден меченосцев объединился с Тевтонским орденом, обосновавшимся в Восточной Пруссии. Образовался Ливонский орден. Силами, которые на протяжении десятилетий противостояли орденской агрессии, были Литва и Новгородская земля. Нередки были и военные конфликты Новгорода и Литвы.

В 1239 г. великий князь Владимирский Ярослав Всеволодович восстановил свою верховную власть над Смоленском, отвоевав его у Литвы. В 1239–1240 гг. его сын Александр разгромил шведов на Неве. В 1241–1242 гг., заручившись поддержкой ордынских татар, он изгнал немцев из Копорья и их сторонников из Пскова, а 5 апреля 1242 г. нанес немцам сокрушительное поражение в битве на Чудском озере (Ледовое побоище). После него Ливонский орден 10 лет не решался предпринять наступательные действия против Руси.

Однако орденская феодальная колонизация в Прибалтике с насаждением там католической религии не приостановилась. Новгород, стремясь урегулировать взаимоотношения с новым соседом, вступил в переговоры с Ливонским орденом.

В 1243 году был заключен мирный договор, по которому немецкие рыцари теряли все земли, захваченные ими у русских: Псков, земли финно-угорского племени водь, Лугу, а также часть орденской территории под названием Латыполец. Новые попытки орденской агрессии, однако, не заставили себя долго ждать.

Следующее поражение немецким рыцарям нанес князь Святополк, разбив их у Рейзенского озера. Эти победы русских произвели на Ливонский и Тевтонский ордена сильное впечатление. И только отсутствие полного единства между князьями, а также вмешательство германских королей и папской курии спасли немецких рыцарей от окончательного поражения. Эти победы приостановили колонизацию русских земель иноземцами. Русским князьям удалось убедить своих соседей, и в первую очередь немецких рыцарей и шведов, в эффективности и целесообразности вести с ними диалог не мечом, а путем переговоров.

В 1262 г. были подписаны договорные грамоты между Новгородом и немецкими представителями Риги и Ордена, а также с главным городом немецкого союза прибалтийских городов Любеком.

Новгородцы уже в 1245 г. были, однако, вынуждены противостоять вновь вторгшимся в их пределы литовцам. Сопротивление возглавил Александр Невский. Во второй половине XIII в. Новгород и Псков вели постоянные войны с Литвой и Ливонским орденом, шведами, датчанами. Подсчитано, что в последующие два века московские и другие князья, Новгород и Псков воевали с Литвой 17 раз, причем наибольшее количество войн приходится на рубеж XIV–XV вв., когда Литва предпринимала активные наступательные действия.

Начиная с XIV в., наблюдалось, с другой стороны, укрепление и развитие торговых, культурных, политических связей между русскими княжествами и германскими государствами.

В 1357 г. под эгидой немецкого города Любека был создан торговый и политический союз северогерманских городов под названием Ганза, осуществлявший посредническую миссию в сфере торговли между Западной, Северной и Восточной Европой. Ганза открыла свои представительства в Новгороде и Пскове, а во второй половине XV в. – в Москве.

Галицко-Волынское княжество.

Галицко-Волынское княжество образовалось в конце XII в. в результате слияния двух княжеств – Галицкого и Волынского. Галицкая земля граничила с Польшей, по Карпатам – с Венгрией, на юго-востоке граница шла от Южного Буга к устью Дуная. Волынь занимала земли по течению Западного Буга и верховьям Припяти. Волынь и Галицкая земля на востоке граничили с Киевским и Пинским княжествами. Галицко-Волынская земля – юго-западная окраина Руси. Земли эти находились далеко от главного торгового пути Киевской Руси – «из варяг в греки», но зато речными путями были связаны с Черным морем (Южный Буг, Днестр, Прут) и с Балтийским морем (Сан и Западный Буг, впадающие в Вислу). Через Галицию и Волынь проходили также сухопутные торговые пути в Польшу и Венгрию.

На Волыни и в Галицкой земле издавна развивалось пашенное земледелие и, кроме того, скотоводство, охота и рыболовство. С учреждением феодальных отношений здесь быстро росло крупное боярское и княжеское землевладение. Обогащению бояр способствовала и их широкая торговля. Край находился на пересечении важных речных и сухопутных путей. Весьма сильное экономически боярство края, особенно галицкое, превращалось во влиятельную политическую силу.

Ремесло в XII–XIII вв. достигло значительного развития. В Галицкой земле велись большие разработки соли, которую везли и в другие земли Руси. Наибольшего развития в крае достигли ремесла: железоделательное, ювелирное, кожевенное, гончарное и строительное. Ремесло здесь приобрело довольно узкую специализацию, особенно в городах Владимире, Галиче и др. В XII в. в крае насчитывалось уже около 80 городов; наряду с новыми и старые города (Владимир-Волынский, Луцк, Берестье и др.) значительно выросли за счет притока торгово-ремесленного населения из Поднепровья. На путях в Византию, Корсунь и Киев было развито судоходство.

Экономическое развитие Галицкой земли с центром в городе Перемышле и усиление здесь феодалов способствовали тому, что в крае уже в первой половине XI в. начала проявляться тенденция к политическому обособлению. Впервые при Ярославе Мудром было выделено Перемышльское княжество. Попытки обособления Волыни от Киева наметились с середины XI в. Усиление Галицких князей, братьев Володаря и Василька Ростиславичей (1084–1124), стало причиной союза киевского и волынского князей и Польши, а затем и Венгрии. Однако Ростиславичи при поддержке местных феодалов и городов успешно выдержали наступление. Галицкая земля окончательно обособилась, в то время как Волынь до середины XII в. оставалась зависимой от Киева.

Галицкое княжество особенно усилилось в княжение Ярослава Владимировича (1159–1187). Этот князь настойчиво добивался укрепления своей власти. Он умело привлекал на свою сторону союзников из русских князей, проводил внешнюю политику в интересах не только своего княжества, но и всей земли. Выдающиеся способности Ярослава признавали и современники, называя его, грамотного, начитанного, владеющего восемью языками, свободно мыслящего человека, Осмомыслом.

Скоро Галицкое княжество было присоединено к Волыни князем Романом Мстиславичем (1199–1205). Опираясь на возросший слой служилых феодалов и при поддержке городов, Роман упорно боролся за укрепление своей власти и ограничение прав крупных светских и духовных феодалов. Часть бояр была истреблена, другие вынуждены были бежать. Земли своих противников князь раздавал служилым феодалам. Роман добился передачи Киевского княжества своему ставленнику. Половцы были отброшены, и безопасность южных земель княжества на время обеспечена.

Роман Мстиславич погиб в одном из сражений, и власть в Галиче при малолетних его сыновьях Данииле и Васильке захватили бояре.

Десятилетиями продолжались в Галицко-Волынской земле боярские мятежи и феодальные усобицы, сопровождаемые вторжениями чужеземных феодалов.

Только в 1227 г. Даниил Романович, опираясь на богатых горожан и служилых феодалов, восстановил единство и независимость Волыни. В 1238 г. он стал также галицким князем, объединив, таким образом, под своей властью Галицко-Волынское княжество. Вслед за тем Даниил Романович овладел Киевом. Окрепли силы, тяготевшие к централизации власти, к политическому объединению, к преодолению феодальной раздробленности.

Даниил был крупным государственным деятелем, талантливым дипломатом и полководцем. Много внимания и сил он уделял строительству городов. Обладая большим политическим опытом, Даниил умело и гибко вел борьбу со своими противниками, часто используя их разногласия. Однако скоро обстоятельства резко ухудшились: с востока началось нашествие на Русь монголо-татарских завоевателей. В 1240 г. пал Киев.

В 1263 г. Литва захватила Полоцкое княжество, ранее входившее в состав Киевской Руси.

В княжение Гедимина (1316–1341) в состав расширяющегося Литовского государства вошли новые русские земли. При Ольгерде (1345–1377) Литва включила в свой состав практически все южнорусские и юго-западные земли, в том числе Галич и Волынь.

Северо-Восточная Русь.

Владимиро-Суздальская земля сыграла особую роль в истории нашей страны, составив основу будущей российской государственности. Именно здесь уже в домонгольский период произошли значительные социально-политические изменения, унаследованные затем Московским государством. Ростово-Суздальская (позднее – Владимиро-Суздальская) земля располагалась на северо-востоке Руси и отделялась от Приднепровья мощной полосой леса. Население северо-востока русских земель составляли меря, мещера, мурома, кривичи и вятичи. Эта территория находилась вдали от традиционно важнейшего торгового пути «из варяг в греки». На большей части северо-восточных земель преобладали подзолистые почвы. Большая часть территории была покрыта лесом. Обилие лесов позволило долго сохранять среди основных занятий населения охоту и подсечное земледелие.

До XII в. эта область была третьестепенным пограничным районом. Население там оставалось еще по преимуществу угро-финским; по сей день почти все реки, озера, многие населенные пункты носят неславянские названия. Подъем области начался в XII в., когда ее главный город Ростов (позднее Ростов Великий), возникший как столица в землях угро-финского союза племен меря, сделался наследственной собственностью младшей ветви семьи великого князя Киевского Владимира Мономаха. Первый самостоятельный правитель Ростова, младший сын Мономаха Юрий Долгорукий (ок. 1090–1157), оказался весьма предприимчивым колонизатором. Он выстроил множество городов, сел, церквей и монастырей и щедрыми земельными пожалованиями и освобождением от налогов переманивал в свои владения переселенцев из других княжеств. Эта политика была продолжена его сыном Андреем Боголюбским (ок. 1110–1174). Уже к концу XII в. Ростовское княжество было наиболее плотно населенным районом Руси. Оно явилось колыбелью Московской Руси.Стремясь подорвать первенствующую роль Киева, Андрей пытался учредить во Владимире отдельную митрополию, но не добился согласия константинопольского патриарха. В 1174 г. Андрей был убит приближенными, недовольными его деспотическим нравом. После его смерти начались усобицы. На владимирский престол претендовали сыновья старшего сына Юрия Долгорукого Ростислава (давно умершего) и младшие сыновья Юрия Долгорукого – Михаил и Всеволод. Ростиславичам оказали поддержку старые вечевые города Ростов и Суздаль, Михаилу и Всеволоду – город Владимир. В 1176 г. Михаил и Всеволод одержали победу. Победа князей, опиравшихся на город Владимир, не имевший своего веча, способствовала еще большему ослаблению вечевого начала на северо-востоке Руси. Всеволод, ставший после скорой смерти Михаила единоличным правителем Владимиро-Суздальской Руси, правил до 1212 г. Он провозгласил себя великим князем владимирским. Таким образом, на Руси стало два великих княжения: киевское и владимирское. Всеволод по своей воле пытался ставить князей на киевский престол и вмешивался в дела других княжеств. Один из его сыновей был приглашен княжить в Новгород. Русские князья нередко обращались к нему с просьбами разрешить споры, оказать покровительство.

После смерти Всеволода Большое Гнездо между его сыновьями начались усобицы. В 1217 г. старший из Всеволодовичей – Константин – при поддержке смоленского князя Мстислава Удалого разгромил в битве при Липице младших братьев Юрия и Ярослава и стал великим князем владимирским. Но наследовал ему Юрий, а сыновья Константина заняли второстепенные княжеские престолы в северо-восточных землях. К моменту монгольского вторжения Северо-Восточная Русь была, пожалуй, самым мощным в русской земле политическим объединением.

Здесь сложился строй, весьма отличный от строя Киевской Руси. В ней, да и во всех землях и княжествах, вышедших из нее, кроме северо-восточных, население появилось прежде князей: сначала образовались поселения, а потом политическая власть.

Северо-восток, напротив, был по большей части колонизован по инициативе и под водительством князей. Здесь власть предвосхитила население, прежде всего, конечно, восточнославянское. Поэтому местные князья обладали престижем и властью, на которые не могли рассчитывать их собратья в Новгороде и Литве. Земля, по их убеждению, принадлежала им, а люди, живущие на ней, были их челядью либо арендаторами на разных условиях. В любом случае они не могли претендовать на землю и обладать какими-либо неотъемлемыми личными правами.

Владение в средневековой Руси обозначалась термином «вотчина». Корень его «от» тот же, что и в слове «отец». «Оставленное мне отцом» значило «неоспоримо мое». Такой язык легко понимали в обществе, где живы были общинные, патриархальные порядки. Между разными видами собственности не проводили различия: вотчиной были и земля, и рабы, и ценности, и права на рыболовство и разработку недр, и даже предки или родословная. Еще важнее, что ею была и политическая власть. В этом нет ничего странного, если учесть, что в Древней Руси власть политическая, по сути, означала право налагать дань, т. е. она являлась экономической привилегией.

Будучи частной собственностью, княжества на северо-востоке (и лишь там) передавались по наследству в согласии с владельческими традициями русского обычного права, т. е. сначала какое-то имущество отказывалось женщинам и церковным учреждениям, а потом оставшееся делилось на примерно равноценные доли для распределения между наследниками мужского пола. Такая практика может показаться странной современному человеку, привыкшему считать государство неделимым, а монархию наследной по праву первородства. На северо-восточных землях такой порядок установился не ранее XV столетия.

Удел, наследуемый князем от отца, делался его вотчиной, которую он, когда приходило время писать духовную грамоту, в свою очередь дробил (вместе с новоприобретенными землями) между своими потомками. Эпоха, на протяжении которой шло это дробление (с середины XII до середины XV в.), известна в исторической литературе под названием удельного периода.

Типичное княжество на девять десятых состояло из девственной природы. Удельная Русь не знала больших хозяйств – латифундий. Даже крупнейшие владения состояли из множества крошечных ячеек – деревенек в один-два двора, рыбных ловель, бортей, садов, мельниц, рудничков, разбросанных по речным берегам и росчистям.

Князь был крупнейшим землевладельцем удельного государства. Львиная доля его доходов поступала от эксплуатации его личных земель. За пределами своего поместья князь обладал ничтожно малой властью. С населения ему не причиталось ничего, кроме податей, и оно могло, как ему заблагорассудится, переселяться из одного княжества в другое. Только в середине XVII в. московские правители, к тому времени «цари всея Руси», сумели заставить военно-служилый слой общества и простолюдинов сидеть на месте.

Помимо князей землевладельцами Северо-Восточной Руси были духовенство и бояре – духовные и светские феодалы. Предки бояр служили в дружинах киевских и ростово-суздальских князей. Наследовались боярские земли по вотчинному праву, как и княжеские. Вотчину можно было продать. Бояре могли поступить на службу к любому князю по своему выбору, равно как и уйти со службы. Можно было служить и иноземному правителю, скажем, такому, как великий князь Литовский. Покинуть князя можно было без предупреждения, воспользовавшись правом «отказа». Этим правом располагали все свободные, «вольные» люди.

Обрабатываемая земля, не эксплуатируемая ни князем, ни светскими и церковными вотчинниками, являлась «черной», т. е. подлежащей податному обложению (в отличие от «обеленной» служебной, церковной земли). Состояла она по большей части из пашни, расчищенной в лесу крестьянами. Входили в нее и отдельные города и торговые пункты. Крестьяне жили самоуправляющимися общинами, члены которых сообща занимались большей частью полевых работ и раскладывали между собой податные обязательства. Юридический статус «черной» земли не был вполне определенным. Крестьяне вели себя так, как будто она была их собственностью, продавали и передавали по наследству. Однако юридически она не являлась полной собственностью, и это подтверждает тот факт, что земля крестьян, умерших, не оставив мужского потомства, по решению князя могла присоединяться к его владениям, а могла быть разделена между членами общины. Крестьяне были вольными людьми и могли переселяться, куда и когда хотели. Перед ними простирался, как тогда говорили, через всю Северо-Восточную Русь «путь чист, без рубежа».

Можно видеть, что государство складывалось здесь относительно медленно, публичная власть была слабой, карательным аппаратом князь фактически не располагал и даже хозяйственные процессы на княжеских землях шли совершенно так, как у бояр-вотчинников.

Между древними князьями дотатарского периода после Ярослава никто не оставил по себе такой громкой и доброй памяти, как Владимир Мономах, князь деятельный, сильный волей, выделявшийся здравым умом посреди своей братии князей русских. Около его имени вращаются почти все важные события русской истории во второй половине XI и в первой четверти XII века. Этот человек может по справедливости назваться представителем своего времени. Славяно-русские народы, с незапамятных времен жившие отдельно, мало-помалу подчинились власти киевских князей, и, таким образом, задачей их совокупной истории стало постепенное и медленное образование государственной цельности. В каких формах и в какой степени могла проявиться эта цельность и достигнуть полного своего осуществления - это зависело уже от последующих условий и обстоятельств. Общественное устройство у этих народов имело те общие для всех признаки, что они составляли земли, которые тянули к городам, пунктам своего средоточия, и в свою очередь дробились на части, хотя сохраняли до известной степени связь как между частями дробления, так и между более крупными единицами, и отсюда происходило, что города были двух родов: старейшие и меньшие; последние зависели от первых, но с признаками внутренней самобытности. Члены земли собирались в городах совещаться о своих делах, а творить расправу, защищать землю и управлять ею должен был князь. Сперва политическая власть киевских князей выражалась только тем, что они собирали дань с подчиненных, а потом шагом к более прочному единству и связи между землями было размещение сыновей киевского князя в разных землях, а следствием этого было разветвление княжеского рода на линии, более или менее соответствовавшие расположению и разветвлению земель.

Это размещение княжеских сыновей началось еще в язычестве, но грубые варварские нравы не допускали развиться какому-нибудь новому порядку; сильнейшие братья истребляли слабейших. Так, из сыновей Святослава остался только один Владимир; у Владимира было много сыновей, и всех их он разместил по землям; но Святополк, по образцу языческих предков, начал истреблять братьев, и дело кончилось тем, что за исключением особо выделенной полоцкой земли, которая досталась старшему сыну Владимира Изяславу как удел его матери, вся остальная Русь была под властью одного киевского князя Ярослава. Это не было единодержавие в нашем смысле слова и вовсе не вело к прочному сцеплению земель между собой, а напротив, чем более земель могло скопиться под властью единого князя, тем менее было возможности этой единой власти наблюдать над ними и иметь влияние на течение событий в этих подвластных землях. Напротив, когда после принятия христианства вместе с одною верою входил в Русь и единый письменный язык и одинаковые нравственные, политические и юридические понятия, если в различных землях и пребывали свои князья, то эти князья - происходя из единого княжеского рода, сохраняя более или менее одинаковые понятия, привычки, предания, воззрения, руководимые при этом единой церковью - своим управлением способствовали распространению таких свойств и признаков, которые были одинаковы во всех землях и, следовательно, вели их к единению между собою.

После Ярослава Мудрого начинается уже непрерывно тот период, который обыкновенно называют удельным. Особые князья явились в земле северян или черниговцев, в земле смоленских кривичей, в земле волынской, в земле хорватской или галицкой. В земле новгородской сначала соблюдалось как бы правило, что там князем должен быть старший сын киевского князя, но это правило очень скоро уступило силе народного выбора. Земля полоцкая уже прежде имела особых князей. В земле русской или киевской выделилось княжение переяславское, и к этому княжению по разделу Ярослава присоединена отдаленная Ростовская область. Собственно, не было ни правил для размещения князей, ни порядка их преемственности, ни даже прав каждого лица из княжеского рода на княжение где бы то ни было, а потому, естественно, должен был возникать ряд недоразумений, которые приводили неизбежно к междоусобиям. Само собой разумеется, что это задерживало ход развития тех начал образованности, которые Русь получила вместе с христианской верой. Но еще более препятствовало этому развитию соседство с кочевыми народами и непрестанные столкновения с ними. Русь как будто приговором судьбы осуждена была видеть у себя приходивших с востока гостей, сменявших друг друга: в Х веке и в первой половине XI в. она терпела от печенегов, а с половины XI их сменили половцы. При внутренней безладице и княжеских усобицах, Русь никак не могла оградить себя и избавиться от такого соседства, тем более, когда князья сами приглашали иноплеменников в своих междоусобиях друг против друга.

При таком положении дел важнейшею задачею тогдашней политической деятельности было, с одной стороны, установление порядка и согласия между князьями, а с другой - дружное обращение всех сил русской земли на свою защиту против половцев. В истории дотатарского периода мы не видим ни одной такой личности, которой бы удалось совершить прочно и плодотворно такой великий подвиг; но из всех князей никто не стремился к этой цели с такой ясностью взгляда и с таким, хотя временным, успехом, как Мономах, и потому имя его долго пользовалось уважением. Кроме того, о его жизни сложилось понятие, как об образцовом князе.

Владимир родился в 1053 году, за год до смерти деда своего Ярослава. Он был сыном Всеволода, любимейшего из сыновей Ярослава; тогда как прочих сыновей Ярослав разместил по землям, назначив им уделы, Всеволода отец постоянно держал возле себя, хотя дал ему в удел близкий от Киева Переяславль и отдаленный Ростов. Старик Ярослав умер на руках у Всеволода. Мать Владимира, последняя супруга Всеволода, была дочь греческого императора Константина Мономаха; Владимир по деду со стороны матери получил имя Мономаха. Таким образом, у него было три имени: одно княжеское - Владимир, другое крестное - Василий, третье дедовское по матери - Мономах.

Будучи тринадцати лет от роду, он принялся за занятия, которые, по тогдашним понятиям, были приличны княжескому званию - войною и охотою. Владимир в этом случае не был исключением, так как в те времена князья вообще очень рано делали то, что, по нашим понятиям, прилично только возмужалым; их даже женили в отроческих летах. Отец послал Владимира в Ростов, и путь его лежал через землю вятичей, которые еще тогда не хотели спокойно подчиняться княжеской власти Рюрикова дома. Владимир недолго был в Ростове и скоро появился в Смоленске. На Руси тем временем начинались одна за другой две беды, терзавшие страну целые века. Сначала поднялись княжеские междоусобия. Начало им было положено тем, что сын умершего Ярославова сына, Владимира, Ростислав бежал в Тмутаракань, город, находившийся на Таманском полуострове и принадлежавший тогда черниговскому князю, поместившему там своего сына Глеба. Ростислав выгнал этого Глеба, но и сам не удержался после него. Это событие, само по себе одно из множества подобных в последующие времена, кажется замечательным именно потому, что оно было тогда первым в этом роде. Затем прорвалась вражда между полоцкими князьями и Ярославичами. В 1067 году полоцкий князь Всеслав напал на Новгород и ограбил его; за это Ярославичи пошли на него войной, разбили и взяли в плен.

В следующем 1068 году настала беда другого рода. Нахлынули с востока половцы, кочевой народ тюркского племени; они стали нападать на русские земли. Первое столкновение с ними было неудачно для русских. Киевский князь Изяслав был разбит и вслед за тем прогнан самими киевлянами, с которыми он и прежде не ладил. Изяслав возвратился в Киев с помощью чужеземцев-поляков, а его сын варварски казнил и мучил киевлян, изгнавших его отца; потому-то киевляне при первой же возможности опять избавились от своего князя. Изяслав снова бежал, а вместо него сел на киевский стол его брат Святослав, княживший прежде в Чернигове; тогда черниговской землей стал управлять Всеволод, а сына его Владимира Мономаха посадили на княжение в Смоленске.

Во все продолжение княжения Святослава Владимир служил ему, как старейшему князю, так как отец Владимира, Всеволод, находился в согласии со Святославом. Таким образом, Владимир по поручению Святослава ходил на помощь полякам против чехов, а также в интересах всего Ярославова племени воевал против полоцких князей. В 1073 году Святослав умер, и на киевский стол опять сел Изяслав, на этот раз, как кажется, поладивший с киевлянами и со своим братом Всеволодом. Этот князь вывел прочь из Владимира-Волынского сына Святославова Олега, с тем, чтобы там посадить своего собственного сына. Олег, оставшись без удела, прибыл в Чернигов к Всеволоду: Владимир находился тогда в дружелюбных отношениях с этим князем и, приехав из Смоленска в Чернигов, угощал его вместе с отцом своим. Но Олегу досадно было, что земля, где княжил его отец и где протекло его детство, находится не у него во власти. В 1073 году он убежал из Чернигова в Тмутаракань, где после Ростислава жил уже подобный ему князь, беглец Борис, сын умершего Вячеслава Ярославича. Не должно думать, чтобы такого рода князья действительно имели какие-нибудь права на то, чего добивались. Тогда еще не было установлено и не вошло в обычай, чтобы все лица княжеского рода непременно имели удел, как равным образом не утвердилось правило, чтобы во всякой земле были князьями лица, принадлежавшие к одной княжеской ветви в силу своего происхождения. В самом распоряжении Ярослава не видно, чтобы, размещая своих сыновей по землям, он имел заранее в виду распространить право посаженных сыновей на их потомство. Сыновья Ярослава также не установили такого права, как это видно в Смоленске и на Волыни 1. Только ветвь полоцкая держалась упорно и последовательно в своей кривской земле, хотя Ярославичи хотели ее оттуда вытеснить. При совершенной неопределенности отношений, при отсутствии общепринятых и освященных временем прав князей на княжение, понятно, что всякий князь, как только обстоятельства давали ему силу, старался устроить своих ближних, - главное сыновей, если у него они были, - и в таком случае не стеснялся столкнуть с места иного князя, который был ему менее близок: от таких поступков не могла останавливать князей мысль о нарушении чужого права, потому что такого права еще не существовало. Со своей стороны очень естественно было князю искать княжения так же, как княжили его родитель и родные, и преимущественно там, где был князем его отец, где, быть может, он сам родился и где с детства привыкал к мысли заступить место отца. Такой князь легче всего мог найти себе помощь у воинственных иноплеменников. И вот бежавшие в Тмутаракань Олег и Борис обратились к половцам. Не они первые вмешали этих врагов Руси в ее внутренние междоусобия. Сколько нам известно, первый, показавший им дорогу к такому вмешательству, был Владимир Мономах, так как по собственному его известию, помещенному в его поучении, он еще прежде них, при жизни своего дяди Святослава Ярославича, водил половцев на полоцкую землю.

Олег и Борис с половцами бросились на северскую землю. Всеволод вышел против них из Чернигова и был разбит. Олег легко овладел Черниговым; черниговцы приняли его сами, так как знали его издавна: вероятно, он и родился в Чернигове. Когда после того Всеволод вместе с киевским князем Изяславом хотел отнять Чернигов у Олега, черниговцы показали себя преданными Олегу, и после того, как Всеволод и Изяслав успели овладеть стенами окольного города и сожгли строения, находившиеся в черте, образуемой этим окольным городом, жители не сдавались, ушли во внутренний город, так называемый "большой", и защищались в нем до последних сил. Олега с ними в городе не было: упорство, с которым тогда стояли за него черниговцы, не поддерживалось его присутствием или стараниями, и, вероятно, происходило от искренней привязанности к нему черниговцев. Владимир был тогда с отцом. Услышавши, что Олег с Борисом идет против них на выручку Чернигова и ведет с собой половцев, князья оставили осаду и пошли навстречу врагам. Битва произошла на Нежатиной Ниве близ села этого имени. Борис был убит, Олег бежал. Но их победители дорого заплатили за свою победу. Киевский князь Изяслав был убит в этой сече.

Смерть Изяслава доставила Киев Всеволоду. Чернигов, потеряв надежду на Олега, сдался, и в этом городе посадили Владимира Мономаха. Олег и брат его Роман Святославич в 1079 году попытались выгнать Владимира из Чернигова, но безуспешно. Владимир предупредил их, вышел с войском к Переяславлю и без битвы избавился от соперников; он заключил мир с половцами, помогавшими Святославичам. Половцы и находившиеся с ними хазары предательски поступили со своими союзниками: Олега отправили в Царьград, а Романа убили. Уменье рассорить своих противников показывает большую сметливость Владимира.

Оставшись на княжении в Чернигове, Владимир со всех сторон должен был расправляться с противниками. Тмутаракань опять ускользнула из-под его власти: там утвердились два другие безудельные князья, сыновья Ростислава Владимировича. Половцы беспрестанно беспокоили черниговскую землю. Союз с ними, устроенный Владимиром под Переяславлем, не мог быть прочен: во-первых, половцы - народ хищнический, не слишком свято держали всякие договоры; во-вторых, половцы разбивались на орды, находившиеся под предводительством разных князьков или ханов и называемых в наших летописях "чадью"; тогда как одни мирились с русским князем, другие нападали на его область. Владимир расправлялся с ними сколько это было возможно. Таким образом, когда двое половецких князьков опустошили окрестности северского пригорода Стародуба, Владимир, пригласив на помощь другую орду, разбил их, а потом под Новым Городом (Новгородом-Северским), рассеял орду другого половецкого князя и освободил пленников, которых половцы уводили в свои становища, называемые в летописях "вежами". На севере у Владимира были постоянные враги - полоцкие князья. Князь Всеслав напал на Смоленск, который оставался во власти Владимира и после того, как отец посадил его в Чернигове. В отмщение за это Владимир нанял половцев и водил их опустошать землю полоцкую: тогда досталось Минску; там, по собственному свидетельству Владимира, не оставлено было ни челядина (слуги), ни скотины. С другой стороны Владимир воевал с вятичами: этот славянский народ все еще упорно не поддавался власти Рюрикова дома, и Владимир два раза ходил войной на Ходоту и сына его - предводителей этого народа. По приказанию отца, Владимир занимался делами и на Волыни: сыновья Ростислава овладели было этой страной; Владимир выгнал их и посадил Ярополка, Изяславова сына, а когда этот князь не поладил с киевским, то Владимир, по велению отца, прогнал его и посадил на Волыни князя Давида Игоревича, и в следующем году за тем (1086) опять посадил Ярополка. Тогда власть киевского князя в этом крае была еще сильна, и князья ставились и сменялись по его верховной воле.

В 1093 году умер Всеволод. Владимир не захотел воспользоваться своим положением и овладеть киевским столом, так как предвидел, что от этого произойдет междоусобие; он сам послал звать на киевское княжение сына Изяславова Святополка (княжившего в Турове), который был старше Владимира летами и за которого, по-видимому, была значительная партия в киевской земле. Во все продолжение княжения Святополка Владимир оставался его верным союзником, действовал с ним заодно и не показал ни малейшего покушения лишить его власти, хотя киевляне уже не любили Святополка, а любили Владимира.

Владимир сделался, так сказать, душой всей русской земли; около него вращались все ее политические события.

Едва только уселся Святополк в Киеве, как половцы прислали к нему послов с предложением заключить мир, Святополк привел с собой из Турова дружину, людей ему близких. С ними он во всем совещался, и они посоветовали ему засадить половецких послов в погреб; когда после того половцы начали воевать и осадили один из пригородов киевской земли-Торцкий, Святополк выпустил задержанных послов и сам предлагал мир, но половцы уже не хотели мира. Тогда Святополк начал совещаться с киевлянами; советники его разделились во мнениях: одни, более отважные, порывались на бой, хотя у Святополка было наготове с оружием только восемьсот человек; другие советовали быть осторожнее, наконец порешили на том, чтобы просить Владимира помогать в обороне киевской земли от половцев.

Владимир отправился со своею дружиною, пригласил также своего брата Ростислава, бывшего на княжении в Переяславле. Ополчение трех князей сошлось на берегу реки Стугны, и там собрался совет.

Владимир был того мнения, что лучше, как бы ни было, устроить мир, потому что половцы были тогда соединены силами; то же доказывал боярин по имени Ян и еще кое-кто из дружины, но киевляне горячились и хотели непременно биться. Им уступили.

Ополчение перешло реку Стугну, пошло тремя отрядами, сообразно трем предводительствовавшим князьям, прошло Триполье и стало между валами. Это было 20 мая 1093 года.

Здесь половцы наступили на русских, гордо выставив в их глазах свои знамена. Сначала пошли они на Святополка, смяли его, потом ударили на Владимира и Ростислава. У русских князей силы было мало в сравнении с неприятелем; они не выдержали и бежали. Ростислав утонул при переправе через Стугну; Владимир сам чуть не пошел ко дну, бросившись спасать утопавшего брата. Тело утонувшего привезли в Киев и погребли у Св. Софии. Смерть Ростислава была приписана к Божию наказанию за жестокий поступок с печерским иноком старцем Григорием. Встретив этого старца, о котором тогда говорили, что он имеет дар предвидения, Ростислав спросил его: от чего приключится ему смерть. Старец Григорий отвечал: от воды. Ростиславу это не полюбилось, и он приказал бросить Григория в Днепр; и за это злодеяние, как говорили, Ростислава постигла смерть от воды.

Дело этим не окончилось. Половцы дошли до Киева и между Киевом и Вышгородом на урочище Желани в другой раз жестоко разбили русских того же года 23 июля.

После этой победы половцы рассеялись по русским селам и пленили много людей. Современник в резких чертах описал состояние бедных русских, которых толпами гнали враги в свои вежи: "Печальные, измученные, истомленные голодом и жаждою, нагие и босые, черные от пыли, с окровавленными ногами, с унылыми лицами шли они в неволю и говорили друг другу: я из такого-то города, я из такой-то деревни, рассказывали о родных своих и со слезами возводили очи на небо к Всевышнему, ведущему все тайное".

В следующем 1094 году Святополк думал приостановить бедствия русского народа, заключил с половцами мир и женился на дочери половецкого хана Тугоркана. Но и этот год был не менее тяжел для русской земли: саранча истребила хлеб и траву на полях, а родство киевского князя с половецким не спасло Руси и от половцев. Когда одни половцы мирились и роднились с русскими, другие вели на Владимира его неумолимого соперника Олега. Олег, засланный византийцами в Родос, недолго там оставался. В 1093 году он уже был в Тмутаракани, выгнал оттуда двух князей, таких же безместных, как и он (Давида Игоревича и Володаря Ростиславича), и сидел некоторое время спокойно в этом городе, но в 1094 году, пригласивши половцев, пустился добывать ту землю, где княжил его отец. Владимир не дрался с ним, уступил ему добровольно Чернигов, вероятно и потому, что в Чернигове, как и прежде, были сторонники Олега. Сам Владимир уехал в Переяславль.

Тогда уже, как видно, выработался вполне характер Владимира и в нем созрела мысль действовать не для личных своих выгод, а для пользы всей русской земли, насколько он мог понимать ее пользу; главное же - энергически соединенными силами избавить русскую землю от половцев. До сих пор мы видели, что Владимир, насколько было возможно, старался устроить мир между русскими и половцами, но с этих пор он становится постоянным и непримиримым врагом половцев, воюет против них, подвигает на них всех русских князей и с ними все силы русских земель. Вражду эту он открыл поступком с двумя половецкими князьями: Китаном и Итларем. Князья эти прибыли к Переяславлю договариваться о мире, разумеется, с намерением нарушить этот мир, как делалось прежде. Китан стал между валами за городом, а Итларь с знатнейшими лицами приехал в город: с русской стороны отправился к половцам заложником сын Владимира Святослав.

Тогда же прибыл от Святополка киевлянин Славята и стал советовать убить Итларя, приехавшего к русским. Владимир сначала не решался на такое вероломство, но к Славяте пристали дружинники Владимира и говорили: "Нет греха в том, что мы нарушим клятву, потому что сами они дают клятву, а потом губят русскую землю и проливают христианскую кровь".

Славята с русскими молодцами взялся проникнуть в половецкий стан за городом и вывести оттуда Мономахова сына Святослава, посланного к половцам заложником. С ним вместе взялись за это дело торки (народ того же племени, к которому принадлежали и половцы, но, будучи поселены на киевской земле, они верно служили Руси). В ночь 24 февраля они не только счастливо освободили Святослава, но умертвили Китана и перебили его людей.

Итларь находился тогда во дворе у боярина Ратибора; поутру 24 февраля Итларя с его дружиною пригласили завтракать к Владимиру; но только что половцы вошли в избу, куда их позвали, как за ними затворили двери, и сын Ратиборов Ольбег перестрелял их сверху через отверстие, сделанное в потолке избы. После такого вероломного поступка, который русские оправдывали тем, что их враги были так же вероломны, Владимир начал созывать князей против половцев, и в том числе Олега, от которого потребовал выдачи сына убитого Итларя. Олег не выдал его и не шел к князьям.

Киевский князь Святополк и Владимир звали Олега в Киев на совет об обороне русской земли. "Иди в Киев, - говорили ему князья, - здесь мы положим поряд о русской земле пред епископами, игуменами, перед мужами отцов наших и перед городскими людьми, как нам оборонять русскую землю". Но Олег высокомерно ответил: "Не пристало судить меня епископам, игуменам и смердам" (т. е. мужичью, переводя на наш способ выражения).

Тогда князья, пригласившие Олега, послали ему от себя такое слово: "Если ты не идешь на неверных и не приходишь на совет к нам, то, значит, ты мыслишь на нас худое и хочешь помогать поганым. Пусть Бог нас рассудит".

Это было объявление войны. Итак, вместо того чтобы идти соединенными силами на половцев, Владимиру приходилось идти войною на своих. Владимир со Святополком выгнали Олега из Чернигова, осадили его в Стародубе и держали в осаде до тех пор, пока Олег не попросил мира. Ему даровали мир, но с условием, чтоб он непременно прибыл в Киев на совет. "Киев, - говорили князья, - старейший город на русской земле; там надлежит нам сойтись и положить поряд". Обе стороны целовали крест. Это было в мае 1096 года.

Между тем раздраженные половцы делали на Русь набеги. Хан половецкий Боняк со своею ордою жег окрестности Киева, а тесть Святополка Тугоркан, несмотря на родство с киевским князем, осадил Переяславль. Владимир со Святополком разбили его 19 мая; сам Тугоркан пал в битве, и его зять Святополк привез тело тестя в Киев: его похоронили между двумя дорогами: одною, ведущею в Берестово, и другою - в Печерский монастырь. В июле Боняк повторил свое нападение и 20 числа утром ворвался в Печерский монастырь. Монахи, отстояв заутреню, почивали в кельях; половцы выломали ворота, ходили по кельям, брали что попадалось под руки, сожгли церковные южные и северные двери, вошли в церковь, таскали из нее иконы и произносили оскорбительные слова над христианским Богом и законом. Тогда половцы сожгли загородный княжеский двор, называемый красным, построенный Всеволодом на выдубичском холме, где впоследствии выстроен был Выдубицкий монастырь.

Олег не думал исполнять договора и являться в Киев на княжеский съезд. Вместо того он явился в Смоленск (где тогда неизвестно каким путем сел брат его Давид), набрал там войска и, вышедши оттуда, пошел вниз по Оке, ударил на Муром, который достался в управление сыну Мономаха Изяславу, посаженному на княжение в соседней ростовской земле. (Отец Олега Святослав, сидя в Чернигове, был в то же время на княжении и в Муроме, и потому Олег считал Муром своею отчиною). 6 сентября 1096 года Изяслав был убит в сече. Олег взял Муром и оковал всех найденных там ростовцев, 6елозерцев и суздальцев: видно, что князь Изяслав управлял муромцами при помощи людей своей земли. В Муроме и его волости в то время еще господствовало язычество; край был населен народом финского племени, муромою, и держался за князьями только посредством дружины, составлявшей здесь, вероятно, еще единственное славянское население в те времена. В Ростове, Суздале и Белозерске, напротив, славяно-русская стихия уже прежде пустила свои корни, и эти края имели свое местное русское население.

Олег, отвоевавши Муром, взял Суздаль и поступил сурово с его жителями: одних взял в плен, других разослал по своим городам и отнял их имущество. Ростов сдался Олегу сам. Возгордившись успехами, Олег затевал подчинить своей власти и Новгород, где на княжении был другой сын Мономаха Мстислав, молодой князь, очень любимый новгородцами. Новгородцы предупредили покушение Олега и, прежде чем он мог встать с войском на новгородской земле, сами отправились на него на ростовско-суздальскую землю. Олег убежал из Суздаля, приказав в досаде сжечь за собою город, и остановился в Муроме. Мстислав удовлетворился тем, что выгнал Олега из ростовско-суздальской земли, которая никогда не была уделом ни Олега, ни его отца; предложил Олегу мир и предоставлял ему снестись со своим отцом. Мстислава располагало к уступчивости то, что Олег был его крестным отцом. Олег притворно согласился, а сам думал внезапно напасть на своего крестника; но новгородцы узнали об его намерении заблаговременно и вместе с ростовцами и белозерцами приготовились к бою. Враги встретились друг с другом на реке Колакше в 1096 году. Олег увидел у противников распущенное знамя Владимира Мономаха, подумал, что сам Владимир Мономах пришел с большою силою на помощь сыну, и убежал. Мстислав с новгородцами и ростовцами пошел по его следам, взял Муром и Рязань, мирно обошелся с муромцами и рязанцами, освободил людей ростовско-суздальской области, которых Олег держал в городах Муроме и Рязани пленниками; после того Мстислав послал к своему сопернику такое слово: "Не бегай более, пошли с мольбой к своей братьи; они тебя не лишат русской земли". Олег обещал сделать так, как предлагал ему победитель.

Мономах дружелюбно обошелся со своим соперником, и памятником тогдашних отношений его к Олегу осталось современное письмо его к Олегу, очень любопытное не только потому, что оно во многом объясняет личность князя Владимира Мономаха, но и потому, что вообще оно составляет один из немногих образчиков тогдашнего способа выражения: "Меня, - пишет он, - принудил написать к тебе сын мой, которого ты крестил и который теперь недалеко от тебя: он прислал ко мне мужа своего и грамоту и говорит так: сладимся и примиримся, а братцу моему суд пришел; не будем ему мстителями; возложим все на Бога; пусть они станут пред Богом, мы же русской земли не погубим. Я послушался и написал; примешь ли ты мое писание с добром или с поруганием, - покажет ответ твой. Отчего, когда убили мое и твое дитя перед тобою, увидавши кровь его и тело его, увянувшее подобно едва распустившемуся цветку, отчего, стоя над ним, не вник ты в помыслы души своей и не сказал: зачем это я сделал? Зачем ради кривды этого мечтательного света причинил себе грех, а отцу и матери слезы? Тебе было бы тогда покаяться Богу, а ко мне написать утешительное письмо и прислать сноху мою ко мне... она тебе не сделала ни добра, ни зла; я бы с нею оплакал мужа ее и свадьбу их вместо свадебных песен. Я не видел прежде их радости, ни их венчания; отпусти ее как можно скорее, я поплачу с нею заодно и посажу на месте, как грустную горлицу на сухом дереве, а сам утешусь о Боге. Так было и при отцах наших. Суд пришел ему от Бога, а не от тебя! Если бы ты, взявши Муром, не трогал Ростова, а прислал бы ко мне, мы бы уладились; рассуди сам, тебе ли следовало послать ко мне или мне к тебе? Если пришлешь ко мне посла или попа и грамоту свою напишешь с правдою, то и волость свою возьмешь, и сердце наше обратится к тебе, и будем жить лучше, чем прежде; я тебе не враг, не мститель".

Тогда, наконец, состоялось то, что долго замышлялось и никак не могло прийти к исполнению. В городе Любече съехались князья Святославичи - Олег, Давид и Ярослав, киевский Святополк, Владимир Мономах, волынский князь Давид Игоревич и червонорусские князья Ростиславичи: Володарь и Василько. С ними были их дружинники и люди их земель. Цель их совещания была - устроить и принять меры к охране русских земель от половцев. Всем делом заправлял Мономах.

"Зачем губим мы русскую землю, - говорили тогда князья, - зачем враждуем между собою? Половцы разоряют землю; они радуются тому, что мы друг с другом воюем. Пусть же с этих пор будет у всех нас единое сердце; соблюдем свою отчину".

На этом съезде князья решили, чтобы все они владели своими волостями: Святополк Киевом, Владимир уделом отца своего Всеволода: Переяславлем, Суздалем и Ростовом; Олег, Давид и Ярослав - уделом Святослава, отца их: северскою землею и рязанскою; Давид Игоревич - Волынью, а Василько и Володарь городами: Теребовлем и Перемышлем с их землями, составлявшими тот край, который впоследствии назовется Галичиною. Все целовали крест на том, что если кто-нибудь из князей нападет на другого, то все должны будут ополчиться на зачинщика междоусобия. "Да будет на того крест честный и вся земля русская". Такой приговор произнесли они в то время.

До сих пор Владимир находился в самых приятельских отношениях к Святополку киевскому. Последний был человек ограниченного ума и слабого характера и подчинялся Владимиру, как вообще люди его свойств подчиняются лицам, более их сильным волей и более их умным. Но известно, что такие люди склонны подозревать тех, которым они невольно повинуются. Они им покорны, но в душе ненавидят их. Давид Игоревич был заклятый враг теребовльского князя Василька и хотел присвоить себе его землю. Возвращаясь на Волынь из Любеча через Киев, он уверил Святополка, что у Василька с Владимиром составился злой умысел лишить Святополка киевской земли. Сам Василько был человек предприимчивого характера; он уже водил половцев на Польшу; затем, как он сам потом признавался, думал идти на половцев, но, если верить ему, не думал делать ничего дурного русским князьям.

Натравленный Давидом Святополк звал к себе Василька на именины в то время, когда последний, возвращаясь из Любеча домой, проезжал мимо Киева и, не заезжая в город, остановился в Выдубицком монастыре, отославши свой обоз вперед. Один из слуг Василька, или подозревая коварство, или, быть может, даже предостерегаемый кем-то, не советовал своему князю ехать в Киев: "Тебя хотят схватить", - говорил он. Но Василько понадеялся на крестное целование, немного подумал, перекрестился и поехал.

Было утро 5 ноября. Василько вошел в дом к Святополку и застал у него Давида. После первых приветствий они сели. Давид молчал. "Оставайся у меня на праздник", - сказал Святополк. "Не могу, брат, - отвечал Василько, - я уже отослал свой обоз вперед". - "Ну так позавтракай с нами", -сказал Святополк. Василько согласился. Тогда Святополк сказал: "Посидите здесь, а я пойду велю кое-что приготовить". Василько остался с Давидом и стал было вести разговор с ним, но Давид молчал и как будто ничего не слышал. Наконец Давид спросил слуг: "Где брат?" - "Стоит на сенях", - отвечали ему. "Я пойду за ним, а ты, брат, посиди", - сказал он Васильку и вышел. Тотчас слуги наложили на Василька оковы и приставили к нему стражу. Так прошла ночь.

На другой день Святополк созвал вече из бояр и людей киевской земли и сказал: "Давид говорит, что Василько убил моего брата Ярополка и теперь совещается с Владимиром; хотят убить меня и отнять мои города". Бояре и люди киевские сказали: "Ты, князь, должен охранять свою голову. Если Давид говорит правду, пусть Василько будет казнен, а если неправду, то пусть Давид примет месть от Бога и отвечает перед Богом".

Ответ был двусмысленный и увертливый. Игумены были смелее и стали просить за Василька. Святополк ссылался на Давида. Сам Святополк готов был отпустить Василька на свободу, но Давид советовал ослепить его и говорил: "Если ты его отпустишь, то не будет княжения ни у меня, ни у тебя". Святополк колебался, но потом совершенно поддался Давиду и согласился на гнусное злодеяние.

В следующую ночь Василька повезли в оковах в Белгород, ввели в небольшую избу. Василько увидел, что ехавший с ним торчин стал точить нож, догадался, в чем дело, начал кричать и взывать к Богу с плачем. Вошли двое конюхов: один Святополков, по имени Сновид Изечевич, другой Давидов -Дмитрий; они постлали ковер и взялись за Василька, чтобы положить его на ковер. Василько стал с ними бороться; он был силен; двое не могли с ним справиться; подоспели на помощь другие, связали его, повалили и, сняв с печи доску, положили на грудь; конюхи сели на эту доску, но Василько сбросил их с себя. Тогда подошли еще двое людей, сняли с печи другую доску, навалили ее на князя, сами сели на доску и придавили так, что у Василька затрещали кости на груди. Вслед за тем торчин Беренда, овчар Святополка, приступил к операции: намереваясь ударить ножом в глаз, он сначала промахнулся и порезал Васильку лицо, но потом уже удачно вынул у него оба глаза один за другим. Василько лишился чувств. Его взяли вместе с ковром, на котором он лежал, положили на воз и повезли дальше по дороге во Владимир.

Проезжая через город Звиждень, привезли его к какой-то попадье и отдали ей мыть окровавленную сорочку князя. Попадья вымыла, надела на Василька и горько плакала, тронутая этим зрелищем. В это время Василько очнулся и закричал: "Где я?" Ему отвечали: "В Звиждене городе". - "Дайте воды!" - сказал Василько. Ему подали воды, он выпил - и мало-помалу совсем пришел в себя, вспомнил, что с ним происходило и, ощупав на себе сорочку, спросил: "Зачем сняли? Я бы в этой окровавленной сорочке принял смерть и стал перед Богом".

Пообедавши, злодеи повезли его во Владимир, куда прибыли на шестой день. Давид поместил Василька на дворе какого-то владимирского жителя Вакея и приставил к нему тридцать сторожей под начальством двух своих княжеских отроков, Улана и Колчка.

Услышал об этом прежде других князей Владимир Мономах и ужаснулся. "Этого не бывало ни при дедах, ни при прадедах наших", - говорил он. Немедленно позвал к себе черниговских князей Олега и Давида на совещание в Городец. "Надобно поправить зло, - говорил он, - а иначе еще большее зло будет, начнет брат брата умерщвлять, и погибнет земля русская, и половцы возьмут землю русскую". Давид и Олег Святославичи также пришли в ужас и говорили: "Подобного не бывало еще в роде нашем". Действительно не бывало: в княжеском роде прежде случались варварские братоубийства, но ослеплений еще не бывало. Этот род злодеяния принесла в варварскую Русь греческая образованность.

Все три князя отправили к Святополку своих мужей с таким словом: "Зачем наделал ты зла в русской земле, зачем вверг нож в братью? Зачем ослепил брата? Если бы он был виноват перед тобою, ты бы должен был обличить его перед нами и доказать вину его: он был бы наказан, а теперь скажи: в чем его вина?" Святополк отвечал: "Мне сказал Давид Игоревич, что Василько убил брата моего Ярополка и меня хочет убить, чтобы захватить волость мою: Туров, Пинск, Берестье и Погорынье, говорил, что у него положена клятва с Владимиром: чтобы Владимиру сесть в Киеве, а Васильку в городе Владимире. Я поневоле оберегал свою голову. Не я его ослепил, а Давид; он его и увез к себе".

"Этим не отговаривайся, - отвечали князья, - Давид его ослепил, но не в Давидовом городе, а в твоем".

Владимир с князьями и дружинами хотел переходить через Днепр против Святополка; Святополк в страхе собирался бежать, но киевляне не пустили его и послали к Владимиру его мачеху и митрополита Николая с таким словом:

"Молим тебя, князь Владимир, и вместе с тобою братию твою князей, не губите русской земли; если вы начнете воевать между собою, поганые возрадуются и возьмут землю нашу, которую приобрели отцы ваши и деды ваши трудом и храбростью; они боролись за русскую землю и чужие земли приобретали, а вы хотите погубить русскую землю".

Владимир очень уважал свою мачеху и склонился на ее мольбы. "Правда, - сказал он, - отцы и деды наши соблюдали русскую землю, а мы хотим ее погубить".

Княгиня, возвратившись в Киев, принесла радостную весть киевлянам, что Владимир склоняется на мир.

Князья стояли на левой стороне Днепра, в бору, и пересылались со Святополком. Наконец последнее их слово было таково: "Если это преступление Давидово, то пусть Святополк идет на Давида, пусть либо возьмет его, либо сгонит с княжения".

Святополк целовал крест поступать по требованию Владимира и его товарищей.

Князья собрались идти на Давида, а Давид, узнав об этом, стал пытаться поладить с Васильком и заставить его

Призвал ночью Давид какого-то Василия, которого рассказ включен в летопись целиком. Давид сказал ему:

"Василько в эту ночь говорил Улану и Колчке, что ему хочется послать от себя мужа своего к князю Владимиру. Посылаю тебя, Василий, идти к одноименнику своему и скажи ему от меня: если ты пошлешь своего мужа к Владимиру и Владимир воротится, я дам тебе какой хочешь город: либо Всеволожь, либо Шепель, либо Перемиль". Василий отправился к Васильку и передал ему речь Давида. "Я ничего такого не говорил, - сказал Василько, - но готов послать мужа, чтобы не проливали из-за меня крови; дивно только, что Давид дает мне города свои, а мой Теребовль у него. Ступай к Давиду и скажи, пусть пришлет ко мне Кульмея. Я пошлю его к князю Владимиру". Василий сходил к Давиду и, воротившись, сказал, что Кульмея нет.

Василько сказал: "Посиди со мной немного". Он велел слуге выйти вон и говорил Василию:

"Слышу, что Давид хочет меня отдать ляхам, не насытился он еще моей кровью; еще больше хочет упиться ею. Я много зла наделал ляхам и хотел еще наделать и мстить им за русскую землю. Пусть выдает меня ляхам, смерти я не боюсь. Скажу только тебе по правде. Наказал меня Бог за мое высокомерие; ко мне пришла весть, что идут ко мне берендичи, печенеги, торки, и я сказал себе в уме: как будут у меня берендичи, печенеги, торки, скажу я брату своему Володарю и Давиду: дайте мне свою меньшую дружину, а сами пейте себе и веселитесь; я же зимою пойду на ляхскую землю, а на лето завоюю ляхскую землю и отомщу за русскую землю. Потом я хотел овладеть дунайскими болгарами и поселить их у себя, а потом хотел проситься у Святополка и Владимира идти на половцев: либо славу себе найду, либо голову сложу за русскую землю; иного помышления у меня в сердце не было ни на Святополка, ни на Давида. Клянусь Богом и его пришествием, не мыслил я никакого зла братьи; но за мое возношение низложил меня Бог и смирил!" Неизвестно, чем кончились эти сношения Давида с Васильком, но, вероятно, Василько остановил Владимира, потому что в этом году не было от него нападения на Давида. Наступала Пасха. Давид не выпустил Василька и, напротив, хотел захватить волость ослепленного; он пошел туда с войском, но у Божска встретил его Володарь. Давид был такой же трус, как и злодей. Он не осмелился вступить в бой и заперся в Божске. Володарь осадил его и послал к нему такое слово: "Зачем наделал зла и еще не каешься. Опомнись!" - "Разве я это сделал, -отвечал Давид, - разве в моем городе это сделалось? Виною всему Святополк: я боялся, чтобы и меня не взяли и не сделали со мною того же; поневоле пришлось мне пристать к нему в совет, был у него в руках".

Володарь не перечил ему, стараясь только о том, как бы выручить брата из неволи. "Бог свидетель всему этому, -послал он сказать Давиду, - а ты выпусти моего брата, и я с тобой примирюсь".

Давид обрадовался, приказал привести слепого и отдал его Володарю. Они заключили мир и разошлись.

Но на другую весну (1098) Володарь и Василько с войском шли на Давида. Они подошли к городу Всеволожу, взяли его приступом и зажгли; жители бежали, Василько приказал всех их истребить и мстил за себя невинным людям, замечает летописец, Василько показал, что хотя он и был несчастен, но вовсе не любил русской земли в той мере, как говорил. Братья подошли к Владимиру. Трусливый Давид заперся в нем. Братья князья послали к владимирцам такое слово:

"Мы пришли не на ваш город и не на вас, а пришли мы на врагов своих: на Туряка, Лазаря и Василия, - они подговорили Давида; он их послушал и сделал зло. Если хотите биться за них, - и мы готовы; а не хотите, - так выдайте врагов наших".

Владимирские граждане собрались на вече и так сказали Давиду:

"Выдай этих мужей, мы за них не бьемся; за тебя же биться можем; если не выдашь, - мы отворим город, а ты сам о себе промышляй как знаешь".

Давид отвечал: "Их нет здесь, я послал их в Луцк; Туряк бежал в Киев, Василий и Лазарь в Турийске".

"Выдай тех, кого они хотят, - крикнули горожане, - а не то - мы сдадимся!"

Давиду нечего было делать. Он послал за своими любимцами: Василием и Лазарем, и выдал их.

Братья Ростиславичи по заре повесили Василия и Лазаря перед городом, а сыновья Василька расстреляли их стрелами. Совершивши казнь, они отступили от города.

После этой расправы на Давида пошел Святополк, который до сих пор медлил исполнением княжеского приговора наказать Давида за его злодеяние. Давид искал помощи у польского князя Владислава Германа, но последний взял с него деньги за помощь и не помог. После семинедельной осады во Владимире Давид сдался и уехал в Польшу.

В великую субботу 1098 года Святополк вошел во Владимир. Овладев Волынью, киевский князь думал, что не худо таким же способом овладеть и волостями Ростиславичей, за которые он начал войну с Давидом. Володарь, предупреждая нападение, вышел против киевского князя и взял с собою слепого брата. Враги встретились на урочище, называемом Рожново поле. Когда рати готовы были ударить друг против друга, вдруг явился слепой Василько с крестом в руке и кричал, обращая речь свою к Святополку:

"Вот крест, который ты целовал перед тем, как отнял у меня зрение! Теперь ты хочешь отнять у меня душу. Этот честный крест рассудит нас!"

Произошла жестокая битва. Ростиславичи победили. Святополк бежал во Владимир. Победители не погнались за ним. "С нас довольно стать на своей меже", - говорили они.

Тогда у Ростиславичей и у их врага Давида явилось общее дело: защищать себя от Святополка, тем более, что киевский князь не думал оставлять их в покое и, посадив одного из своих сыновей, Мстислава, во Владимире-Волынском, другого, Ярослава, послал к уграм (венграм) подвигать их на Володаря, а сам ушел в Киев, вероятно, замышляя посадить этого самого Ярослава в уделе Ростиславичей, выгнавши последних, подобно тому, как он уже выгнал Давида. Святополк хотел воспользоваться вспыхнувшею враждою между Давидом и Ростиславичами для того, чтобы доставить на их счет владения своим сыновьям. Давид прибыл из Польши и сошелся с Володарем. 3аклятые враги помирились, и Давид оставил свою жену у Володаря, а сам отправился нанимать половецкую орду, которою управлял воинственный и свирепый хан Боняк. Вероятно, Давид успел уверить Володаря, что в самом деле виной злодеяния, совершенного над Васильком, был не он, а Святополк.

Володарь сидел в Перемышле. Пришли венгры со своим королем Коломаном, приглашенные Ярославом Святополковичем, и осадили Перемышль. На счастье Володаря Давиду не пришлось далеко ездить за половцами: он встретил Боняка где-то недалеко и привел его в Перемышль.

Накануне ожидаемой битвы с венграми, Боняк в полночь отъехал от войска в поле и стал выть по-волчьи. Ему вторили голоса множества волков. Таково было половецкое гаданье. "Завтра, - сказал Боняк, - мы победим угров". Дикое предсказание половецкого хана сбылось. "Боняк, - говорит современный летописец, - сбил угров в мяч так, как сокол сбивает галок". Венгры бежали. Много их потонуло и в Вагре и в Сане. Давид двинулся к Владимиру и овладел Владимирскою волостью. В самом городе сидел Мстислав Святополкович с засадой (гарнизоном), состоявшей из жителей владимирских пригородов: берестьян, пинян и выгошевцев. Давид начал делать приступы: дождем сыпались с обеих сторон стрелы: осаждающие закрывались подвижными вежами (башнями); осажденные стояли на стенах за досками; таков был тогдашний способ войны. В одну из таких перестрелок, 12 июня 1099 года, стрела сквозь скважину доски поразила насмерть князя Мстислава. Осажденные после его смерти терпели тягостную осаду до августа, наконец Святополк прислал к ним на выручку войско. Августа 5 Давид не устоял в битве с присланным войском и бежал к половцам. Победители ненадолго овладели Владимиром и Луцком. Давид, пришедши с Боняком, отнял у них и тот и другой город.

Намерение Мономаха соединить князей на единое дело против половцев не только не привело к желанной цели, а, напротив, повело к многолетней войне между князьями; для русской земли от этого умножилось горе. Однако на следующий 1100 год Мономаху таки удалось опять устроить между князьями совещание и убедить Давида Игоревича отдаться на княжеский суд. Давид сам прислал к князьям послов по этому делу. К сожалению, мы не знаем подробностей подготовки к этому делу. 10 августа князья: Владимир Мономах, Святополк, Олег с братом Давидом сошлись в Витичеве, а через двадцать дней, 30 августа, они снова сошлись на том же месте, и уже тогда был с ними Давид Игоревич.

"Кому есть на меня жалоба?" - спросил Давид Игоревич. "Ты присылал к нам, - сказал Владимир, - объявил, что хочешь жаловаться перед нами за свою обиду. Вот теперь ты сидишь с братьею на одном ковре. На кого у тебя жалоба?" Давид ничего не отвечал.

Тогда князья сели на лошадей и стали врознь каждый со своею дружиною. Давид Игоревич сидел особо. Князья рассуждали о Давиде: сначала каждый князь со своею дружиною, а потом совещались между собою и послали Давиду от каждого князя мужей. Эти мужи сказали Давиду такую речь:

"Вот что говорят тебе братья: не хотим тебе дать стола Владимирского за то, что ты вверг нож между нас, сделал то, чего еще не бывало в русской земле: но мы тебя не берем в неволю, не делаем тебе ничего худого, сиди себе в Бужске и в Остроге; Святополк придает тебе Дубен и Чарториск, а Владимир дает тебе 200 гривен да еще Олег и Давид дают тебе 200 гривен". Потом князья послали к Володарю такое слово: "Возьми к себе брата своего Василька; будет вам обоим Перемышль. Хотите, живите вместе, а не хотите-отпусти Василька к нам; мы будем его кормить!"

Володарь с гневом принял такое предложение; Святополк и Святославичи хотели выгнать Ростиславичей из их волости и послали приглашать к участию в этом предприятии Владимира, который после съезда в Витичеве поехал в северные свои области и был на Волге, когда пришел к нему вызов от Святополка идти на Ростиславичей: "Если ты не пойдешь с нами, то мы будем сами по себе, а ты сам по себе". Видно, что и на витичевском съезде Владимир не ладил с князьями и не совсем одобрял их постановления: "Я не могу идти на Ростиславичей, - отвечал он им, - и преступать крестное целование. Если вам не нравится последнее, принимайте прежнее" (т. е. постановленное в Любече). Владимир был тогда огорчен, как показывают и слова в его духовной, касающиеся описываемого события. По этому поводу он счел уместным привести выражение из псалтыря: "Не ревнуй лукавствующим, не завиди творящим беззаконие!" В самом деле, то, чем покончили князья свои междоусобия, мало представляло справедливости. Владимир не противоречил им во многом, потому что желал как бы то ни было прекратить междоусобия, чтобы собрать силы русских земель против общих врагов половцев.

Святополку, как киевскому князю, хотелось, подобно своим предшественникам, власти над Новгородом, и для этого желал он посадить в Новгороде своего сына, между тем там уже был князем сын Мономаха Мстислав. Владимир уступил Святополку, а вместо новгородского княжения Святополк обещал Мстиславу Владимирское.

Мономах призвал Мстислава из Новгорода в Киев, но вслед за Мстиславом приехали новгородские послы и повели такую речь Святополку:

"Приславшие нас велели сказать: не хотим Святополка и сына его; если у него две головы, то посылай его. Нам дал Мстислава Всеволод, мы его вскормили, а ты, Святополк, уходил от нас".

Святополк не мог их переспорить и не в состоянии был принудить новгородцев исполнить его волю. Мстислав опять вернулся в Новгород. Новгород, по своему местоположению за неприступными болотами и дремучими лесами, чувствовал свою безопасность. Туда нельзя было навести ни половцев, ни ляхов; нельзя было с иноземною помощью овладеть Новгородом.

С тех пор Владимир непрерывно обращал свою деятельность на ограждение русской земли от половцев. В 1101 году Владимир поднял князей против них, но половцы, услышав о сборах русских князей, одновременно от разных орд прислали просьбу о мире. Русские согласились на мир, готовые наказать половцев за первое вероломство. В 1103 году этот мир был нарушен половцами, и Мономах побудил русских князей предпринять первый наступательный поход на половецкую землю соединенными силами. В летописи этот поход описан с большим сочувствием, и видно, что он сделал впечатление на современников. Киевский князь со своею дружиною и Владимир со своею сошлись на Долобске (на левой стороне Днепра близ Киева). Князья совещались в шатре. Святополкова дружина была против похода. Тогда раздавались такие голоса: "Теперь весна, как можно отрывать смерда от пашни; ему надобно пахать".

Но Владимир на это возразил: "Удивительно, что вы не жалеете смерда, а жалеете лошадь, на которой он пашет. Начнет смерд пахать, прибежит половчин и отымет у него лошадь, и его самого ударит стрелою, и ворвется в село, и жену и детей его возьмет в полон".

Дружина Святополкова ничего на это не могла возразить, и Святополк сказал: "Я готов".

"Ты много добра сделаешь", - сказал ему на это Мономах. После долобского совещания князья стали приглашать черниговских князей принять участие в походе, а за ними и других князей. Давид послушался, а Олег отговорился нездоровьем. Он неохотно ссорился с половцами, которые помогли ему взять Чернигов, и, быть может, рассчитывал, что дружба с ними пригодится ему и его детям. Прибыл со своей дружиной полоцкий князь Давид Всеславич, прибыли и некоторые другие князья. Русские шли конные и пешие: последние на ладьях по Днепру до Хортицы. После четырехдневного пути степью от Хортицы на урочище, называемом Сутень, русские 4 апреля встретили половцев и разбили их наголову. Половцы потеряли до двадцати князей. Один из их князей Белдюзь попался в плен и предлагал за себя большой выкуп золотом, серебром, лошадьми и скотом, но Владимир сказал ему: "Много раз поставляли вы с нами договор, а потом ходили воевать русскую землю; зачем ты не учил сынов своих и род свой не преступать договора и не проливать христианской крови?" Он приказал затем убить Белдюзя и рассечь по членам его тело. Русские набрали тогда много овец, скота, верблюдов и невольников.

В 1107 году воинственный Боняк и старый половецкий князь Шарукан задумали отомстить русским за прежнее поражение, но были разбиты наголову под Лубнами. В 1109 году Владимир посылал воеводу Димитрия Иворовича к Дону: русские нанесли большое разорение половецким вежам. За это на другой год половцы опустошили окрестности Переяславля, а на следующий Владимир опять с князьями предпринял поход, который более всех других облекся славою в глазах современников. Предание связало с ним чудодейственные предзнаменования. Рассказывают, что февраля 11 ночью над Печерским монастырем появился огненный столб: сначала он стал над каменною трапезою, перешел оттуда на церковь, потом стал над гробом Феодосия, наконец поднялся по направлению к востоку и исчез. Явление это сопровождалось молнией и громом. Грамотеи растолковали, что это был ангел, возвещавший русским победу над неверными. Весной Владимир с сыновьями, киевский князь Святополк со своим сыном, Ярослав и Давид с сыном на второй неделе поста отправились к Суле, перешли через Псёл, Ворсклу и 23 марта пришли к Дону, а 27 в страстной понедельник разбили наголову половцев на реке Сальнице и воротились обратно со множеством добычи и пленников. Тогда, говорит летопись, слава о подвигах русских прошла ко всем народам: грекам, ляхам, чехам и дошла даже до Рима. С тех пор надолго половцы перестали тревожить русскую землю.

В 1113 году умер Святополк, и киевляне, собравшись на вече, избрали Владимира Мономаха своим князем; но Владимир медлил; между тем киевляне, недовольные поборами своего покойного князя, напали на дом его любимца Путяты и разграбили жидов, которым потакал Святополк во время своего княжения и поверял собрание доходов. В другой раз послали киевляне к Владимиру послов с такой речью: "Иди, князь, в Киев, а не пойдешь, так разграбят и княгиню Святополкову, и бояр, и монастыри; и будешь ты отвечать, если монастыри ограбят". Владимир прибыл в Киев и сел на столе по избранию киевской земли.

Время его княжения до смерти, последовавшей в 1125 году, было периодом самым цветущим в древней истории Киевской Руси. Уже ни половцы и никакие другие иноплеменники не беспокоили русского народа. Напротив, сам Владимир посылал своего сына Ярополка на Дон, где он завоевал у половцев три города и привел себе жену, дочь ясского князя, необыкновенную красавицу. Другой сын Владимира Мстислав с новгородцами нанес поражение Чуди на балтийском побережье, третий сын Юрий победил на Волге болгар. Удельные князья не смели заводить междоусобиц, повиновались Мономаху и в случае строптивости чувствовали его сильную руку. Владимир прощал первые попытки нарушить порядок и строго наказывал вторичные. Так, например, когда Глеб Мстиславич, один из кривских князей, напал на Слуцк и сжег его, Владимир пошел на Глеба войною, но Глеб поклонился Владимиру, просил мира, и Владимир оставил его княжить в Минске; но несколько лет спустя, вероятно, за такой же проступок, Владимир вывел Глеба из Минска, где он и умер. Точно так же в 1118 году Владимир, собрав князей, пошел на волынского князя Ярослава Святополковича, и когда Ярослав покорился ему и ударил челом, он оставил его во Владимире, сказав ему: "Всегда иди, когда я тебя позову". Но потом Ярослав напал на Ро-стиславичей и навел на них ляхов; кроме того, он дурно обращался со своею женою; Владимир сердился на него и за это. Владимир выгнал Ярослава, отдавши Владимир-Волынский своему сыну Андрею. Ярослав покушался возвратить себе Владимир с помощью ляхов, венгров и чехов, но не успел, и был изменнически убит ляхами.

Не так удачны были дела Мономаха с Грецией. Он отдал свою дочь за Леона, сына византийского императора Диогена, но вслед за тем в Византии произошел переворот. Диоген был низвергнут Алексеем Комнином. Леон с помощью тестя хотел приобрести себе независимую область в греческих владениях на Дунае, но был умерщвлен убийцами, подосланными Комнином. Леон оставил сына, для которого Мономах хотел приобрести то же самое владение в Греции, которого добивался Леон, и сначала воевода Владимиров Войтишич, посадил было Владимировых посадников в греческих дунайских городах, но греки прогнали их, а в 1122 году Владимир помирился с преемником Алексея, Иоанном Комнином и отдал за него свою внучку, дочь Мстислава.

Владимир Мономах является в русской истории законодателем. Еще ранее его, при детях Ярослава, в "Русскую Правду" вошли важные изменения и дополнения. Важнейшее из изменений было то, что месть за убийство была устранена, а вместо того введено наказание платежом вир. Это повлекло к усложнению законодательства и к установлению многих статей, касающихся разных случаев обид и преступлений, которые влекли за собой платеж вир в различном размере. Таким образом, различные размеры вирных платежей назначались за разного рода оскорбления и побои, наносимые одними лицами другим, как равно и за покражу разных предметов. Независимо от платежа виры за некоторые преступления, как например, за разбойничество и зажигательство, виновный подвергался потоку и разграблению-древнему народному способу наказания преступника. Убийство вора не считалось убийством, если было совершено при самом воровстве, когда вор еще не был схвачен. При Мономахе, на совете, призванном им и составленном из тысячских: киевского, белогородского, переяславского и людей своей дружины, постановлено было несколько важных статей, клонившихся к ограждению благосостояния жителей. Ограничено произвольное взимание рез (процентов), которое при Святополке доходило до больших злоупотреблений и вызвало по смерти этого князя преследование жидов, бывших ростовщиками. При Владимире установлено, что ростовщик может брать только три раза проценты и если возьмет три раза, то уже теряет самый капитал. Кроме того, постановлен был дозволенный процент: 10 кун за гривну, что составляло около трети или несколько более, если принимать упоминаемую гривну гривною куна 2.

Частые войны и нашествия половцев разоряли капиталы, являлись неоплатные должники, а под видом их были и плуты. Торговые предприятия подвергали купца опасностям; от этого и те, которые давали ему деньги, также находились в опасности потерять свой капитал. Отсюда и высокие проценты. Некоторые торговцы брали у других купцов товары, не платя за них деньги вперед, а выплачивали по выручке с процентами; по этому поводу возникали обманы. При Владимире положено было различие между тем неоплатным купцом, который потерпит нечаянно от огня, от воды или от неприятеля, и тем, который испортит чужой товар, или пропьет его, или "пробьется", т. е. заведет драку, а потом должен будет заплатить виру или "продажу" (низший вид виры). При несостоятельности купца следовало принимать во внимание: от какой причины он стал несостоятелен. В первых случаях, т. е. при нечаянном разорении, купец не подвергался насилию, хотя не освобождался от платежа долга. Некоторые брали капитал от разных лиц, а также и у князей. В случае несостоятельности такого торговца его вели на торг и продавали его имущество. При этом гость, т. е. человек из иного города или чужеземец, имел первенство перед другими заимодавцами, а за ним князь, потом уже прочие заимодавцы получали остальное. Набеги половцев, проценщина, корыстолюбие князей и их чиновников - все способствовало тому, что в массе народа умножались бедняки, которые, не будучи в состоянии прокормить себя, шли в наемники к богатым. Эти люди назывались тогда "закупами". С одной стороны, эти закупы, взяв от хозяина деньги, убегали от него, а с другой - хозяева взводили на них разные траты по хозяйству и на этом основании притесняли и даже обращали в рабство. Закон Мономаха дозволял закупу жаловаться на хозяина князю или судьям, налагал определенную пеню за сделанные ему обиды и притеснения, охранял его от притязания господина в случае пропажи или порчи какой-нибудь вещи, когда на самом деле закуп был не виноват; но зато с другой стороны -угрожал закупу полным рабством в случае, если он убежит, не выполнив условия. Кроме закупов, служащих во дворах хозяев, были закупы "ролейные" (поселенные на землях и обязанные работою владельцу). Они получали плуги и бороны от владельца, что показывает обеднение народа; хозяева нередко придирались к таким закупам под предлогом, что они испортили данные им земледельческие орудия, и обращали в рабство свободных людей. Отсюда возникла необходимость определить: кто именно должен считаться холопом. Законодательство Владимира Мономаха определило только три случая обращения в холопство: первый случай, когда человек сам добровольно продавал себя в холопы или когда господин продавал его на основании прежних прав над ним. Но такая покупка должна была непременно совершаться при свидетелях. Второй случай обращения в рабство - принятие в супружество женщины рабского происхождения (вероятно, случалось, что женщины искали освобождения от рабства посредством замужества). Третий случай, когда свободный человек без всякого договора сделается должностным лицом у частного человека (тиунство без ряду, или привяжет ключ к себе без ряду). Вероятно, это было постановлено потому, что некоторые люди, приняв должность, позволяли себе разные беспорядки и обманы, и, за неимением условий, хозяева не могли искать на них управы. Только исчисленные здесь люди могли быть обращаемы в холопы. За долги нельзя было обращать в холопство, и всякий, кто не имел возможности заплатить, мог отработать свой долг и отойти. Военнопленные, по-видимому, также не делались холопами, потому что об этом нет речи в "Русской Правде" при перечислении случаев рабства. Холоп был тесно связан с господином: господин платил его долги, а также выплачивал цену украденного его холопом. Прежде, при Ярославе, за побои, нанесенные холопом свободному человеку, следовало убить холопа, но теперь постановили, что в таком случае господин платил за раба пеню. Холоп вообще не мог быть свидетелем, но когда не было свободного человека, тогда принималось и свидетельство холопа, если он был должностным лицом у своего господина. За холопа и рабу вира не полагалась, но убийство холопа или рабы без вины наказывалось платежом князю "продажи". По некоторым данным ко временам Мономаха следует отнести постановления о наследстве.

Вообще, по тогдашнему русскому обычному праву, все сыновья наследовали поровну, а дочерям обязывались выдавать приданое при замужестве; меньшому сыну доставался отцовский двор. Каждому, однако, предоставлялось распорядиться своим имуществом по завещанию. В правах наследства бояр и дружинников и в правах смердов существовала та разница, что наследство бояр и дружинников ни в каком случае не переходило к князю, а наследство смерда (простого земледельца) доставалось князю, если смерд умирал бездетным. Женино имение оставалось неприкосновенным для мужа. Если вдова не выходила замуж, то оставалась полной хозяйкой в доме покойного мужа, и дети не могли удалить ее. Замужняя женщина пользовалась одинаковыми юридическими правами с мужчиной. За убийство или оскорбления, нанесенные ей, платилась одинаковая вира, как за убийство или оскорбления, нанесенные мужчине.

Местом суда в древности были: княжеский двор и торг, и это означает, что был суд и княжеский, но был суд и народный - вечевой, и, вероятно, постановления Русской Правды, имеющие главным образом в виду соблюдение княжеских интересов, не обнимали всего вечевого суда, который придерживался давних обычаев и соображений, внушенных данными случаями. Доказательствами на суде служили: показания свидетелей, присяга и, наконец, испытание водою и железом; но когда было введено последнее - мы не знаем.

Эпоха Владимира Мономаха была временем расцвета состояния художественной и литературной деятельности на Руси. В Киеве и в других городах воздвигались новые каменные церкви, украшенные живописью: так, при Святополке построен был в Киеве Михайловский Золотоверхий монастырь, стены которого существуют до сих пор, а близ Киева - Выдубицкий монастырь на месте, где был загородный двор Всеволода; кроме того, Владимир перед смертью построил прекрасную церковь на Альте, на том месте, где был убит Борис. К этому времени относится составление нашей первоначальной летописи. Игумен Сильвестр (около 1115 года) соединил в один свод прежде существовавшие уже отрывки и, вероятно, сам прибавил к ним сказания о событиях, которых был свидетелем. В числе вошедших в его свод сочинений были и писания летописца Печерского монастыря Нестора, отчего весь Сильвестров летописный свод носил потом в ученом мире название Несторовой летописи, хотя и неправильно, потому что далеко не все в ней писано Нестором, и притом не все могло быть писано одним только человеком. Мысль описывать события и расставлять их последовательно по годам явилась вследствие возникшего знакомства с византийцами-летописцами, из которых некоторые, как, например, Амартол и Малала были тогда известны в славянском переводе. Сильвестр положил начало русскому летописанию и указал путь другим после себя. Его свод был продолжаем другими летописцами по годам и разветвился на многие отрасли, сообразно различным землям русского мира, имевшим свою отдельную историю. Непосредственным и ближайшим по местности продолжением Сильвестрова летописного свода была летопись, занимающаяся преимущественно киевскими событиями и написанная в Киеве разными лицами, сменившими одно другое. Летопись эта называется "Киевскою"; она захватывает время Мономаха, идет через все XII столетие и прерывается на событиях начальных годов XIII столетия. Во времена Мономаха, вероятно, было переведено многое из Византийской литературы, как показывают случайно уцелевшие рукописи, которые относят именно к концу XI и началу XII века. Из нашей первоначальной летописи видно, что русские грамотные люди могли читать на своем языке Ветхий Завет и жития разных святых. Тогда же по образцу византийских жизнеописателей стали составлять жития русских людей, которых уважали за святость жизни и смерти. Так, в это время уже написано было житие первых основателей Печерской обители: Антония и Феодосия и положено было преподобным Нестором, печорским летописцем, начало Патерика, или сборника житий печерских святых, сочинения, которое, расширяясь в объеме от новых добавлений, составляло впоследствии один из любимых предметов чтения благочестивых людей. В этот же период написаны были жития Св. Ольги и Св. Владимира монахом Иаковом, а также два отличных одно от другого повествования о смерти князей Бориса и Глеба, из которых одно приписывается тому же монаху Иакову. От современника Мономахова, киевского митрополита Никифора, родом грека, осталось одно Слово и три Послания: из них два обращены к Владимиру Мономаху, из которых одно обличительное против латин. Тогда уже окончательно образовалось разделение церквей; вражда господствовала между писателями той и другой церкви, и греки старались привить к русским свою ненависть и злобу к Западной церкви. Другой современник Мономаха, игумен Даниил, совершил путешествие в Иерусалим и оставил по себе описание этого путешествия. Несомненно, кроме оригинальных и переводных произведений собственно религиозной литературы, тогда на Руси была еще поэтическая самобытная литература, носившая на себе более или менее отпечаток старинного язычества. В случайно уцелевшем поэтическом памятнике конца XII века: "Слово о полку Игоря" упоминается о певце Бояне, который прославлял события старины и между прочим события XI века; по некоторым признакам можно предположить, что Боян воспевал также подвиги Мономаха против половцев. Этот Боян был так уважаем, что потомство прозвало его Соловьем старого времени. Сам Мономах написал "Поучение своим детям", или так называемую Духовную. В ней Мономах излагает подробно события своей жизни, свои походы, свою охоту на диких коней (зубров?), вепрей, туров, лосей, медведей, свой образ жизни, занятия, в которых видна его неутомимая деятельность. Мономах дает детям своим советы как вести себя. Эти советы, кроме общих христианских нравоучений, подкрепляемые множеством выписок из Священного Писания, свидетельствующих о начитанности автора, содержат в себе несколько черт любопытных, как для личности характера Мономаха, так и для его века. Он вовсе не велит князьям казнить смертью кого бы то ни было. "Если бы даже преступник и был достоин смерти, - говорит Мономах, - то и тогда не следует губить души". Видно, что князья в то время не были окружены царственным величием и были доступны для всех, кому была до них нужда: "Да не посмеются приходящие к вам ни дому вашему, ни обеду вашему". Мономах поучает детей все делать самим, во все вникать, не полагаться на тиунов и отроков. Он завещает им самим судить и защищать вдов, сирот и убогих, не давать сильным губить слабых, приказывает кормить и поить всех приходящих к ним. Гостеприимство считается у него первою добродетелью: "Более всего чтите гостя, откуда бы он к вам ни пришел: посол ли, знатный ли человек или простой, всех угощайте брашном и питием, а если можно, дарами. Этим прославится человек по всем землям", завещает им посещать больных, отдавать последний долг мертвым, помня, что все смертны, всякого встречного обласкать добрым словом, любить своих жен, но не давать им над собою власти, почитать старших себя как отцов, а младших как братьев, обращаться к духовным за благословением, отнюдь не гордиться своим званием, помня, что все поручено им Богом на малое время, и не хоронить в земле богатств, считая это великим грехом. Относительно войны Мономах советует детям не полагаться на воевод, самим наряжать стражу, не предаваться пирам и сну в походе, и во время сна в походе не снимать с себя оружие, а проходя с войском по русским землям ни в каком случае не дозволять делать вред жителям в селах или портить хлеб на полях. Наконец, он велит им учиться и читать и приводит пример отца своего Всеволода, который, сидя дома, выучился пяти языкам.

Мономах скончался близ Переяславля у любимой церкви, построенной на Альте, 19 мая 1125 года, семидесяти двух лет от роду. Тело его было привезено в Киев. Сыновья и бояре понесли его к Св. Софии, где он и был погребен. Мономах оставил по себе память лучшего из князей. "Все злые умыслы врагов, - говорит летописец, - Бог дал под руки его; украшенный добрым нравом, славный победами, он не возносился, не величался, по заповеди Божией добро творил врагам своим и паче меры был милостив к нищим и убогим, не щадя имения своего, но все раздавая нуждающимся". Монахи прославляли его за благочестие и за щедрость монастырям. Это-то благодушие, соединенное в нем с энергическою деятельностью и умом, вознесло его так высоко и в глазах современников, и в памяти потомства.

Вероятно, народные эпические песни о временах киевского князя Владимира Красное Солнышко, так называемые былины Владимирова цикла, относятся не к одному Владимиру Святому, но и ко Владимиру Мономаху, так что в поэтической памяти народа эти два лица слились в одно. Наше предположение может подтверждаться следующим: в Новгородской летописи под 1118 годом Владимир с сыном своим Мстиславом, княжившим в Новгороде, за беспорядки и грабежи призвал из Новгорода и посадил в тюрьму сотского Ставра с несколькими соумышленниками его, новгородскими боярами. Между былинами Владимирова цикла есть одна былина о Ставре боярине, которого киевский князь Владимир засадил в погреб (тюрьмами в то время служили погреба), но Ставра освободила жена его, переодевшись в мужское платье. Имя Владимира Мономаха было до того уважаемо потомками, что впоследствии составилась сказка о том, будто византийский император прислал ему знаки царского достоинства, венец и бармы, и через несколько столетий после него спустя московские государи венчались венцом, который назвали "шапкою" Мономаха.

Рассуждая беспристрастно, нельзя не заметить, что Мономах в своих наставлениях и в отрывках о нем летописцев является более безупречным и благодушным, чем в своих поступках, в которых проглядывают пороки времени, воспитания и среды, в которой он жил. Таков, например, поступок с двумя половецкими князьями, убитыми с нарушением данного слова и прав гостеприимства; завещая сыновьям умеренность в войне и человеколюбие, сам Мономах, однако, мимоходом сознается, что при взятии Минска, в котором он участвовал, не оставлено было в живых ни челядина, ни скотины. Наконец, он хотя и радел о русской земле, но и себя не забывал и, наказывая князей действительно виноватых, отбирал их уделы и отдавал своим сыновьям. Но за ним в истории останется то великое значение, что, живя в обществе, едва выходившем из самого варварского состояния, вращаясь в такой среде, где всякий гонялся за узкими своекорыстными целями, еще почти не понимая святости права и договора, один Мономах держал знамя общей для всех правды и собирал под него силы русской земли.

Культура Руси эпохи политической раздробленности.

Со второй трети XIII в. вследствие раздробленности культурное развитие отдельных русских земель и княжеств стало приобретать свою специфику. Сложились новые центры русского летописания. Так, летописание центров Южной Руси в наибольшей степени отражает Ипатьевская летопись (конец XIII в.), Северо-Восточной – Лаврентьевская летопись (начало XIV в.), Радзивилловская летопись и летописец Переяславля Суздальского (XIII в.).

В конце XII в. было создано одно из замечательных произведений мировой средневековой литературы «Слово о полку Игореве». Оно посвящено упомянутому выше неудачному походу на половцев в 1185 г. Новгород-Северского князя Игоря Святославича. То, что именно этот поход послужил поводом для создания такого произведения, не случайно. Ряд обстоятельств – сопутствовавшее походу затмение солнца, невзирая на которое Игорь продолжил поход, гибель воинов и пленение немногих выживших, бегство князя из плена – произвели сильное впечатление на современников. Кроме «Слова…» им посвящены две пространные повести, дошедшие до нас в летописях.

«Слово о полку Игореве» в дошедшем до нас виде было написано, возможно, осенью 1188 г. Предполагают, что основа текста создавалась еще в 1185 г., вскоре после бегства Игоря из плена, а в 1188 г. в рукопись были внесены добавления в связи с возвращением из плена брата и сына Игоря. Попытки историков и филологов установить авторство «Слова…» продолжаются почти два столетия, но пока не увенчались успехом. Главная идея «Слова…» – необходимость единства действий русских князей перед лицом внешней опасности. Препятствие этому – княжеские распри и междоусобные войны. При этом автор «Слова…» не сторонник единого государства: разделение Руси на княжества под властью суверенных правителей он воспринимает как должное: его призыв направлен не к государственному объединению, а к внутреннему миру. Являясь произведением о событиях своего времени, «Слово…» одновременно представляет собой и памятник исторической мысли. «Нынешнее» время сопоставляется в нем с прошлыми событиями второй половины XI в., когда началась эпоха княжеских распрей, приведших к ослаблению обороноспособности страны, что сделало ее уязвимой для половецкой агрессии. В своем обращении к истории автор «Слова…» широко использует эпические мотивы.

В период раздробленности в Северо-Восточной Руси появилось другое выдающееся произведение древнерусской литературы – «Слово Даниила Заточника». Оно представляет собой послание к князю, имя которого не называется, и по форме афористично. В 20-е или в первой половине 30-х гг. XIII в. была создана вторая редакция этого произведения, именуемая «Молением Даниила Заточника». Она адресована Ярославу Всеволодовичу, в то время князю Переяславля-Залесского. Характерной чертой «Моления…» является негативное отношение к боярству.

Еще одно замечательное произведение древнерусской литературы «Слово о погибели Русской земли» было написано в самые тяжелые для Руси дни, во время монголо-татарского нашествия. Скорее всего, оно было создано в начале 1238 г. в Киеве, при дворе князя Ярослава Всеволодовича. Автор начал писать, как предполагают, после получения в Киеве вестей из Северо-Восточной Руси о вторжении в нее полчищ Батыя и о гибели в бою на реке Сити брата Ярослава – Юрия. Это оставшееся незаконченным произведение прославляет Русь, не забывшую о своем былом могуществе (при князьях Владимире Мономахе, его сыне Юрии Долгоруком и внуке Всеволоде Большое Гнездо). В текст помещено и рассуждение о «болезни» – усобицах, подтачивавших силу Руси со времени после смерти Ярослава Мудрого. Подобно автору «Слова о полку Игореве», автор «Слова о погибели…» обращается к прошлому своего Отечества, пытаясь отыскать и понять причины его сегодняшних бед.

В середине XII – начале XIII в. продолжал развиваться эпический жанр. Появились новые былинные сюжеты: о «Сауре Леванидовиче», о «Сухиане». Получили известность циклы новгородских былин о Садко, песен о князе Романе. Прототипом этого героя выступил Роман Мстиславич, князь Волынский и Галицкий.

В первые десятилетия раздробленности, до начала монголо-татарского завоевания, продолжали развиваться каменное строительство (в основном храмовое, но появились и каменные княжеские дворцы) и церковная живопись. В архитектуре второй половины XII – начала XIII в. сочетались местные традиции, заимствованные из Византии формы и некоторые элементы западноевропейского романского стиля. Из сохранившихся памятников зодчества той эпохи особую художественную ценность имеют Георгиевский собор Юрьева монастыря (первая половина XII в.) и церковь Спаса на Нередице (конец XII в.), Успенский и Дмитровский соборы во Владимире, церковь Покрова на Нерли (вторая половина XII в.), Георгиевский собор в Юрьеве-Польском (1234).

Дмитровский собор во Владимире